посмотрю, свободна ли дорога, и тогда мы пойдем дальше!
В этот момент в нем вновь проснулась подозрительность.
- Ты все-таки завела меня в ловушку?
Из ее темных глаз брызнули слезы. Она упала на колени и
прижалась лицом к его мускулистой ладони.
- О, мой король! Почему ты опять мне не веришь? - голос ее дрожал
от обиды. - Мы погибнем, если теперь ты остановишься или сделаешь
какую-нибудь глупость! Ну зачем я стала бы выводить тебя из
подземелья, чтобы предать сейчас?
- Хорошо, - буркнул он. - Я тебе верю, хотя, черт возьми, я еще
никогда так быстро не сдавался! Впрочем, я на тебя не обижусь,
даже если ты приведешь сюда всех головорезов Немедии. Если бы не
ты, обезьяна из королевского зверинца напала бы на меня, когда я,
безоружный и скованный, лежал на полу в темнице. Делай, что
хочешь, милая.
Поцеловав ему ладонь, Зиновия вскочила и побежала прочь,
чтобы исчезнуть за тяжелыми двухстворчатыми дверями.
Глядя ей вслед, он раздумывал, - не сделал ли он глупость,
все-таки поверив ей. Но потом пожал широкими плечами и скрылся в
своем новом замаскированном укрытии.
Не было ничего удивительного в том, что молодая девушка
рискует своей жизнью, чтобы спасти его. Такие вещи происходили не
так уж редко и на его собственном веку. Кроме того - немало
женщин поглядывало на него ласково - как в дни его юности, так и
теперь, когда он взошел на трон.
Ожидая возвращения своей спасительницы, он не стал
бездействовать. Подчиняясь все тем же инстинктам, он стал искать
другой выход и наконец нашел - замаскированный гобеленом проход в
узкую галерею, ведущую к покрытой искусной резьбой деревянной
дверце, едва видимой в просачивающемся из центрального коридора
свете. Неожиданно он ясно услышал за ними стук еще одних
открывшихся и вновь закрывшихся дверей и затем - низкое гудение
голосов. Один из них звучал достаточно знакомо, и лицо Конана
исказилось гримасой отвращения. Он без всяких колебаний быстро
пересек галерею и с видом притаившейся на охоте пантеры приник к
деревянным створкам. Они не были заперты, и ему удалось осторожно
их приоткрыть. Он лишь хотел узнать, какие еще козни против себя
он может предотвратить.
По другую сторону замаскированной дверцы тоже оказалась
ниша, однако через легкую шелковую занавеску он разглядел
освещенную свечой комнатку, посреди которой находился стол из
черного дерева. За ним сидело двое мужчин, одним из них был весь
какой-то израненный, разбойничьего вида негодяй в кожаных
бриджах, а другим - Тараскуз, король Немедии.
Тараскуз выглядел встревоженным. Бледный, он как-то сразу
потерял всю свою напыщенность и словно все время ожидал
какого-то звука, эха шагов, одновременно боясь этого.
- Я был там, - тихо произнес он, - он ... он сейчас спит в
наркотическом сне, и не известно, когда проснется.
- Необычно слышать из уст самого Тараскуза слова страха, - тотчас
отозвался собеседник низким хриплым голосом.
Король нахмурился.
- Ты хорошо знаешь, что никого из обычных людей я не боюсь. Но,
когда я увидел под Валкой рушащиеся скалы, я понял, что
совсем не шарлатан тот демон, которого мы воскресили. Я
боюсь его силы, поскольку не знаю, каких она достигает границ.
Но догадываюсь, что она каким-то образом связана с той
проклятой штукой, которую я у него выкрал. Она вернула ему
жизнь, и, скорее всего, она же является источником его
магической мощи.
Он хорошо ее спрятал, но невольник, следивший за ним по
моему тайному приказу, заметил, как он положил ее в золотую
шкатулку в тайнике. Но я не осмелился бы даже войти к нему, если
бы он не спал этим лотосовым сном.
Я больше чем уверен, что в этом заключен источник его силы. С
ее помощью Орастес вернул ему жизнь. И с ее же помощью этот
дьявол сделает из нас своих рабов, если мы не будем его
остерегаться. Увези ее с собой и брось в море, как я тебе уже
говорил. И запомни - это нужно сделать подальше от земли, чтобы
ее не выбросил на берег прилив или шторм. Тебе уже заплачено.
