самодовольно усмехнулся. Родис стало ясно, что угроза Таэлю миновала.
Она опустила глаза, чтобы скрыть малейший оттенок своих эмоций от
зорко следившего за ней Чойо Чагаса.
- Ответьте прямо, могли бы вы меня убить? - спросил вдруг он.
Родис уже не удивлялась внезапным скачкам мыслей Чагаса.
- Зачем? - спокойно спросила она.
- Чтобы устранить меня и ослабить власть.
- Устранить вас! На вашем месте мгновенно окажется другой, еще
хуже. Вы-то хоть умны...
- Хоть! - с гневом вскричал владыка.
- Ваша общественная система не обеспечивает приход к власти
умных и порядочных людей, в этом ее основная беда. Более того, по
закону, открытому еще в Эру Разобщенного Мира Питером, в этой системе
есть тенденция к увеличению некомпетентности правящих кругов.
Чойо Чагас хотел возразить, сдержался и вкрадчиво спросил:
- А технически - могли бы убить? И чем?
- В любой момент. Приказать умереть.
- Я тоже могу вас истребить в мгновение ока!
Родис пожала плечами с чисто женским презрением.
- В этом случае командир нашего звездолета обещал срыть
поверхность всей Ян-Ях на километр вглубь.
- Но вы не совершаете убийств! И наверняка запретите ему!
- Меня тогда не будет в живых,- улыбнулась Родис,- а он
командир!..
Чойо Чагас задумчиво постучал пальцами по столу, и как бы в
ответ тихо прозвенел невидимый колокольчик.
По тому, как встревожился председатель Совета Четырех, Фай Родис
стало ясно, что сигнал возвещает о чем-то очень важном. Она поднялась,
но владыка, смотревший в аппарат, скрытый от Родис стенкой резного
дерева, властно указал ей на кресло...
- Вас вызывает ваш корабль. К Ян-Ях приближается звездолет.
Земной?
- О нет! - воскликнула Родис так уверенно, что владыка посмотрел
на нее с подозрением.- Я не жду его скоро,- добавила она, поняв его
мысли.
- А вы можете связаться с этим новым пришельцем?
- Конечно, если их планета входит в Великое Кольцо.
- Я хочу присутствовать!
Родис достаточно узнала обычаи Торманса. Владыку нельзя
приглашать ни к себе, ни в какое другое место. К нему являются только
по его зову.
Примчался Вир Норин с двумя СДФ. В зеленой комнате с неизменно
поражавшей тормансиан реальностью возникла кабина "Темного Пламени" со
звездолетчиками, собравшимися по тревоге. Олла Дез манипулировала
селектором волн. Сигналы приближавшегося корабля были вне спектра
Великого Кольца. Вот Олла Дез потянула на себя черный рычаг в верхней
части пульта и одновременно нажала ногой красную педаль, включая и
вычислительную и памятную машины для расчета необычайного спектра
передачи.
Кабина наполнилась протяжным дрожащим звоном ненастроенной
несущей волны. На большом экране в кабине звездолета замелькали,
строясь и рассыпаясь, куски изображений. Чойо Чагас прикрыл глаза,
чтобы не поддаться приступу головокружения. Мелькание замедлилось,
части раздробленной картины застревали в экране, словно пойманные в
сети. Наконец из них сложилось видение необычайного корабля. У него
было четыре плоскости из нескольких слоев грандиозных труб,
перекрещивавшихся на гигантском продольном цилиндре, как четыре
музыкальных органа, соединенных в косой крест. В трубах пульсировало
бледное пламя, кольцом обегавшее все сооружение.
Изображение звездолета выросло, поглотило весь экран,
растворилось в нем. Остался лишь серповидный выступ продольного
цилиндра на фоне бездонной черноты космоса. Из полулунной выемки
вылетали и уносились вперед светящиеся, подобные восьмеркам, знаки.
Они чередовались в вертикальной и горизонтальной ориентировке, шли то
отдельными группами, то непрерывной цепью. Видение продолжалось не
более минуты и сменилось картиной внутреннего помещения корабля. Три
плоскости пересекались под разными углами - чуждая архитектура с
трудом угадывалась в ракурсе передатчика.
