А еще поодаль, с краю от дорожки, я увидел три тела, небрежно
прикрытых куском пластика. Все здесь: Кирилл, Самсон, Ивар. Приготовлены к
перевоплощению, так сказать. И мы с Аллой, предполагается, тоже никуда не
денемся.
Однако и мне теперь надо поспешить. Времени осталось совсем ничего.
Маскируясь за кустами, я по гребню скалы перебежал на ее правый
острог, нависающий точно над входом в бункер.
Позиция великолепная для исполнения моего плана. Но попытка возможна
только одна. И отступать некуда.
Расчеты основывались на том, что ни пентолит, которым снаряжались в
прошлом веке снаряды, ни тетрил взрывателей практически не подвержены
воздействию времени. И сработать должны безотказно. Остальное будет
зависеть от моей ловкости. Я сильно надеялся вот еще на что - раз Артуру
до сих пор не удалось справиться со мной, так может, у меня тоже пока
"фактор Т" отсутствует? Если только действительно смерть не заразна...
А вокруг ее многовато. Достаточно, чтобы подхватить невзначай.
...Все получилось, как было задумано.
Артур закончил шурф, и Вера поднесла ему готовый заряд из шести
полукилограммовых патронов. На нашу дверь - выше головы.
Я обратил внимание, что оба зомби не сказали за все время друг другу
ни слова. Значит ли это, что они вдобавок владеют телепатией или просто
такие неразговорчивые? А о чем, кстати, они вообще могут разговаривать,
какие у них загробные интересы?
Удивительно, какая ерунда приходит в голову в самые острые моменты.
Артур начал укладывать заряд.
Я был по отношению к ним выше и сбоку, и меня прикрывал выступ скалы.
Снаряд с прикрученными к его головной части пятью коническими
взрывателями тяжело ударился дном о землю, качнулся и упал на бок между
Артуром и Верой.
Артур вскинул голову. Больше всего на свете я не хотел еще раз
встретиться с ним взглядом.
Из пистолета с десяти метров промахнуться невозможно.
Не помню, сколько именно десятых или сотых долей секунды требуется на
то, чтобы от удара пули сработал взрыватель и потом сдетонировал снаряд.
Но закрыть руками голову я, кажется, успел.
Фонтан взрыва ударил вверх и в сторону, но все равно у меня чуть не
лопнули барабанные перепонки, рот и нос забило густым ядовитым дымом, и
страшно долго в воздухе свистели куски камня и снарядные осколки.
Думаю, что окончательно в себя пришел я минут через пять.
В трех метрах от входа в бункер дымилась глубокая воронка. На мое
счастье, не взорвался приготовленный Артуром фугас. А то бы я вряд ли
уцелел.
Тела оборотней отбросило далеко в кусты по обе стороны поляны, и я не
стал на них смотреть. Да и не был уверен, что от них вообще что-нибудь
осталось...
Иссеченную осколками дверь открыть удалось с трудом.
На прощание я несколько раз ударил тяжелой аккумуляторной коробкой в
самые чувствительные места дьявольского изобретения, будто в насмешку
названного витализатором. Не знаю, что там дальше решат светлые умы
человечества, но именно эту установку уже никто не восстановит.
По самым скромным подсчетам, Артур, не вмешайся я по чистой
случайности, за пару лет смог бы преобразовать биосферу Земли - в
некросферу.
А то и быстрее, поскольку обзавелся бы тьмой помощников. Несмотря на
очевидную победу, меня не оставляло тревожное ощущение, что это еще не
конец. И правильнее всего было пойти и поставить последнюю точку, но я
просто не мог себя заставить.
Понадеялся на русский "авось" вкупе с японским снарядом.
Алла по пути вниз забежала в свой шатер.
- Что ты там? С туалетами на можешь расстаться?
- Нет, - не приняла она шутки. - Тут все пленки и диски о полной
записью эксперимента...
"А ведь кому-то еще придется отвечать - перед научной комиссией или
перед судом, - подумал я. Вся группа, кроме нее, погибла. И плюс
московские жертвы. Но напоминать ей обо всем этом сейчас не стоит".
