полудюжине детей, и в маленькой комнатке было тесно, душно и темно. Пища
была простой, как и говорила Куили, но свежий хлеб и нежирная ветчина были
восхитительны на вкус. Если добавить к этому крестьянское масло и
великолепные овощи, теплое пиво в глиняных кувшинах и таинственного
происхождения жаркое, ни у кого и в мыслях не было жаловаться на еду.
Никто не мог пожаловаться и на качество обслуживания. На всех женщинах
была коричневая одежда крестьянок-Третьих, начиная от двух седовласых матрон
в мантиях с длинными рукавами, до самой юной, которую звали Ния.
Единственной одеждой Нии была короткая, простая накидка, в которой она очень
хорошо смотрелась.
Была там и еще одна юная девушка по имени Нона, чья накидка была столь
захватывающе и непрактично короткой, что наверняка она была укорочена
специально для данного случая. Сначала все застенчиво пытались заигрывать с
воинами, но вскоре Нона осмелела, и тогда даже зверский аппетит Ннанджи не
смог отвлечь его от ее очевидной доступности. Они начали ухмыляться друг
другу, отпускать непристойные шуточки и чуть ли не испускать искры. Уолли с
облегчением заключил, что Куили ничто не угрожает. Ния несколько раз
подмигнула ему, но он отбил у нее дальнейшую охоту, сделав вид, что
интересуется Куили. Лишь родительская метка воина оправдывала бы подобное
испытание.
Новичок Катанджи делал быстрые успехи с парой девочек-подростков,
обнаженных, плоскогрудых и определенно запретных, с точки зрения Уолли.
Девушек его собственного возраста вокруг не было, так что, возможно,
Катанджи просто вел себя дружелюбно - а может быть, и нет. Однако по мере
того, как пиршество продолжалось, он становился все менее и менее
общительным, бросая взгляды на всю компанию, а затем на Уолли, который уже
сам пришел к тому же выводу: слишком напряженной была атмосфера. Что-то было
не так.
До того, как он это понял, Уолли был вполне доволен. Он и его спутники
смогли, наконец, помыться. Их одежду унесли стирать, обеспечив временной
заменой. Сначала короткая коричневая набедренная повязка заставляла его
чувствовать себя таким же бесстыдником, как и Нона, но как только он уселся
за стол, он забыл об этом и с неподдельным аппетитом накинулся на угощение.
Затем почти одновременно возникли две небольшие проблемы. Во время еды
он вдруг почувствовал странную сонливость. Хонакура зевнул, за ним Джия - а
потом Ннанджи, посреди своего оживленного флирта. Он удивленно моргнул и
продолжил свое занятие. Уолли тоже едва подавил зевок. Ночь была короткой,
но... временное смещение! Рука Богини переместила их на расстояние,
эквивалентное нескольким временным зонам. Теперь уже Уолли пытался подавить
не зевоту, а смех. Мысль о временном смещении в этой примитивной культуре
казалась нелепой, а мысль о том, чтобы попытаться объяснить это кому-то
другому - еще более нелепой. Тем не менее, об этом стоило помнить, поскольку
подобное могло серьезно повлиять на способность здраво рассуждать в течение
одного-двух дней.
Вторая проблема касалась Джии.
Селение представляло собой группу беспорядочно разбросанных хижин,
маленьких и большей частью убогих, перемежавшихся амбарами и хлевами и
стоявших посреди овощных грядок. Под ногами крутились поросята и куры, в то
время как доносившиеся снаружи звуки говорили о наличии собак и по крайней
мере одного осла. Селение располагалось вокруг пруда, служившего для мытья,
водопоя скота и орошения; со всех сторон его окружали маленькие голые холмы
и скудные рощицы.
