- Он был уже совсем древний, когда мы впервые пришли сюда. И даже его
выродившиеся жители не знали, сколько лет он простоял.
- Твой народ пришел сюда с озера Зуад? - спросил Конан.
- Да. Больше полувека тому назад племя Тлацитлан восстало против
стигийского короля и, потерпев поражение, бежало на юг. Долгие недели шли
они через саванны, холмы и пустыни, пока не вступили в огромный лес. Шли
тысячи воинов с женами и детьми.
И в этом лесу напали на них драконы, и многих разорвали на куски. И
народ бежал в страхе перед ними до самой равнины, посередине которой стоял
город Ксухотл.
Они встали лагерем под стенами, не решаясь покинуть равнину, ибо из
леса доносились звуки междоусобной битвы чудовищ. Но на равнину они не
выходили.
Обитатели города закрыли ворота и осыпали нас стрелами со стен. И эта
равнина стала тюрьмой племени Тлацитлан, потому что возвращение через
джунгли было бы безумием.
И в первую же ночь в лагерь тайком явился раб из города, человек
здешней крови. В молодости он вместе со своим отрядом заблудился в лесу и
всех, кроме него, сожрали драконы. В город его пустили, но сделали рабом.
Звали его Толькемек.
Глаза его загорелись при звуках этого имени, а многие в зале
принялись плеваться и бормотать проклятия.
- Он пообещал нашим воинам открыть ворота, а взамен подарить ему
всех, кого возьмут в городе живьем.
Перед рассветом он открыл ворота. Воины хлынули внутрь, и залы
Ксухотла залились кровью. В городе жило лишь несколько сотен людей, жалкие
остатки великого народа. Толькемек говорил, что они пришли сюда
давным-давно, из Старой Косалы, когда предки тех, что населяют Косалу
ныне, вторглись с юга и прогнали тогдашних жителей. Они долго шли на
запад, пока не нашли эту окруженную лесами равнину, населенную племенем
черных.
Негров они обратили в рабство и стали возводить город. В восточных
горах они добывали и яшму, и мрамор, и ляпис-лазурь, и серебро, и золото,
и медь. Истребили слоновьи стада ради клыков. Когда строительство было
закончено, всех рабов перебили. Их волшебники укрепили безопасность города
с помощью своей чудовищной магии: они воскресили драконов, что некогда
населяли эти места и чьи кости можно найти в джунглях. Они одели эти кости
плотью и вдохнули в них жизнь, и чудовища снова пошли по земле, как во
времена, когда мир был молод. Но заклятие магов держало их в лесу, не
пуская на равнину.
Много столетий жил народ Ксухотла в своем городе, обрабатывая поля за
стенами, покуда мудрецы не научились выращивать овощи, которые вовсе не
требуют почвы и черпают все необходимое прямо из воздуха. Так высохли
оросительные каналы, и так началось разложение общества. Они уже были
вымирающей расой, когда наши предки прорубились сквозь джунгли на равнину.
Великие волшебники к тому времени были уже мертвы, а их заклинания забыты.
Они не смогли противопоставить нам ни магию, ни меч.
И наши предки перебили их, оставив около сотни для Толькемека,
бывшего некогда рабом. Много дней и ночей разносились по городу их вопли и
стоны...
Некоторое время племя Тлацитлан жило в мире и покое под началом двух
братьев - Техултли и Ксоталана совместно с Толькемеком. Он к тому времени
женился на девушке из наших. Мы были благодарны ему за открытые ворота.
Кроме того, он знал места, где спрятаны были сокровища. Потому и делил
власть с братьями.
Так проходили мирные годы. Мы только ели, пили, любили друг друга и
воспитывали детей. Обрабатывать поля было не нужно, ибо Толькемек научил
нас искусству выращивать плоды и овощи без земли. Кроме того, падение
города и гибель его прежних жителей уничтожили силу заклинания, которое
удерживало драконов в лесу. По ночам эти твари бродили у самых ворот и
страшно завывали.
Вся равнина была залита кровью после их схваток, и вот тогда...