На середине спуска Алла оглянулась. Такого пронзительного крика я от
нее никогда не слышал.
Ковыляя по бетонке, нас догонял Артур. От одежды на нем остались
отдельные обгорелые лохмотья, левая сторона головы была покрыта толстой
коркой смешанной с грязью крови, и хоть мотало его из стороны в сторону,
как пьяного в последней стадии, но передвигался он достаточно быстро.
Значит, осколки его тоже миновали, а на ударную волну ему в достаточной
мере наплевать... Жаль.
Алла оцепенела, вцепившись зубами в кулак, изо рта у нее вырывался
скулящий стон.
Я с размаху ударил ее по щеке.
- Бегом вниз! Не оглядывайся! Справа от пирса шлюпка - заводи мотор!
А сам, расставив ноги, двумя руками начал поднимать пистолет. Пуля
развернула Артура как флюгер на оси, он покачнулся и упал на бок.
Второй раз я сбил его с ног, когда Алла уже отталкивалась от берега
коротким веслом.
- Что с мотором, не заводится?
- Я не умею, - голос у нее был жалобный, совсем не похожий на
обычный.
Артур только-только добрался до начала пирса.
А если бы у меня были серебряные пули?
Или лучше осиновый кол?
Больше стрелять я не стал, перевалился через тугой борт, нащупал
рукоятку руль-мотора.
"А вдруг не заведется? Так не может быть, но вдруг?"
Двигатель, разумеется, запустился сразу, под кормой вспух бурун,
клипербот, набирая скорость, стал выходить на редан.
"С яхты свяжусь с гавайской береговой охраной, - думал я, выбирая
дорогу между во множестве разбросанных вокруг коралловых рифов, - пусть
делают, что хотят. Высылают штурмовую группу, заливают остров пирогелем
или святой водой. Только попробуй еще по радио объяснить, что у нас
творится..."
Алла смотрела назад, через мою голову, в бинокль, который она взяла в
рундуке под банкой.
- Игорь... Там на берегу появилась Вера... И они что-то делают возле
нашего катера...
- Ерунда...
Но сам-то я знал, что заделать две пробоины - на полчаса работы.
Мысленно пересчитал патроны и впервые в жизни пожалел, что увлекся таким,
на первый взгляд, красивым и романтичным парусным спортом...
11
...Домой, в Москву, я возвращаться не хотел. Категорически. Можете
называть меня трусом и паникером. Ради бога. Хотя лично я не уверен, что
такой оценки заслуживает человек, не желающий добровольно лезть в
мышеловку, как бы привлекательно ни выглядела приманка.
После того, как удивительно удачно (хотя и вполне безрассудно с точки
зрения чисто навигационной) я проскочил между двумя крыльями жуткого
тайфуна, и ценой всего лишь одного сорванного паруса и выбитых стекол
кокпита мы с Аллой избавились от казавшейся неминуемой встречи, нашим
покойничкам не оставалось ничего другого, мак подстерегать нас в Москве,
по хорошо им известному адресу. Если, конечно, мы вообще им теперь нужны.
Разумеется, логика представителей загробного мира может оказаться
абсолютно непредсказуемой, но тогда говорить вообще не о чем. Никаких
других способов мышления, кроме общеизвестных, в моем распоряжении все
равно не имелось, я мог только, по возможности оригинально, комбинировать
стандартные блоки идей и поступков, в надежде, что мой противник
запутается и потеряет след.
Добравшись до Гонолулу, мы чуть не сутки просто отсыпались в номере,
потому что целую неделю я ни разу не спал больше двух часов подряд.
Зато, проснувшись на рассвете, подойдя к панорамному окну и увидев со
стометровой высоты черно-синюю вогнутую чашу океана под бледным куполом
неба, готовым принять в себя обещающий вот-вот вынырнуть из волн солнечный
диск, я с неожиданным облегчением ощутил, что все плохое - в прошлом.
Я подождал - а что, как эта внезапная эйфория столь же неожиданно
пройдет? Так ждешь возвращения вымотавшей всю душу и вдруг утихшей зубной
боли.