Внимание привлекли шесть неподвижных фигур, утонувших в глубоких
сиденьях перед наклонной, в форме треугольника, стеной, блестевшей,
как черное зеркало. Серебристо-лиловый тусклый свет пробегал
змеящимися потоками по косым плоскостям потолка. Помещение то
погружалось в сумерки, то вспыхивало слепящим огнем, без теней и
переходов. Пульсация освещения мешала разглядеть подробности.
Все шесть фигур недвижно сидели по-человечески, одетые в нечто
вроде темных плащей с заостренными капюшонами, скрывавшими лица
таинственных существ!
Земляне не могли судить о размерах корабля. На экране не
появилось ничего, хотя бы отдаленно знакомого космическому опыту
Великого Кольца.
Редкие вспышки света, застывшие темные фигуры, странно
изломанные и перекошенные крепления корпуса - все это действовало
угнетающе. Непонятная сила неслась из глубины вселенной. По-видимому,
корабль приближался. Настойчиво нарастал вибрирующий стон, подобный
звуку рвущегося металла. Этот звук, угасавший и возрождавшийся с новой
силой при каждой световой вспышке, заставлял человека содрогаться в
необъяснимом отвращении.
Вся трепеща - она не могла бы передать, что ощущала в эти
минуты,- Олла Дез заглушила звуковой фон и включила передатчик
"Темного Пламени". За немногие секунды машины определили цель и
направили на нее луч, повторявший известный всей Галактике зов
Великого Кольца.
Ничто не изменилось в передаче с неизвестного звездолета. Так же
перебегали серебристые вспышки, так же недвижно и угрюмо сидели фигуры
в непроницаемых капюшонах.
Олла Дез усиливала зов на той же волне, какой пользовался чужой
звездолет. Столбик синего огня - указатель мощности каскада - поднялся
до конца трубки. Олла Дез приоткрыла звуковой канал и сразу уменьшила
его до минимума - этот горестный стон невозможно было слушать.
"Темное Пламя" звал, переходя на различные коды. Стонущий звук
постепенно слабел. Стало очевидным, что чужой звездолет удаляется, не
обращая внимания на сигналы. Некоторое время на экране виднелся
четырехреберный очерк корабля, но и он слился с мраком космоса.
С веселым звоном в ряду индексов главного локатора побежала
цепочка цифр.
- Курс 336-11 по северному лимбу Галактики, уровень четвертый,
скорость 0,88,- сообщил Див Симбел.
- Идет поперек Галактики, примерно от Волос Вероники, выше
уровня главных сгущений,- сказал Гриф Рифт.
- Странно, что движется в обычном пространстве. Его скорость
невелика. На пересечение ему понадобится больше ста тысяч земных лет,-
громко отозвался из дворца владыки Вир Норин.
От неожиданности Чойо Чагас и несколько присутствовавших
сановников резко повернулись в его сторону.
- А живы ли те, что в корабле? - Мента Кор задала вопрос,
мучивший всех звездолетчиков.
- И звездолет будет идти без конца? - спросил Чойо Чагас,
обращаясь к Фай Родис.
За нее ответила Мента Кор:
- Пока не иссякнет запас энергии для автоматов, исправляющих
курс, звездолет неуязвим. Но и после того, в разреженной зоне
четвертого уровня, шансы на встречу со скоплением материи так
незначительны, что он может пронизать всю Галактику и мчаться еще не
один миллион лет.
- Миллион лет,- медленно произнес Чойо Чагас и, спохватившись,
насупился.
- Разве принято на Земле отвечать, когда не спрашивают? - грозно
сказал он, глядя только на Родис.- Да еще в присутствии старших?
- Принято,- ответила Родис.- Если разговор ведут несколько
людей, отвечает тот, у кого раньше сформулировался ответ. Старшинство
не имеет значения. Я подразумеваю возраст.
- А звание также не имеет значения?
- В обсуждении вопроса - никакого.