Это было бедное селение, и жители его были тоже бедными. Однако они
превосходили рангом рабов владельца имения, живших где-то в другом месте, и
их приводило в некоторое смущение то, что им приходится развлекать Джию,
Телку и Виксини. Телка почти ничего не замечала, казалось, довольная впервые
с тех пор, как Уолли ее увидел, поглощая пищу и явно не поддаваясь влиянию
временного смещения. Джия вела себя очень тихо. Она сидела рядом с Уолли,
укачивая Виксини и лишь односложно отвечая на вопросы. Его это раздражало,
но он ничего не мог поделать. Женщины пытались сделать все, что могли.
Куили, несомненно, предупредила их, и они тщательно скрывали свою
враждебность, но она определенно чувствовалась. Уолли не сталкивался с
подобным предрассудком в храме - Ннанджи не делал различий между свободной
женщиной и рабыней - но для этих людей рабы были угрозой их размеренному
образу жизни. Различия не носили расового характера, это был лишь вопрос
рождения, однако свободные не могли скрыть своего презрения к несвободным.
Мир Богини был несовершенен.
Он пытался приободрить Джию, так чтобы в то же время не обидеть
ухаживающих за ними женщин, и сделал все, что было в его силах. Он также
завязал разговор с Куили, сидевшей справа от него. Она сбросила свой
громоздкий плащ, оставшись в поношенном лимонного цвета платье, которое
изящно облегало ее фигуру. Чтобы делать вид, что он испытывает к ней
интерес, не требовалось никаких усилий.
Он выяснил, что главная усадьба находится дальше по склону холма,
скрытая деревьями. Там были загоны для скота, бараки для рабов и другие
хижины. Жители этого селения, похоже, имели некий промежуточный статус, не
совсем батраки, но и не совсем свободные крестьяне. Они платили свою ренту,
работая на землевладельца, но они также выращивали овощи для продажи в
имении. Уолли сразу же заподозрил натуральное хозяйство, и вскоре его
догадка подтвердилась - чтобы получить привозной товар, типа гвоздей или
веревок, или местную продукцию типа досок, селянам приходилось иметь дело с
управляющим достопочтенного Гаратонди, адептом Мотиподи. В конце концов все
возвращалось к Гаратонди.
Ветчина исчезла. Появилась свежая клубника со сливками, жирными, словно
масло. Уже не в первый раз Уолли пожалел об отсутствии в Мире кофе.
Хонакура с энтузиазмом набросился на десерт, одновременно пытаясь
выяснить больше о землевладельце и его матери, леди Тонди. Катанджи
вознамерился очаровать всех, не только юных девиц. Джия почти все время
молчала, ограничиваясь односложными фразами. Телка вообще ни с кем не
общалась. Ннанджи описывал лучшие способы проткнуть мечом человека и
испытываемые при этом чувства, заставляя Нону восхищаться его смелостью и
благородством его мотивов.
Затем Уолли, а вскоре за ним и Катанджи, заметили, что Куили и другие
женщины сидят как на иголках.
Кто-то, похоже, что-то сказал. Возможно, это были лишь малоприятные
попытки Ннанджи завести профессиональную беседу, но что-то было не так.
Значит, не только поползновения Ннанджи беспокоили ранее юную жрицу.
Даже пожилые женщины нервничали, причем они определенно полагались на нее,
несмотря на ее молодость. Конечно, с земной точки зрения, они были
крестьянками, развлекающими генерала или герцога, и некоторая напряженность
была неизбежна. Здесь не было мужчин, которые могли бы их поддержать,
поскольку всех их адепт Мотиподи послал заниматься расчисткой территории -
так, по крайней мере, сообщили Уолли. Но гости никого не изнасиловали и не
убили, они расхваливали еду и гостеприимство, однако напряжение не спадало.
Казалось, становится даже хуже.
Уолли попытался разобраться в местной географии. На востоке лежала
Река, и на ее дальнем берегу не было значительных поселений. На западе, как
ему сказали, обычно были видны горы Реги-Вул, но сегодня их скрывали
дождевые облака. На севере находилось селение Пол, а за ним город Ов.
Возможно, предполагалось, что он должен отправиться в Ов, но он решил
отложить какие-либо решения, пока не встретится с леди Тонди.
