- Один, - немного, скорее искусственно, а возможно просто от холодно-
го ветра, поежился Никодимов.
- Пока - да, а после, может, повезет - кто и еще присоединится. К нам
часто за правдой от земли приезжают, все интеллигенты, вроде тебя на
вид, - успокаивающе обобщил председатель. - Ты, главное, - напористо
продолжал он, - подремонтируй здесь, комнату выбери какую хочешь, утеп-
ли, в каждой соответственно имеется собственная печь, и живи барином, и
платить, в общем, если договоримся, не надо.
- Ладно, договоримся, - согласился Юра, и они взошли на щелеватый
приступочек.
Общежитие было сконструировано из длинного сквозного коридора, по од-
ной стороне которого имелись три двери, одна пошире и две стандартные.
- Там кухня, - указал на ту, что пошире, председатель, - а это две
жилые комнаты, выбирай любую.
Юра заглянул в каждую.
Первая от входа была совсем огромной, с пружинными железными кроватя-
ми, составленными в три стопочки до самого беленого, с рифлеными следами
армейских сапог, потолка. На некрашеном полу живописно и романтично ва-
лялись пустые бутылки и пачки изѕпод сигарет, обложки жвачек и календа-
рей с полуголыми иностранными белыми и черными женщинами. Несколько по-
луоткрытых тумбочек больничного образца являли свету куски заплесневело-
го хлеба и сухие кости неизвестного происхождения. Юра вздохнул и, зак-
рыв дверь, пошел налево, в соседнюю комнату. Она была такой же обширной,
как и первая, с подобным же содержимым, дополненная парой промасленных
зеленых бушлатов, постеленных в углу и огороженных койками. Председа-
тель, глянув через Юрино плечо, торопливо прокомментировал, что это,
мол, давнишнее поселение, и сейчас тут вообще никто не проживает
вследствие установившегося бабьего лета.
Обе комнаты Никодимову не понравились размахом и пустотой. Конечно,
можно было возместить необъятные просторы, расставив кровати, но неуют-
ность сохранилась бы, поскольку тогда объявились бы потолки, несуразно и
необъективно высокие.
Оставалась, как последняя надежда, кухня. Она, на удивление, оказа-
лась маленькой, причем с окном, как пояснил председатель, в целях проти-
вопожарной безопасности, с широкой печкой, занявшей все пространство, и
скромным столиком из чужеродного здесь красного дерева.
- Столик откудаѕто из города, а может, из поместья, - пояснил предсе-
датель, - притащил последний повар.
- А поместье откуда объявилось, - спросил устало Никодимов.
- Да здесь чего только нет, - туманно, не ответил, а почти пообещал
председатель.
- Я остаюсь вот в ней, - решительно подтвердил оформившиеся наконецѕ-
то намерения Юра и, переступив порог, направился к угловому шкафчику,
устроенному от пола до потолка.
- Ну, да, конечно, - согласился председатель, - здесь помягче вроде.
- И зашел следом, озираясь, тщательно переставляя ступни, словно боясь
провалиться.
Никодимов раскрыл шкафчик, обнаружил, как и рассчитывал, некоторую
посуду.
Выбрал два граненых, на вид и не грязных, стакана, смахнул рукавом
куртки пыль со столика, установил приятно тяжелые стаканы, бутылку и
консервы. Поискав глазами и не найдя стульев, выскочил в другую комнату,
притащил типовые спинки и решетку, сцепил их и пододвинул к месту трапе-
зы, мельком подумав, что надо бы пару бутылок, но все ж денегѕто нет,
пригласил жестом председателя, чужеродно стоявшего в сторонке ото всего,
не прикасаясь ни к чему, какѕто даже и подозрительно принюхивающемуся.
- Спасибо, - благодарно присел тот на краешек.
Никодимов зубами вскрыл бутылку, булькнул щедро по полной первой, из
рюкзака достал открывашку и вспорол сразу пару банок, чтоб потом, под
хмельком, не мучаться. Первый поднял стакан, брезгливо отметив, что надо
было всеѕтаки хоть края протереть, и сказал:
3
- За знакомство.