- Анархисты! - буркнул Чойо Чагас, поднимаясь.
По знаку Родис Олла Дез выключила связь. Прекратили свое мягкое
гудение проекторы СДФ.
Завешанный яркими тканями зал дворца принял обычный вид, будто и
не было угрюмого призрака корабля, промелькнувшего мимо планеты,
посылая в пространство непонятный стонущий зов.
Землян потрясла встреча с межзвездным скитальцем. Нечто
безвыходное, инфернальное было в метании света среди остро
перекрещенных металлических плоскостей пустого зала корабля.
Гнетущая тоска овладела, видимо, не одними лишь землянами. Чойо
Чагас, не сказав ни слова, побрел в свои покои несвойственной ему
усталой походкой. Позади неслышно шли два "лиловых", презрительно
оглядываясь на следовавшую в отдалении кучку приближенных.
Фай Родис напрасно опасалась, что ее спутников задержат еще на
несколько дней. Инженер Таэль вручил Чеди, Эвизе и Вир Норину кусочки
гибкого пластика, испещренные значками и покрытые прозрачной пленкой.
Карточки давали право появляться во всех учреждениях, собраниях и
институтах города Средоточия Мудрости. К великому удивлению землян,
оказалось, что подобным правом обладали лишь немногие жители столицы.
Большинство имели карточки иного рода, ограничивавшие их владельцев в
правах. Человек без карточки считался вне закона. Его хватали и после
дознания или высылали в другую область планеты, где требовался
физический труд, или же, если этой потребности не было, обрекали на
"легкую смерть".
Таэль проводил троих землян вместе с их СДФ за пределы запретной
зоны садов Цоам и, передав провожатым, возвратился. Он нашел Фай Родис
у прозрачной стены холла, в который выходили двери опустевших комнат.
Без скафандра, в короткой широкой юбке с корсажем, она стала ближе,
домашнее.
Родис всматривалась в сад, где вздрагивали ветви деревьев, жадно
протянувшие к небу воронки своих ветвей. Таэлю вдруг подумалось,
насколько милые его сердцу растения должны казаться для землян чужими.
И одинокая Родис в ее легкомысленно юном, по мерке Ян-Ях, наряде
представилась ему пленницей, тоскующей и беззащитной.
Инженер забыл обо всем. Долго сдерживаемое чувство вырвалось
наружу с неожиданной для него самого силой. Он припал на колено,
уподобляясь, сам того не зная, древним рыцарям Земли. Схватив
опущенную руку Фай Родис, он стал горячо, выразительно и торопливо
признаваться в своей любви.
Родис слушала его, не двигаясь и не удивляясь, будто все, что
говорил тормансианин, давно ей известно.
Таэль смотрел в ее глаза, стараясь прочитать или хотя бы угадать
ответ. Сияющие, как у всех землян, сказочные зеленые очи жительницы
Земли под внешней ласковостью таили непоколебимую отвагу и
бдительность, стояли на страже ее внутреннего мира. И, разбиваясь об
эту незримую стену, гасли мечты и слова любви, поднявшие инженера на
один уровень с Фай Родис. Таэль опустил голову и умолк, продолжая
стоять у ног Родис в позе, которая уже казалась ему нелепой.
Фай Родис сжала его соединенные ладони и легко подняла. Она
хотела положить руки на плечи Таэля, но он, зная их успокоительную
силу, отшатнулся, почти негодуя. По известному человеческому закону,
одинаковому для Земли и Торманса, мужчина, моливший о любви, мог легче
перенести отказ, чем дружеское участие. Не жалость, нет, жалости к
себе не почувствовал тормансианин, и за это был благодарен своей
избраннице, не отстранившейся от него и в то же время такой невозможно
далекой.
- Простите меня,- с достоинством сказал Таэль,- замечтался, и
мне показалось... словом, я забыл, что у вас не может быть любви к
нам, низшим существам заброшенной планеты.
- Может, Таэль,- тихо ответила Родис.
Инженер до боли сжал пальцы заложенных за спину рук. Снова,
ломая волю и сдавливая грудь, захватила его опасная сила земной