- Это правда, - усмехнулся собеседник. - Но, король, это же не
все - ты обещал гораздо больше! Ведь мои люди тоже захотят быть
вознагражденными.
- Всем, кого ты мне назовешь, будет сполна уплачено, - заверил
его Тараскуз. - Но лишь после того, как ты выполнишь это задание.
- Хорошо. Я поеду в Зингар и сяду на корабль в Кордове, -
согласился тот. - В Аргос идти слишком опасно - в том краю
сплошное убийство...
- Меня это не интересует. Главное, чтобы ты сделал свое дело. На,
держи! Конь ждет тебя во дворе. Иди, и быстрее!
И он передал ему из рук в руки какую-то вещь, как показалось
Конану, блеснувшую вспышкой живого огня. Но видно ее было лишь
одно мгновение. Потом человечек натянул на глаза шляпу с
опущенными полями, завернулся в серый плащ и поспешно оставил
Тараскуза одного. Как только дверь за ним закрылась, Конан
перестал себя сдерживать - и бросился вперед, распаленный
неудержимой жаждой крови. При виде врага в его логове кровь в
жилах короля Акулонии вскипела, уничтожив всякую осторожность.
Тараскуз стоял, отвернувшись к дверям, когда, сорвав
занавеску, как опьяненная кровью дикая кошка джунглей, в комнату
ворвался Конан. Король Немедии резко повернулся на пятках, но
даже не успел распознать нападавшего, когда в него уже погрузился
стилет. Но уже в сам момент удара стало ясно, что он не смертелен
- нога мстителя запуталась в складках сорванной занавески, и он
не сумел прыгнуть вперед достаточно далеко. Клинок скользнул
вбок, ударившись о ребро. Тараскуз вскрикнул.
Сила удара и тяжесть тела Конана отбросили жертву назад, на
стол, отчего тот перевернулся и свеча погасла. Дерущиеся рухнули
на пол, барахтаясь в портьере. Кулак короля Акулонии
бил вслепую, а Тараскууз громко орал от безумного страха. Но этот
страх неожиданно придал ему сил, и он вырвался из объятий Конана.
Отскочив куда-то в темноту, он громко завопил:
- На помощь! Стража! Аридис! Орастес! Орастес!
Конан поднялся на ноги, освободившись от шелкового полотна и
отбросив перевернутый стол, и выругался с досады. Он не был
знаком с планом дворца и к тому же потерял в темноте
ориентировку. Где-то вдалеке все еще раздавались крики Тараскуза,
а ответом на них были вопли стражи. А куда теперь бежать - было
совершенно непонятно. Но вновь старые инстинкты подсказали ему,
что неплохо бы попытаться все-таки спасти свою шкуру, если
таковая возможность еще представится.
Проклиная невезение, он пересек найденную галерею в обратном
направлении, встал в нишу и выглянул в коридор в ту самую
секунду, когда к нему с полными страха глазами подбежала Зиновия.
- Что случилось? - крикнула она. -Весь дворец поднят по тревоге!
Я клянусь, что не выдавала тебя!..
- Не бойся, твоей вины в этом нет. Просто я сам немного
расшевелил это осиное гнездо, - произнес он. - Попробовал вернуть
один должок... Так какая отсюда ведет кратчайшая дорога?
Она без слов схватила его за руку и побежала по коридору.
Однако, когда они добрались до массивных дверей в его конце, за
ними послышались возбужденные крики, и затем стены задрожали от
ударов снаружи. Зиновия заломила руки:
- Мы окружены! Я на всякий случай закрыла эти двери, когда
возвращалась назад. Ее взломают через пару минут. Пути к
городским воротам здесь больше нет.
Конан повернулся на пятках - из дальнего конца коридора,
хотя пока и слабые, но тем не менее тоже слышались крики,
свидетельствующие о том, что и спереди, и сзади пути к
отступлению отрезаны.
- Быстрее! Вон туда! - закричала девушка с отчаяньем, пересекая
коридор и отворяя двери какой-то комнаты.
Конан прыжком последовал за ней и закрыл позолоченную
задвижку. Они находились в богато украшенном холле. Зиновия
подвела его к окну с позолоченной решеткой, за которым виднелись
вершины деревьев и заросли кустарника.
- Ты же сильный! - произнесла она, задыхаясь. - Если сможешь
разогнуть эту решетку, может, еще успеешь убежать!