Он прикусил язык на полуслове, но сразу же продолжил рассказ. Но
Конан и Валерия поняли - он пропустил что-то, чего они не должны были
знать.
- Пять лет продолжался мир. А потом... - взгляд Ольмека на какое-то
мгновение коснулся сидящей рядом с ним женщины. - А потом Ксоталан взял в
жены женщину, о которой мечтали и Техултли, и старый Толькемек. И вот
безумный Техултли похитил ее, а Толькемек помогал ему, желая досадить
Ксоталану. Тот потребовал, чтобы ему возвратили жену, но совет племени
решил, что выбор остается за женщиной. Она решила остаться с Техултли.
Разгневанный Ксоталан попытался отбить ее силой, и телохранители обоих
братьев схватились в Большом Зале.
Пролилась кровь с обеих сторон. Спор перешел во вражду, вражда - в
открытую войну. На три части разделилось племя в дни этой смуты. Еще
раньше, в мирные дни, город был поделен властителями между собой. Техултли
занимал западную часть, Ксоталан восточную, Толькемек - в районе южных
ворот. Так образовались три военных лагеря.
Злоба, ненависть и ревность породили кровь, насилие и убийство. Раз
извлеченный, меч не мог уже вернуться в ножны. Техултли враждовал с
Ксоталаном, а Толькемек помогал то одному, то другому, предавая, когда ему
было это выгодно. В конце концов Техултли и его народ отступили к западным
воротам, где мы живем и теперь. Ксухотл имеет форму овала. Техултли,
территория, взявшая имя от своего князя, занимает западную часть этого
овала. Мы замуровали все проходы, соединяющие этот квартал с остальным
городом, оставив лишь по одной двери на каждом этаже. Потом народ Техултли
спустился в подземелья и стеной отделил их западную часть. И стал жить,
как в осажденной крепости, деля вылазки против врага.
И люди Ксоталана в восточной части города поступили таким же образом,
и люди Толькемека в южной. Центр города остался ничьим и не заселенным. И
стали эти пустые залы и комнаты полем сражения и местом вечного страха.
Толькемек повел войну с обоими кланами. Он был куда страшней
Ксоталана - истинный демон в человечьем обличьи. Ему были ведомы многие
тайны города и он никогда не открывал их пришельцам. Путешествуя по
тайникам и подземельям, он украл у мертвых их страшные секреты, секреты
древних повелителей и магов, О которых забыли даже перебитые нашими
предками выродки. Но вся его магия оказалась бессильной в ту памятную
ночь, когда мы взяли его укрепления и перебили всех его сторонников. А
самого обрекли на долгую, долгую пытку.
Голос Ольмека перешел в нежный шепот, и в глазах засияла такая
радость, точно он видел эту сцену перед собой и она доставляла ему
неслыханное наслаждение.
- Ах, мы поддерживали в нем жизнь, так что он мечтал о смерти, как о
любимой жене. А потом взяли еще одного живого из камеры пыток и бросили в
подземелье - пусть де крысы обгладывают его кости. Но он умудрился сбежать
из своей темницы в подземные коридоры. Без сомнения, он сгинул там,
поскольку единственный выход оттуда ведет в Техултли, и оттуда с тех пор
никто не выходил. Даже костей его не нашли, и поэтому самые темные и
суеверные в нашем народе утверждают, что дух его все еще блуждает в
подземельях, завывая среди скелетов. Люди Толькемека были вырезаны
двенадцать лет тому назад, но продолжается и все более яростной становится
война между Техултли и Ксоталаном, и кончится лишь тогда, когда падут
последний мужчина и последняя женщина.
Полвека назад украл Техултли жену Ксоталана. Полвека длится вражда. Я
появился на свет в самый разгар войны, как и все прочие в этом зале, не
считая Таскелы. И, думаю, умрем раньше, чем она закончиться.