На юге, похоже, не было ничего. Черные Земли, туманно сказала Куили, и
никаких людей. И даже Черные Земли были недоступны, объяснила пожилая
женщина, поскольку там скалы. Значит, там находился странный изолированный
тупик? Уолли не нуждался в предупреждающих сутрах, чтобы понять, что тупик
может быть ловушкой. Обычное благоразумие подсказывало, что отправиться в Ов
было бы весьма разумно - за исключением того, что некому, кроме Ннанджи,
было охранять его от грабителей, о которых предупреждал полубог. Где же
выход?
- У вас здесь нет лодок, ученица?
Куили покачала головой.
- Сейчас нет, милорд. У его милости, конечно, есть, но сейчас он в Ове.
Она упомянула пару рыбацких лодок, которые обычно были на месте, лодку
для перевозки скота, и еще одну или две, но сейчас, по тем или иным
причинам...
У Уолли зашевелились волосы на голове - слишком много совпадений. Ему
предстояло очередное испытание. Богиня с какой-то целью ограничила его
возможности передвижения.
Именно в этот момент он вспомнил про дождь и догадался, что происходит.
Он посмотрел на своих спутников. Хонакура явно испытывал беспокойство, но
выглядел скорее озадаченным, нежели встревоженным. Хонакура ничего не знал о
климате. Он не слышал комментариев Куили по этому поводу, и областью его
знаний были люди - он не в состоянии был понять, что означает полузасушливый
пейзаж, что понял Уолли, как только появился в селении, или даже сообразить,
что наличие оросительных каналов для овощей означает малое количество
осадков.
Катанджи мог что-то подозревать, но городской парень не обладал
познаниями в области ботаники. Вероятно, он даже не слишком много знал о
сутрах воинов. Конечно, Хонакура не мог знать самих слов соответствующей
сутры, но он мог знать, каков будет ее результат. Куили определенно ее знала
- ей очень ловко удалось всех обмануть.
Ннанджи, естественно, ничего не подозревал, и так бы могло продолжаться
и дальше... и тут Уолли вспомнил клятву, которую он только что принес. "Мои
тайны - твои тайны". Теперь он ничего не мог скрывать от Ннанджи.
Боги снова его перехитрили.
Нет! Он вовсе не намеревался устраивать бойню. Это было нечестно. Он
уже убил накануне шестерых - нет, семерых человек. Он доказал, что может
пролить кровь, если потребуется. Сколько еще крови требовалось Ей от Ее
посланника?
Он не собирался убивать ни в чем не повинных людей.
Будь проклята, Богиня!
Затем он понял, что в комнате наступила жуткая тишина. Он яростно
смотрел на Ннанджи, и даже Ннанджи потерял присутствие духа под этим
взглядом.
- Ты не хочешь, чтобы я рассказывал о битве, милорд брат? - нервно
спросил он. Нона стояла рядом с ним, а он обнимал ее.
Уолли не расслышал его слов. Он собрался с мыслями и сказал:
- Как хочешь - хотя сомневаюсь, чтобы этих благородных леди интересовал
подобный рассказ. Нет, просто кое-что из твоего рассказа напомнило мне о
другом сражении. Вот и все.
Все расслабились, включая Ннанджи, который плотоядно смотрел на Нону.
- Я тебе пока не нужен, милорд брат? Крестьянка Нона предложила
показать мне ее дом. - Для него столь внезапно возникший интерес к местной
архитектуре оказался удивительно тактичным способом описать то, что они оба
явно имели в виду.
- Нет, ты мне нужен, - сказал Уолли. - Я оставляю тебя за главного
на... ненадолго. Я хотел бы посмотреть дом ученицы Куили.
Куили побледнела. Потом она обнажила зубы, пытаясь улыбнуться Уолли.
- Это большая честь для меня, милорд, - прошептала она.
- Тогда идем прямо сейчас. Женщины, спасибо вам за ужин. Все было
просто великолепно.
Со смешанным выражением удивления и веселья, одобрения и неодобрения,
вся компания расступилась, пропуская Уолли следом за Куили к двери. Воздух