Они чокнулись негромко и выпили: Юра привычно - залпом, председатель
степенно, с достоинством. Посидели... Никодимов, с вчерашнего вечера ни-
чего не евший, мысленно плюнул на приличия и принялся за рыбу, ломая
хлеб жадно большими кусками от всей буханки. Председатель же достал зуб-
чик чеснока, очистил не спеша, понюхал, пожевал, отломил хлеба, макнул в
свою банку и, ковшиком левой ладошки провожая до рта, чтоб не капнуть на
брюки, осторожно откусил.
Помолчали... Никодимов расслабился, водка, как всегда первая рюмка,
ударила по мозгам.
Председатель оперся на спинку, спросил:
- Как к намѕто?
- По письму, - непонятно и заторможено ответил Юра.
- По жалобе, что ли? - насторожился председатель.
- Неѕеѕт, - успокаивающе ответил Юра, и его понесло, как всегда несло
после первой (он знал за собой эту особенность, но никогда не мог сдер-
жаться, после второй - да, какѕто находились силы укрепляться от болтов-
ни, но вот первая - была самой могучей), - письмо я опять нашел, для бу-
дущих поколений, - уточнил.
- Это как, - не понял председатель, - в кочегарке и для будущих поко-
лений?
Из допроса коллеги Никодимова по работе в городской прокуратуре.
- Скажите, не было ли у него какойѕто странности, необычности.
- Да, в общемѕто, обычный парень. Спортивный, на тренировки по самбо
ходил с удовольствием. Не любил только неурочные вызовы.
- Может, хобби какоеѕто?
- Хобби? Да... Много покупал военных журналов.
- Зачем?
- Я его какѕто застал за тем, что он вырезал из них солдатиков, тан-
ки, пушки.
Смутился, покраснел и все поскорее сгреб в стол.
- Вы не спросили - зачем он это делает?
- Спросил. Он вот так же, как и вы, сказал - хобби у меня такое.
- Да нет, не торопись, - он отмахнулся, уже не обращая внимание на
дистанцию между ними, ему почемуѕто впервые захотелось пооткровенничать
с властью, а, возможно, он впервые пил с властью, - я тогда в прокурату-
ре трудился, следователем, насмотрелся всякого, не под еду будь сказано,
трупы, размазанные по асфальту, видел; и самоубийц, висящих в различных
местах, вплоть до общественной уборной. А это меня прокурор направил для
соблюдения законности,
- передохнул и продолжил: - В Воронеже ремонтировали часы на не-
большой башенке в здании, выходящем на центральную площадь, ну там еще
обком, Дом правительства и всеѕвсе самое главное. Часовщики забрались в
башенку из магазина парфюмерного, вскрыли циферблат и хотели приступать,
какуюѕто шестеренку вынуть, и увидели как будто гильзу от снаряда, она
аккурат под механизмом, приводящем в движение стрелки, была укреплена.
Они испугались, мало ли, а вдруг взорвется, вызвали милицию, саперов,
вот и меня направили за соблюдением бдить.
Председатель приглашающеѕучастливо кивал головой, мол, давай, продол-
жай.
- Вскарабкались мы оравой в башенку, саперы изъяли латунную гильзу,
гебешник взял в руки, столпились, читаем выбитое на боку: "Вам - нашим
детям из 1937 года!". Он сразу - стоп, ребята, это по нашей части, беру
себе. А самый главный сапер возмутился - а если она у тебя рванет, мало
ли что там из 37 года, килограмм пороху, например. Тот покривился, но
отдал, и сапер потихонечку стал эдак крышечку вертеть.
- Это вы, что, все на башенке? - подал голос председатель.
- Да. Только спустились от часового механизма. И вот крутит он ее по-
тихонечку, крутит, она поскрипывает, туговата, но, видимо, была промас-
лена хорошо, открылась. Сапер ее сначала к уху приложил, но ничего не
тикало, потом пальчики туда засунул и достал плотную такую бумаженцию,
посеревшую, без признаков плесени, мокроты. Гебешник ему - давай, это по
моей части, а майор усмехнулся - мы все, говорит, по твоей части, вот
все вместе и прочитаем. Тот отвечает - пожалеешь. А майор рукой небрежно
махнул и развернул листок.
Большими крупными буквами, точно не на машинке, написано: "Дорогие
товарищи!
Шлют Вам большой коммунистический привет Ваши отцы. Мы счастливы, что
Вы живете в том белом великолепном счастливом будущем, которое мы для
Вас неустанно строим". Более я не смог читать, какѕто меня замутило, за-
тошнило, майор заметил и так под локоток меня - иди, прокуратура, вниз
полегоньку, а то еще скопытишься.
