полтора в запасе у меня есть, и я могу заняться неотложными делами.
Проехав километр или два от того места, где мне удалось оторваться от
колонны, я заглушил мотор и остановился посреди дороги, вернее, того, во
что она теперь превратилась - едва заметной в густой траве тропинки. Можно
было не опасаться, что я помешаю кому-нибудь проехать. Вокруг, насколько
хватало глаз, не было ни души, лишь коршун выписывал в небе над моей
головой медленные круги. Но старый разбойник вряд ли завербован
Организацией и не донесет им, где я нахожусь, - он высматривал, нет ли где
сочного цыпленка, не отбился ли от двора утенок, а моя железная повозка,
неотразимо влекшая к себе Сандро, совершенно его не интересовала. Я
включил компьютер.
На дисплее появился участок карты, изображавший местность, где я
сейчас находился, шоссе, старую грунтовую дорогу, разделяющее их ущелье и
окрестные горы. Правда, карта несколько устарела - виадука, указанного на
ней, больше не существовало. Надо будет не забыть внести исправление,
чтобы какой-нибудь доверчивый турист, забредя в эти места, не испытал
разочарования, остановившись на краю обрыва и глядя, как сейчас бандиты,
на недосягаемый противоположный край ущелья. "Недосягаемый" - какое
приятное в данный момент слово!
У колонны было три возможных варианта продолжения пути на север. Один
из них, который разрабатывался при моем участии, конечно, отпадал. Второй
вел на Армавир, срезая крутую петлю шоссе, ведущего через Краснодар, он
даже позволял по сравнению с первым вариантом сократить дорогу, именно им
чаще всего пользовались владельцы частных автомобилей, отправляясь
отдыхать в Сочи. Правда, в это время года там очень оживленное движение,
и, как следствие, множество автоинспекторов, но документы у ведущих
колонну были, что называется, "железные". Наконец, третий путь, самый
трудный, шел через редко посещаемый даже вездесущими туристами
малоизвестный перевал. Преодолеть его на броневичках было почти
невозможно. Наметив все же на карте дисплея на всякий случай и его, я
поставил возле условного обозначения перевала два вопросительных знака.
Закончив эту предварительную работу, я вызвал по радиотелефону Центр
и торопливо, открытым текстом, сообщил, что мне удалось оторваться от
бандитов, и что они двигаются на север. Гриша, который с момента получения
прошлого сообщения был постоянно на связи, не удивился, что я повторяю уже
известную ему информацию о направлении движения колонны. Напротив, он
несколько раз переспрашивал меня, перебивал удивленными и встревоженными
вопросами, так что создавалось впечатление, будто все это для него
неожиданная и неприятная новость...
Меня такое поведение могло бы смутить, не знай я, насколько он
сообразительный парень и понимает меня с полуслова, с полунамека. Мы
сыграли свою сценку так, как будто долго ее репетировали. Я высказал свои
соображения, и мы сошлись на том, что следует организовать засаду в самом
удобном для этого месте пути по второму варианту - там, где ведущая на
Армавир дорога проходит через узкий каньон, позволяющий устроить "пробку"
из подбитых броневиков. На дисплее я наметил примерное расположение наших
сил, места наблюдательных постов, после чего мы пожелали - уже без всякой
игры - успеха друг другу и закончили сеанс связи. Потом я завел мотор и
отправился дальше.
Проехав десяток километров по ухабам бывшей дороги, я остановился и
снова включил радиотелефон, но на этот раз, хотя и очень спешил,
воспользовался закодированным каналом. Получив подтверждение, что меня
поняли правильно и все в порядке, я второй раз за последние два дня
почувствовал облегчение. Что бы со мной теперь не случилось, свое дело я
сделал. И сделал, на мой взгляд, неплохо.
33
О поле, поле, кто тебя
Усеял мертвыми костями?
А.Пушкин
С большим трудом я выбрался на проезжую дорогу. Несколько раз
"мустанг" забирался в такие дебри кустов и молодой поросли акации,
почему-то облюбовавшей колеи старого тракта, что я не мог даже открыть
дверцу машины, чтобы выйти и осмотреться, и был вынужден выбираться из
зеленой ловушки задним ходом. Иногда на склонах я видел полуразрушенные
хижины и деревенские дома с черными дырами окон и дверей. Характерные для
местной архитектуры террасы с резными столбиками оплетали вьющиеся
растения, роскошные когда-то фруктовые сады одичали, заросли дикой травой.
Будущие археологи станут ломать головы на тем, какая катастрофа заставила
людей покинуть эти обжитые столетиями места. Землетрясение? Чума?
Нашествие иноземных завоевателей? А катастрофа состояла лишь в одном
росчерке пера, утвердившего решение о "неперспективности" горных
селений...
Но вот замелькали знакомые места, которые я только что проезжал в
составе колонны. Я выжимал из двигателя "мустанга" все, что он мог дать.
Нужно было наверстать время, затраченное на выпутывание из местных
джунглей.
Наконец, впереди показался крутой поворот, настала пора осуществить
свой план временного превращения в покойника-невидимку. Я посмотрел в
зеркало: позади дорога была пуста, несколько минут у меня есть наверняка.
Я остановился, не заглушая двигателя, и вышел из машины, на ходу доставая
из заднего кармана свой неразлучный складной нож.