Нет, не возвращалась. Даже наоборот. Уверенность, что все образуется,
только окрепла.
Побрившись и вообще приведя себя в цивилизованный вид, я спустился в
круглосуточно работающий в цокольном этаже торговый центр и на свой вкус
выбрал для Аллы легкое, светящееся изнутри платье цвета морской волны, по
которому порхали райские птицы.
Когда она вышла из ванной в белом купальном халате, я уже разложил на
обширном диване то, в чем ей предстояло выйти в свет.
- Что это, Игорь? Для меня? Ты думаешь, я это должна надеть?
- Естественно. Мне как-то поднадоели за последнее время дамы,
напоминающие беглецов из лагеря военнопленных... Да и местная публика вряд
ли отнесется к твоим грязным шортам с пониманием...
- Ты совсем сумасшедший, милый. Это наряд для вечернего коктейля, в
лучшем случае, а не для утреннего выхода в город.
- А мне нравится. Впрочем, в город можешь идти в чем хочешь, а
завтракать уж придется в этом...
Солнце оторвалось от края океана, и хрустальные призмы потолка
засияли красными, синими, золотыми искрами.
- Ну, хорошо. Только в награду за твой героизм в борьбе со стихиями.
Однако до завтрака еще минимум три часа, и я бы хотела просто погулять по
набережной.
- Думаешь, это лучший вариант? Можно придумать и поинтереснее...
Легкая эйфорическая волна, будто после пары бокалов шампанского
натощак, продолжала нести меня, и держался я с Аллой неожиданно
раскованно, раньше так не получалось, стиль общения и пределы допустимого
поведения неявно, но твердо определяла она.
Чтобы убедиться в достигнутом и развить успех, я потянул ее к себе за
длинный конец пояса. Одинарный узел легко распустился. Алла, тоже
удивленная сменой ролей, уронила с плеч халат.
Мы ведь с ней впервые оказались по-настоящему одни после года
разлуки, в приличном номере с широкой и чистой постелью, а не в сыром и
душном бетонном бункере, и сама Алла была отдохнувшая, вымытая в ванне со
всякими ароматическими и смягчающими кожу солями и шампунями, а главное -
не сковывал ее тяжелый многодневный стресс.
Я и не помню, когда последний раз испытывал нечто похожее. Есть
особое упоение в том, что женщина, обычно холодновато-сдержанная,
удерживающая на расстоянии одним лишь коротким взглядом, вдруг теряет
голову, погружаясь в сумрачную пучину страсти и инстинктов... То тяжело
дышащая, одновременно агрессивная и покорная, шепчущая бессвязные ласковые
слова и жаждущая их, то бессильно распластавшаяся на смятых простынях,
едва отвечающая на поцелуи мягкими губами, и вновь, после короткого
отдыха, жадно требующая новых изощренных, мучительно-сладостных ласк...
В такие моменты почти невозможно представить эту жрицу любви другой,
надменной, строго и элегантно одетой, когда сама мысль об обладании ею
кажется кощунственно-абсурдной. Потом, опираясь спиной о высоко взбитую
подушку, заложив руки за голову и глядя в окно на затягивающие горизонт
тяжелые темные тучи, она будто в шутку спросила:
- А может, лучше вообще никуда не ходить? Нам, кажется, и здесь не
так уж плохо. Закажем завтрак в номер...
- И обед, и ужин...
Я вообще-то могу представить себе и такой способ проведения отпуска,
но сейчас хотелось несколько большего разнообразия. За стенами как-никак
Гонолулу, а не осенняя Вологда.
Вот и пришлось напомнить Алле о ее недавнем желании.
Наверное, лучше бы я этого не делал.
Пока мы сумели наконец выйти на улицу, погода окончательно
испортилась. Западный ветер - отголосок пронесшегося над океаном тайфуна -
пригнал густо пропитанные водой тучи, и по набережной нам гулять не
пришлось. Первые крупные капли перешли в ровный, звенящий и шелестящий
