там разный люд, в основном по тяжким преступлениям и
"сознательные" рецидивисты, патриоты воровской идеи... Славится
тюрьма с поэтическим названием и своим железным порядком. А
строгий порядок, к слову, уважают и зэки. Потому что он гаранти-
рует от всяких неожиданностей, которых и в тюрьме хоть отбавляй:
например, те же перебои с питанием, вещевым снабжением, никакое
медицинское обеспечение - уже непорядок. Ну а самое главное, -
порядок для основной массы заключенных - это гарантия от
беспредела, когда какая-нибудь шайка "отмороженных" может
опустить любого по поводу и без повода и когда кулак -
единственный хозяин... Так что порядок, куда ни кинь - все же
благо.
Внешне тюрьма - обыкновенная трехэтажная общага какого-нибудь ПТУ.
Только стены из светлого кирпича, пожалуй, попрочнее, да чистота вокруг
идеальная, да по периметру - колючая проволока-спираль с игривым назва-
нием "егоза", которую, кстати, тоже делают зэки в одной из ростовских
колоний. (Там это производство поставлено на поток, правда, больше сей-
час покупают коммерческие фирмы: исправительные учреждения измучены хро-
ническими перебоями с финансированием.) В тюремном вытянутом дворе -
клетки для досмотра прибывших этапов, дальше по левую руку вольер с дву-
мя огромными, заходящимися в лае псами; один даже прогрыз или пробил
мощной головой дыру в металлической сетке и вот-вот выскочит наружу. Со-
баки натасканы на запах зэка. К углу тюрьмы примыкает недавно построен-
ная различными ухищрениями церквушка.
Тюрьме около пятнадцати лет, и за все это время здесь не было ни од-
ного побега. Находится она на территории ИТК-6. На первом этаже имеются
камеры ШИЗО - штрафного изолятора. Сидевшие там за нарушение дисциплины
осужденные поведали, что кормят регулярно, три раза в день, жалоб нет,
неправильное свое поведение полностью осознали. Длинный коридор через
каждые пятнадцать шагов разделен стенками-решетками с запирающимися две-
рями. И если смотреть "в перспективу", то видишь перед собой под мерт-
венным светом одно "клетчатое железо".
К "вору в законе" Николаю Мека по кличке Коля Устим нас сопровождал
заместитель начальника тюрьмы по режиму - молодой высокий офицер, стара-
тельно избегающий ответов на конкретные вопросы. Он предупредил: "Мека
скорей всего откажется разговаривать с вами".
Мы приехали снимать документальный фильм о тюрьмах.
Дежурный открыл дверь камеры, четверо вытянулись, а один из них, тоже
дежурный, только по камере, бодро представился. Здесь было вполне прос-
торно, а по сравнению с набитыми до потолка общими камерами в той же Бу-
тырке - так просто "тюремный рай". Посредине стоял длинный стол, за ко-
торый можно было усадить десяток едоков, две лавки. Нары, как и положе-
но, пристегнуты к стенам. Познакомились - представились. Сели друг нап-
ротив друга: четыре осужденных - и столичные гости. Коля Устим, Николай
Григорьевич "по-гражданскому", ничем особым среди сокамерников не выде-
лялся: та же одежда - полосатка" для особо опасных рецидивистов, блеклая
по давности "наколка" на пальце, смуглый, черные волосы с залысинами,
правда, покрепче остальных в плечах, ироничный блеск в глазах и насторо-
женный взгляд человека, знающего свою силу. Мы с коллегой поинтересова-
лись, как правильно называется место, где их содержат.
- ПКТ - помещение камерного типа. Но это вопрос не ко мне, извините,
а вот к начальнику, - кивнул он в сторону офицера, засмеявшись.
Блеснули золотые зубы.
- Сколько вам лет, Николай Григорьевич?
- Мне сорок четыре.
- И сколько из сорока четырех вы находитесь в заключении?
- В общей сложности сейчас уже двадцать лет.
- Мы слышали, что вы авторитет в своей среде?
- "Вор в законе", - четко и с достоинством ответил Мека.
- Хотелось бы услышать, что называется, из первых уст: что это такое
- признание заслуг, особая привилегия? - задали мы новый вопрос. Ос-
тальные молча слушали.