Мы погибающий народ - как и те несчастные жители Ксухотла. Когда
началась война, нас были сотни с каждой стороны. А теперь весь народ
Техултли перед тобой - кроме тех, что стерегут ворота. Сорок человек - вот
и весь клан. Сколько ксоталанцев, мы не знаем. Вряд ли намного больше. За
последние пятнадцать лет у нас не родилось ни одного ребенка, у наших
врагов тоже.
Мы погибаем, но, прежде чем исчезнуть окончательно, зарежем столько
ксоталанцев, сколько дозволят боги.
И долго еще рассказывал Ольмек с безумно блестящими глазами об этой
ужасной войне, что велась в тихих комнатах и мрачных залах при свете
зеленых кристаллов на плитах, пылавших адским огнем, которые время от
времени становились еще краснее. Целое поколение погибло в этих лужах
крови. Давно был мертв Ксоталан, зарубленный в жестокой битве на лестнице
из слоновой кости. И Техултли не было в живых - разъяренные ксоталанцы
поймали его и сняли с него кожу.
Без всякого волнения повествовал Ольмек о страшных сражениях в черных
коридорах, о засадах на винтовых лестницах, о чудовищной резне. Все более
яркий красный огонь разгорался в его темных бездонных глазах, когда он
рассказывал о людях, с которых живьем снимали кожу, о разрубленных и
разорванных на части, о пленниках, жутко воющих в камерах пыток. И так
было это отвратительно, что даже видавшему виды варвару-киммерийцу стало
тошно. Неудивительно, что Техотл трясся от страха, что враги его поймают!
Но все-таки решился на вылазку - значит, ненависть в них сильнее страха.
А Ольмек продолжал рассказ о делах страшных и таинственных, о чарах и
заклинаниях, похищенных в черной бездне катакомб, о необыкновенных
существах, вызванных врагами из темноты для ужасного союза. Здесь у
ксоталанцев было преимущество - именно под их владениями покоились останки
самых могущественных чародеев древнего Ксухотла и вместе с ними - их
бессмертные секреты.
Валерия слушала все это, и ее охватывал ужас. Вражда стала той
руководящей и направляющей силой, которая неустанно толкала народ Ксухотла
к окончательной гибели. Вражда была смыслом всей их жизни. Во вражде
приходили они на свет, а, покидая его, верили, что она будет продолжаться
и после их смерти. Они оставляли свою крепость и пробирались в Залы
Молчания только для того, чтобы убивать и быть убитыми. Иногда они
возвращались из похода, ведя обезумевших пленников или принося кровавые
трофеи победителей. Иногда не возвращались вовсе, и тогда вражеские руки
перебрасывали их рассеченные тела через бронзовые ворота.
Жуткую, неестественную, чудовищную жизнь вели эти люди, отрезанные от
остального мира, заключенные в одну клетку, словно крысы, только и годные
для того, чтобы нападать, калечить и убивать.
Во время речи Ольмека Валерия постоянно чувствовала на себе
неотступный взгляд Таскелы. Казалось, она не слышит бородатого гиганта.
Все эти победы и поражения ее словно бы и не касались, и это казалось
Валерии еще более страшным, чем неприкрытая жестокость Ольмека.
- И мы не можем покинуть город, - говорил Ольмек. - Вот уже пятьдесят
лет никто не покидал его, кроме... - он снова оборвал себя, и через минуту
продолжил:
- Даже если бы и не было никаких драконов, мы, рожденные и выросшие в
городе, не осмелимся его оставить. Никогда не было ноги нашей за стенами.
Мы не привыкли к открытому пространству и солнечному свету. Нет - в
Ксухотле мы родились, здесь и умрем!
- Ну что ж, - сказал Конан. - С вашего позволения, мы лучше поиграем
в жмурки с драконами. Ваша война нас не касается. Когда вы покажете нам
дорогу к западным воротам, мы отправимся в путь.
Таскела стиснула кулаки и начала что-то говорить, но Ольмек прервал
ее:
- Приближается ночь. Если вы окажетесь на равнине ночью, то наверняка
попадете в лапы драконов.
- Мы уже шли по равнине ночью и даже спали на вольном воздухе, но
никого не встретили - заметил Конан.
Таскела мрачно улыбнулась:
