как бы ненароком, лишь в качестве рабочей гипотезы, что
всякое движение относительно. Подумайте, господа, неужели вы
могли поверить, что старый, больной и немощный человек мог бы
всерьез утверждать то, что противно не только общепринятому
мнению, но и самому Священному Писанию!
Один из святых отцов поморщился:
- Ну что вы, милейший Галилей! Вы полагаете, что нас всерьез
заинтересовали ваши суждения по этому столь ничтожному вопросу?
Уверяю вас, мы даже и не запомнили как следует, что,
собственно, явилось предметом разногласий. Земля ли вокруг
Солнца, Солнце ли вокруг земли - не все ли равно! Нас в
неизмеримо большей степени интересует, утверждаете ли вы
попрежнему, что тяжелый и легкий камень, будучи сброшенными с
одинаковой высоты, упадут на землю одновременно?
Галилей опешил:
- Да, сеньоры... Разумеется, я это утверждал, ведь я сам...
Вот этой самой рукой я сбрасывал камни с башни в Пизе и лично
наблюдал за их падением...
- Достаточно, милейший, - вмешался второй святой отец, и,
обращаясь к первому, продолжил: - Вот видите, я же вам говорил,
что он будет упорствовать. Он еретик!
- Но, сеньоры.., - произнес Галилей растерянно. - Я не
пойму, что в этом такого и как это может повредить устоям
священной религии?.. Ежели Господу было угодно сотворить камни
таковыми, что они падают одинаково, то разве это может быть
причиной...
- Может, - перебил второй святой отец, поджимая губы. - Ибо
непонятно тогда, для чего Господь создал камни разного размера.
- Но ведь пути Господни и без того неисповедимы, так что эта
мелкая непонятность - сущий пустяк по сравнению с тем, что так
и осталось непонятым! - воскликнул Галилей.
Первый святой отец жестом отановил второго, уже готового
вступить в полемику.
- Конечно же вы правы, уважаемый Галилей, помыслы
неисповедимы, но сие как раз и означает, что любые попытки
понимания ни к чему хорошему не ведут. Вы же, - он наклонился и
шутливо погрозил Галилею пальцем, - если я правильно понял,
собираетесь проникнуть в тайну Божественного промысла, а этого
святая церьковь допустить не может.
- Отнюдь, сеньоры. Меня интересует не для чего Господь
сотворил разного рода камни, а как они ведут себя при
падении...
- Не будем спорить, уважаемый, не будем спорить, - мягко
перебил первый святой отец. - Откровенно говоря, я бы и сам не
прочь бросить пару-тройку каких-нибудь подходящих камней с
какой-нибудь подходящей башни, да возраст, увы, не тот...
Неужели вы в детстве не набросались? Пожилой человек, солидный,
почитаемый всеми... Ведь что подумают горожане? Они скажут, что
вот старый безбожник залез на башню и кидает камни на голову
прохожих. Несолидно, ей Богу несолидно!.. Пока не поздно,
откажитесь от своих намерений. Приходите к нам, в святую
обитель, залезайте на колокольню и бросайте свои камни, сколько
хотите - вам никто не помешает. Договорились?
- Но...
- Значит, договорились. А Пизанскую башню мы таки свалим,
чтобы не возникало соблазна у других...
Башю свалить сеньорам иезуитам так и не удалось - она
и поныне стоит в славном городе Пизе. Но наклонили ее изрядно.
-----
Ньютон с усмешкой:
- Гипотез не измышляю - мне их заменяют мои друзья и
знакомые...
-----
Ньютон - Гуку:
- Сэр Гук, на основе своих умозаключений я сделал логический
вывод, что все небесные тела притягиваются друг к другу обратно
пропорционально квадрату расстояния между ними.
- Да, сэр Ньютон, я также пришел к такому же выводу. Это
очень печальный случай.
- Совершенно с вами согласен. Случай весьма прискорбный, ибо
теперь совершенно непонятно, чьим именем следует назвать новый
закон.
- Как же нам быть? Можно попробовать тянуть жребий...
- Нет-нет, сэр! - воскликнул Ньютон улыбаясь. - Вы столь
изощрены в разного рода растяжениях и сжатиях, что тягаться с
вами в части жребия для меня было бы пустой тратой времени.
Давайте бросим монету. Орел ваш, моя решетка...
- Нет-нет, сэр! - также улыбаясь и в тон ему воскликнул
Гук. - Во-первых, если из нас двоих кто-то орел, так это без
сомнения вы. А во-вторых, я теперь подумал, что такое серьезное
дело, как выбор названия для нового закона природы, мы не можем
отдавать на волю случая. Решено, я уступаю вам пальму
первенства.
- Ничего подобного! - заявил Ньютон, изящно кланяясь. - он
будет носить имя Гука.
- Но закон Гука уже существует, и может возникнуть путаница.
- Закон Ньтона также существует, и, притом, не один, а целых
три.
- Но, сэр, как джентльмен я не могу допустить...
- По-вашему, сэр, я не джентльмен? Прошу прощения, но вы...
- Сэр!..
- Да, сэр!..
Известно, что сэр Гук был до конца жизни в ссоре с сэром
Ньютоном, а новый закон так и остался безымянным...
-----
Гутенберг - ученикам:
- Слушайте, что я вам говорю! Слова составляются из букв, а
буквы мы будем изготовливать каждую в отдельности... Угораздило
же этих латинян навыдумывать столько букв! Они прекрасно
обходились в быту десятком слов, а букв навыдумывали, как будто
собрались издавать Британскую Энциклопедию... Впрочем, уместней
благодарить Бога, что мы не переняли китайскую письменность...
-----
Флавио Джойо - согражданам:
- А я вам говорю, болваны, что изобрел компас. Магнитная
стрелка, будучи подвешена, всегда показывает на север!
- Да провались ты со своей стрелкой! На кой она нам, если
Италия располагается на юге?! На север-то мы попадем, а обратно
как?
- Обратно, ясное дело, нужно двигаться уже проторенными
путями...
-----
Бертольд Шварц - Роджеру Бекону:
- Недавно порох изобрел, так что теперь кое-кому придется
туго. Мой порох взорвет всю Европу!
- Ерунда. Я уже однажды его изобрел, и ничего подобного не
случилось.
- Тогда, поди, никакой Европы и в помине не существовало...
Все надо делать в свое время!
-----
Михайло Ломоносов - членам Академии:
- Господа академики, должно иметь ввиду, что когда Господь
измышлял законы природы, он имел в запасе только семь дней.
Мы же имеем много больше, и не должны ударить в грязь лицом.
-----
-----------
-----
Двенадцать апостолов сидели за столом, жевали хлеб, который
им роздал Христос и ждали, когда тот начнет говорить. Христос
задумчиво прохаживался из угла в угол, апостолы дружно
поворачивали головы ему вслед. На их лицах явственно
обозначилась тревога. До сих пор все шло, как по маслу. Они
путешествовали вместе с Учителем, слушали, как он проповедует,
питались вполне сносно, и такая жизнь их вполне устраивала.
Главное - не надо было добывать хлеб насущный в поте лица
своего, он сам шел в руки. Теперь же Христос явно что-то
затевал, но что именно и с какой целью, было не понятно.
- Итак, други мои, - вдруг произнес Христос, - наступил час,
когда я должен вас покинуть.
От неожиданности кое-кто из апостолов даже вздрогнул. По
келье разнесся дружный вздох разочарования.
- Но почему, Учитель? - не выдержал Петр. - Мы бы могли еще
ходить вместе по городам, ты бы проповедовал, а мы набирались
бы мудрости...
- Увы, Петр, увы... Тот, Кем я послан, призывает меня, ибо
Он опасается.., - Христос пристально оглядел собравшихся.
Никто не опустил взор - все честно и преданно смотрели ему в
глаза.
- Чего Он опасается? - нарушил молчание Петр.
- Предательства.
- Но, Учитель, никто из нас даже и не помышляет...
Христос усмехнулся.
- Говори только за себя, Петр. Но даже и ты... Не успеет и
солнце взойти, как ты трижды отречешься от меня.
- Учитель! Как можете вы говорить это мне, своему лучшему
ученику?! Да ведь я жизнь готов за вас положить!
- Жизнь? Что такое жизнь? И почему ты должен ею жертвовать
ради меня?.. Нет, отдавать жизнь за жизнь - это глупо.
Своею жизнью можно распорядиться гораздо разумнее. Есть только
одно, ради чего ею можно пожертвовать.
- Что же это такое, Учитель?
- Истина.
- Но что есть истина?! - вдруг тихо спросил сидевший в самом
углу апостол Иуда.
Христос резко повернулся к нему.
- Хороший вопрос, Иуда. Найдется немало охотников его
задать, но лишь немногие попытаются искать ответ. Увы, этих
немногих ожидает горькая участь. Их усилия оценятся весьма
недорого - примерно в тридцать сребренников, - Христос снова
усмехнулся.
Иуда помрачнел, прочие апостолы, так и не понявшие, о чем
идет речь, молча недоумевали. Иисус взирал на Иуду, словно бы
ожидая, что тот поделится с ним своими сомнениями.
Да, - наконец произнес Иуда и прямо взглянул в глаза своего
учителя. - Теперь я понял. Но их не интересует истина, Учитель.
- Значит, эта цену они назначили не за истину?
- Истина их не волнует, Учитель. Они не верят пророкам в
своем отечестве.
- Тогда за что же?
- Это цена жизни, - Иуда опустил голову.
Иисус в задумчивости прошелся из угла в угол.
- Ну что же.., - наконец произнес он. - Такой исход
предполагался, и теперь другого пути нет. У нас только один
выход. Они хотят купить жизнь и они ее получат. Но вместе с ней
они получат и истину, притом, совершенно бесплатно. Смертью
воспользуются они сами, а истина пригодится другим... Но
бесплатных истин не бывает - вот в чем закавыка!.. Готов ли ты,
Иуда, оплатить истину?
Иуда ответил не сразу.
- Да, - произнец он наконец, - если это необходимо, я готов.
- Отдаешь ли ты себе отчет в том, какова будет цена истины?
- Кажется, да, Учитель.
- Понимаешь ли ты, что платить будешь ты сам, ибо истина,
купленная за фальшивую монету, есть ложь? Подумай. Ты можешь
уступить расплату любому из моих апостолов, Петру, например.
Иуда вздохнул:
- Нет, Учитель, я заплачу сам...
- Что ж, - Иисус кивнул, - Он не ошибся в своих опасениях...
Иди. Тридцать серебренников принадлежат мне, ибо я заплачу за
них своей жизнью... Я уже истратил их на тот хлеб и вино,
которые мы ели и пили сегодня, так что, в известном смысле, мы
отведали крови и плоти... Увы, мне нечем утешить тебя, Иуда.
У каждого свой крест. Иди. Только... Что делаешь - делай
скорее. Ибо, в противном случае, кто-то еще должен будет
заплатить за промедление...
Как известно, Иуда уплатил по всем счетам, вследствии чего,
быть может, истина и восторжествовала. Но это была только часть
всей истины, известная Учителю Иуды. Все прочие части будем
оплачивать мы.
-----
Стражники привели Иисуса к прокуратору Иудеи для допроса.
Понтий Пилат старательно делал вид, что не замечает философа, но
в последний момент напряг внимание и таки заметил:
- Ба! - вскричал он. - Это ты, Иисус? Какими судьбами?..
Отпустите его, разве вы не видите, что он никуда не собирается
бежать.
- Тем более, что бежать мне некуда, - произнес Христос как
бы в сторону. - Напрасно ты, Пилат, делаешь вид, что не имеешь
никакого отношения к моему аресту.
- Но ты вовсе не арестован, а только задержан до выяснения
обстоятельств. Неужели ты думаешь, что у римского прокуратора