- До меня уже, по-моему, было слишком много публикаций: что такое
"вор в законе" и кто такой "вор в законе"... Правильно? И показывали тем
более.
- Вас уже снимали?
- Ну почему меня? Меня лично еще не снимали. Это вы мне первый раз
возможность предоставили. Так я, может, не хочу на эту тему говорить...
Я думал, вы о чем-то другом хочете поговорить, а не за воров, не о во-
рах. Зачем?..
- Хорошо. Как вас здесь содержат?
- Содержат нормально.
- Как вас кормят?
- Тоже относительно. Как сейчас в России кормят, здесь - терпимо.
- Вы, естественно, не работаете?
- Конечно нет, мы же наказаны.
- То есть из присутствующих - никто?
- Конечно, нет.
- И сколько вам здесь находиться?
- Ну, всем по году здесь.
- То есть, не выходя отсюда?
- Да. Но в принципе разница небольшая. Мы все находимся на особом ре-
жиме. И там отсидим тоже в камерах, помещениях камерного типа.
- А по какой вы статье?
- Приговор у меня по 77-й статье.
- Это что такое?
- Это дезорганизация в местах лишения свободы. Если на свободе, то
это бандитизм.
- А за что взяли, по какой статье осудили?
- Со свободы? Сейчас по 191-й, это мне пять лет давали.
- А это что такое?
- Это тоже - сопротивление сотрудникам милиции.
- Что же это вы все сопротивляетесь?
- Все время думаю, ко мне неправильно подходят. Поэтому... (Смеется.)
Все же мы попытались вывести собеседника на интересующую тему.
- И тем не менее, несколько слов, это интересно - по поводу "воров в
законе"...
- Ну, во-первых, если говорить на эту тему, понимаете, нужна атмосфе-
ра какая-то. Правильно?
- Ну, налить там...
- Да нет, почему налить? Вы думаете, все воры - пьяницы? Воры - нао-
борот, нет ни пьяниц воров, ни наркоманов. Ну а если он употребляет,
значит, он не может им быть. Я не пьяница, не наркоман. Не надо мне на-
ливать, но обстановка должна быть, естественно, другая.
- Хорошо, скажите, сколько лет вы уже официально "вор в законе"?
- С девяносто второго года.
- Значит, это было чье-то решение?
- Безусловно.
- Любой человек не может?..
- Безусловно, нет. Тот круг воров, который меня знал, они, значит,
свое добро дали. Свое слово сказали.
- Кто вас короновал? Если, конечно, об этом можно говорить?
- А чего ж, никакого секрета нет. Ну сейчас двое находятся у руко-
водства. Боря Брянский... Ткемал Тбилисский. Потом в Ижевске воры есть.
Меня шесть человек давали, которые в лагерях тоже были. Я, безусловно
же, сидел в зоне. Хотя вопрос этот еще раньше за меня поднимали сами во-
ры. Я ж не хотел. А сейчас так жизнь сложилась...
- А ваши коллеги за что сидят?
- Это не коллеги мои. Это (смеется) - мученики.
- Вот вы - "вор в законе". А что дает это?
- Это мое мировоззрение, это мое внутреннее убеждение, и не смотря,
что я за себя не говорю... Я вел такой же образ жизни, и разницы нет от
того, что я сказал за себя... Образ жизни у меня не изменился, и мое
здесь пребывание, или бытие, от этого нисколько не изменилось. И мое ми-
ровоззрение так же не изменилось, я так же прожил этим, можно сказать,
всю сознательную жизнь.
- Хорошо. Как это определить: должность или звание, как называется
правильно?
- Ну а профессор - это должность или звание?
- Это, по-моему, должность...
- Нет-нет, вот в этом вопросе я многих уже подловил. Не знают: не
должность это и не звание. Это - профессия.
- Но вот что-то оно вам дает, в лагере, в зоне?
- Да ничего оно мне не дает, только массу, можно сказать, нерешенных
проблем. Если я живу один для себя, я знаю, у меня мирок ограничен. А
так я должен обо всех думать, беспокоиться. Чтобы не было...
- Чтобы грев был...