Вокруг дворца всегда очень много стражников, но кусты здесь
густые - ты постарайся их обойти. Стена с южной стороны - это уже
внешняя стена города. Если переберешься через нее, у
тебя появится реальная возможность уйти. Конь будет тебя ждать в
перелеске у дороги на запад, в нескольких сотнях шагов к югу от
большого фонтана. Знаешь, где это?
- Разберусь! Но что мне делать с тобой? Я хочу забрать тебя
отсюда!
Грустная улыбка озарила ее лицо.
- Спасибо тебе - ты даришь мне минуты счастья! Но сейчас ты
должен уйти один. Нет, обо мне не беспокойся. Никто и не
подумает, что я помогала тебе по своей воле. Иди же! Те слова, что
ты мне только что сказал, на долгие годы скрасят мне мою жизнь!
Услышав такой ответ, Конан быстро схватил ее в свои железные
руки, прижал к себе и стал дико целовать ее глаза, щеки, шею и
губы, а она, затаив дыхание, безвольно лежала в его объятиях. Его
ласки были порывисты, резки и беспощадны, как порыв ураганного
ветра.
- Я пойду, - горячо прошептал он. - Но, черт возьми, когда-нибудь
я за тобой обязательно вернусь!
Он шагнул к окну и одним мощным рывком вырвал позолоченные
прутья из оконной рамы, а потом перекинул ноги через подоконник и
стал быстро спускаться вниз, поглядывая на ближайшие заросли.
Едва коснувшись земли, он побежал, чтобы стать неприметной тенью
среди густого кустарника и ветвей деревьев. Еще раз он оглянулся,
чтобы увидеть Зиновию, протягивающую вслед ему из окна руки в
жесте немого прощания.
То и дело по темному парку пробегали стражники - рослые
гвардейцы в блестящих полупанцирях и отполированных шлемах с
высокими гребнями. Все они устремились ко дворцу, где с каждой
минутой нарастал шум. Звезды искрились на их блестящих доспехах,
делая видимым каждый их шаг среди деревьев, но еще больше
выдавало их передвижение громкое лязганье железа. Спрятавшемуся в
кустах Конану их громогласный галоп через заросли напоминал
слепой переполох испуганного коровьего стада. Некоторые
проносились всего в нескольких шагах от него, но совершенно не
подозревали об этом. Видя лишь дворец, они не обращали никакого
внимания ни на что другое. Когда все они с криками пронеслись
мимо, беглец поднялся и бесшумно, словно пантера, побежал по
парку прочь.
Он достаточно быстро достиг южной стены и взбежал вверх по
лестнице к ее парапету. Этот вал был задуман так, чтобы защищать
город от нападения снаружи, а не изнутри. К тому же здесь не было
ни одного стражника, патрулирующего окрестности. Поставив ногу на
парапет, Конан вновь оглянулся на возвышающийся над кронами
деревьев королевский дворец Немедии. Все окна были освещены, и в
них были видны мечущиеся то тут, то там фигурки - словно
марионетки, движимые невидимыми нитями. Скривившись, он с
угрозой и презрением потряс в том направлении тяжелым кулаком, а
затем спрыгнул в темноту.
Пролетев немного вниз, он схватился за ветку растущего прямо
под городской стеной невысокого дерева и уже мгновением позже шел
дальше своим широким упругим шагом, которым все горцы быстро
оставляют позади долгие мили пути.
Стены и длинные валы Бельверуса со всех сторон окружали
поместья и летние резиденции местной знати. Но сонные невольники,
дремавшие, опершись на свои длинные пики, даже не замечали
быстрой крадущейся фигуры, перескакивающей через стены оград,
перебегающей обсаженные деревьями со сплетенными наверху кронами
аллеи, беззвучно пробиравшейся по огородам и садикам. Лишь
разбуженные цепные псы громким лаем сопровождали обнаруженный ими
наполовину обонянием, наполовину инстинктом темный загадочный
силуэт, быстро исчезавший в отдалении.
Лежа в своей комнате на испачканном кровью диване, Тараскуз,
извивался от боли и сыпал проклятьями под сильными и быстрыми
пальцами Орастеса. Дворец кипел бегающими с широко открытыми от
ужаса глазами придворных и слуг, но в помещении, где лежал
король, кроме него и жреца-отступника никого не было.
- Ты уверен, что он сейчас спит? - уже в который раз спрашивал
Тараскуз, стискивая от боли зубы, когда Орастес смазывал горячим
отваром трав длинную рваную рану на руки и ребрах. - О, боги, как