Нужную мне ветку я заметил сразу - такие мы в детстве использовали
для изготовления рогаток. Я срезал ее, только на этот раз оставил очень
длинную ручку, сантиметров пятьдесят-шестьдесят. Вернувшись к машине,
примерил рогатку, пришлось ее немного укоротить, чтобы приспособление
действовало так, как было задумано. Я включил первую передачу, вставил
педаль газа в развилку срезанной палки и зафиксировал акселератор, уперев
рукоятку рогатки в переднюю кромку водительского сидения. Теперь мотор
работал на высоких оборотах даже тогда, когда я снял ногу с педали. Можно
было добиться того же, отрегулировав карбюратор, но так быстрее и кроме
того, когда рогатка выскочит, не останется никаких следов специальной
подготовки, никаких улик. Даже если кто-то обратит на рогатку внимание, то
скорее всего, решит, что ее потерял какой-нибудь мальчишка.
Я осторожно отпустил сцепление, машина покатилась вперед, затем я
распахнул дверцу и в группировке выкатился из кабины. "Мустанг" хорошо
держал дорогу и уверенно двигался дальше - прямо к повороту. Но
сворачивать самостоятельно он не умел. Вот передние колеса сбили
ограждение и сорвались с края обрыва, вот задние взметнулись вверх... И
мой верный Боливар со всей своей замечательной начинкой, грохоча по
выступам скал, обрушился вниз. Спустя несколько секунд рванули еще не
израсходованные баки, залитые бензином высшего сорта, и густой черный дым,
пронизанный искрами, повалил из ущелья. Через десять минут я услышал
сирену приближающейся патрульной машины.
- Он пролетел мимо меня на скорости не меньше ста, - объяснял я
инспектору, пытавшемуся разглядеть, что делается на дне пропасти. -
Очевидно, не справился с управлением. А может, просто зазевался и не
заметил поворота.
Инспектор по рации сообщил о происшедшем и вызвал аварийку и "Скорую
помощь". "Мустанг" они, конечно, найдут, а вот с поисками трупа водителя
может случиться заминка... Он мог вывалиться из машины и зацепиться за
какую-нибудь скалу или куст, его могла унести быстрая горная речка,
которая протекала по дну ущелья. Слухи на Востоке распространяются со
скоростью электромагнитных волн, и я надеялся, что успокоительная весть о
моей гибели вовремя достигнет ушей руководителей Организации.
Раскрыв свое служебное удостоверение перед вытянувшимся по стойке
"смирно" инспектором, я попросил его подбросить меня в Управление. А когда
мы туда прибыли, проявил черную неблагодарность, распорядившись
изолировать его на пару дней. Мне необходимо было обеспечить его молчание,
а поручиться, что он не делится особо интересными происшествиями со своей
женой или любимой девушкой, я не мог.
В семнадцать двадцать пять я "повис" на телефоне, спиной и затылком
ощущая напряженную атмосферу, царившую в Управлении. Здесь уже получили
кое-какую информацию, все наличные силы были приведены в готовность и в
любую минуту могли быть подняты по тревоге. Выражаясь фигурально, они
дрожали от нетерпения, готовые немедленно броситься в бой или погоню.
Пришлось охлаждать горячие южные головы. Объяснять им весь замысел,
все подробности операции я пока не мог, поскольку среди них, возможно, был
человек Организации, и малейшая утечка информации привела бы к тому, что
ударный отряд рассеялся бы, бросил броневики и небольшими группками в
два-три человека ушел бы по горным тропам. Важно было до самого последнего
момента сохранять у бандитов иллюзию возможности успешного осуществления
так много обещающего и так долго лелеемого плана. Пусть думают, что я
бросил их, струсив в последнюю минуту, и погиб в аварии, не успев сообщить
всего, что знал, а только наспех договорившись о засаде. Легко веришь
тому, что совпадает с твоими желаниями! Я рассчитывал на это и молился
всем существующим и выдуманным богам: "Лишь бы они не передумали, лишь бы
не испугались раньше времени!"
Небо услыхало мои молитвы. В семь часов вечера поступило сообщение,
что колонна втянулась на перевал, а еще через полтора часа все было
кончено. Компьютер сыграл свою роль, и они попались в расставленную
ловушку.
Утром мы добрались на вертолете до места в горах, где, выражаясь
словами Библии, оказалось "сокрушено волосатое темя закосневших в своем
беззаконии" [псал. 67, стих 22]. Еще на подлете я заметил несколько
столбов дыма - до сих пор тлела резина подбитых броневиков. Нас встретил
капитан, руководивший одним из подразделений засады и оставшийся с частью
своих людей охранять трофеи.
- Есть жертвы с нашей стороны? - спросил я, желая получить
подтверждение тому, что операция прошла без больших потерь, из уст
непосредственного участника событий.
- Трое раненых, один тяжело, но врач говорит, что будет жить, -
ответил он.
- Всех взяли?
- Да, уйти тут некуда. Удивительно, как они вообще сюда смогли
добраться. Водители у них отличные, ничего не скажешь.
В прохладном утреннем воздухе остро пахло гарью. Я обвел глазами
небольшую долину, куда сползала с заснеженного перевала узкая дорога.
Пленных бандитов, убитых и раненых эвакуировали еще ночью, сейчас для
охраны уцелевшей техники, которую собирались вывезти в течение ближайших
нескольких дней, здесь оставались лишь несколько наших десантников в точно
такой же форме, какая была на головорезах ударного отряда. Мне пришло в
голову, что если бы дело дошло до рукопашной, трудно было бы отличить
своих от чужих... Такой вероятности я не предусмотрел.
Из рассказа капитана я понял, что серьезного сопротивления бандиты не
оказали - настолько неожиданным был удар. Лишь несколько БРДМ, экипажи
которых состояли, видно, из тех, кому терять было нечего, попытались пойти
на прорыв, но после того, как три броневика загорелись от прямых попаданий
кумулятивных гранат, выпущенных из РПГ [ручной противотанковый
гранатомет], тоже сдались.
На покрытой инеем земле валялись сорванные взрывами боезапаса башни,