- И что, - подал голос председатель.
Никодимов разлил остатки по стаканам, они выпили и закусили каждый из
своей банки, Юра поѕпрежнему жадно, председатель небрежно, не торопясь.
- Я сполз в магазин, отдышался. Прошел час, а меня не звали наверх и
никто не спустился вниз. Я вновь поднялся. Они были мертвы, лежали в ба-
шенке с улыбками и не дышали.
Председатель поперхнулся, закашлял, поискал глазами воды. У Никодимо-
ва загорелось лицо, как обычно после второй. Председатель кашлял сильнее
и сильнее, вены на горле надулись и почернели, рукой нашарил банку с
килькой, слил соус в стакан, набралось немного, и выпил, успокоился.
Глухо спросил:
- А дальше?
- Судебноѕмедицинская экспертиза показала, что у всех случился ин-
сульт, мгновенно отправивший их на тот свет.
- На какой? - не понял председатель.
- В общем, я ни в чем не был виноват, - продолжал не слыша Никодимов,
- но с тех пор от меня стали шарахаться коллеги, и, воспользовавшись
случаем, я ушел, спокойно, никто не чинил препятствий, даже и написали
великолепную характеристику, в областную партийную газету, корреспонден-
том.
- Да, - сказал председатель, - одной по такому случаю маловато. - За-
копошился в необъятном на слух внутреннем кармане куртки и изъял вторую
бутылку. Не ставя на стол, распечатал, чуть накренив, спросил: - Не воз-
ражаешь?
- Может, не надо, - засомневался Юра, - подумаете еще - пьяница.
- Ладно тебе, - отмел возражения председатель и быстренько наполнил
по полной.
Они чокнулись и выпили, председатель сноровисто, а Никодимов с явным
сопротивлением организма. Покушали.
- Понимаешь, - сказал Юра, - КГБ провело расследование. Ничего не
нашли. Не имелось причин для массового нарушения мозгового кровообраще-
ния, и баста!
- Тебе повезло, - глухо ответил председатель, - хоть мертвые имелись.
А у нас в деревне, - он испуганно обернулся на дверь и побледнел, -
кладбища нет.
- И письмо не нашли, - продолжал бормотать захмелевший Юра, - ничего,
валялась пустая гильза с отвинченной крышкой в птичьем дерьме, и пусто-
та! - Он отодвинулся к спинке кровати, поджав под себя ноги, зрачки за-
полнили всю роговицу, ладони засунул под мышки. Председатель, отогнув
обшлаг телогрейки, суетливо посмотрел на часы:
- Засиделся я с тобой, пора мне, а ты обустраивайся, а завтра выходи
на работу, в Доме культуры библиотека, на втором этаже. К девяти часам
подходи, я проверю. - Встал твердо, постоял пару секунд, жалостливо
вздохнул. - Давай добьем, - разлил остаток, махнул, не глядя, в рот, от-
щипнул мякиш, помял в пальцах, понюхал и бросил резко за печку, буркнул:
- Пошел я.
4
Сапоги председателя прогрохотали по коридору, а Юра никак не мог оч-
нуться.
Ноги онемели и противно кололи, хотелось пойти кудаѕнибудь в ярко ос-
вещенное место с красивыми женщинами, громкой музыкой, бестолковым ве-
сельем. Опять хотелось есть. Он осторожно придвинулся ближе к столику,
уронил ноги на пол, вычистил из своей банки остатки, подтер соус короч-
кой, посмотрел скептически на недопитую водку в своем стакане, но по
жадности выпил, мерзко морщась, и пододвинул к себе и председательскую
банку с недоеденной килькой. Съел, подтер
- отправил в рот, отломил еще хлеба, съел всухомятку, оставив по раз-
мыслию третью банку на завтрак, и откинулся на жесткие пружины, пережить
момент.
За окном темнело. Из щели под дверью тянуло холодом. Надо было многое
успеть до ночи: навесить потверже входную дверь, найти дров или хотя бы
поломать на дрова тумбочки, растопить печь, сделать запор на дверь кух-
ни. Но шевелиться не хотелось, хотя опьянение медленно, как лоскутное
разномастное старое одеяло, сползало с сознания и вместо него накатывал-