- Да нет! Почему-то считается, что воры только за себя стараются. Во-
ры, наоборот, всегда от себя могут дать. Безусловно, у воров всякое было
и раньше, в сороковые годы. Но эту помощь собирают непосредственно сами
воры, на свободе, помогают родителям, родители мне сюда передавали, и
мои близкие делали это.
- А за что остальные товарищи ваши сидят? - задали мы вопрос сокамер-
никам.
Первый, не таясь, просто ответил:
- 146-я. Разбой.
Мека пояснил:
- Ну, жизнь заставила!
Второй назвал 145-ю статью за грабеж, а третий шел по 102-й, убийца.
- А кто стал жертвой? Бытовуха?
Зэк неопределенно кивнул.
- Вот такой вопрос, Николай Григорьевич. Известно, что "воры в зако-
не" никогда не станут, так сказать, западло считают, сотрудничать с лю-
быми организациями государственного типа. Но вот, скажем, наступила вой-
на и надо идти в армию.
- Так это воры уже доказали! Ну Родина есть Родина. Воры доказали в
сорок четвертом году, что штрафные батальоны делали, то ни одна воинская
часть этого не делала. Безусловно, это уже зависит от человека... Но
один, допустим, может не пойти, другой пойдет сразу защищать свой дом,
свою мать или кого... Все это естественно. Все что человеку, так же и
вору. Все человеческое, то есть, не чуждо. А сколько было воров, сколько
было награждено! Многие годы вора представляли: узкий лоб и взгляд
из-под лобья. Да? А сейчас в обществе и в МВД взгляды изменились?
- Взгляды кардинально изменились.
- Если бы брать другую систему, другое общество, может быть, из этих
воров появились бы личности, которые бы двигали человечество вперед -
правильно? Ну а жизнь у нас какая была?
Один из осужденных вставил:
- Вы понимаете, воры регулируют внутреннюю политику...
Но разговор уже пошел по другому руслу.
- Сколько еще осталось?
- Пять лет.
- Куда направят - неизвестно?
- Это как раз - вот начальник решает. Или я здесь буду?.. А между
прочим, журналист был, полный, фамилию не помню. Он во Владимир приез-
жал, у воров интервью брал, я знаю. Сталинградский был, Шурик Устимовс-
кий покойный. Тоже интересовался.
- Какая кличка у вас?
- Коля Устим.
- Сколько "воров в законе" по России-матушке, можете назвать прибли-
зительную цифру?
- Ну если по России брать, я не беру Кавказ... Нет они не побоку. У
воров нет ни границ, ни национальностей. И за границей многих я знаю...
- Около семисот?
- Примерно так.
- В книжке одной писали, - заметил я.
- Ну там просто многие неформальные лидеры туда попали.
- И отношения к ворам никакого не имеют?
- Конечно, нет! От них и пошло много смуты. То есть они принципами
никакими не пользовались...
- Спасибо за беседу, - поблагодарили мы на прощание.
- Вам тоже спасибо, что посетили.
МЫТИЩИ - ПОДМОСКОВНОЕ ЧИКАГО
Мытищинский район, как, пожалуй, немногие районы Подмосковья,
располагает устойчивыми криминальными традициями. Здесь
проживали многие "воры в законе", причем входившие в костяк
преступного мира России, такие как Паша Цируль - Захаров Павел
Васильевич. Он входил в пятерку известнейших воров, регулировал
процессы уголовного мира, которые в нем постоянно происходят. За
ним охотились все правоохранительные структуры России. Сам он
приехал в Мытищи из Республики Мари-Эл, прописан в городе
Волжске. Мытищинская земля полюбилась ему. Построил здесь
большой дом. Женат. Было ему около 60-ти лет, ребенок не старше
5-6 лет. Был задержан, в последующем помещен в Бутырку, потом в
Лефортово. Длительное время употреблял наркотики, что,
предположительно, резко повлияло на здоровье и привело к смерти.
Еще один авторитетнейший "вор в законе" - Стлатин Вячеслав Петрович,
он же - Ростик. Здесь сейчас проживает его семья, трое сыновей, которые
пошли по его стопам, достигли определенной иерархии в преступном мире. В
прошлом году Ростик был убит. Поздно вечером у подъезда его поджидал
