метой была пара стальных коронок на передних зубах.
- ...я извиняюсь, гражданин следователь, - продолжал человек, - вот
вы тут у Ступова про Морозова с Лихачевым выспрашивали, так Федька про
них ничего и не знает. А вот мне кое-что известно...
- Хорошо, - сказал Ходмский, - идемте, я запишу ваши показания. Как
ваша фамилия? Незнакомец в ужасе замахал руками. - Нет-нет, гражданин
следователь, я так... сугубо, так сказать, неофициально... Если уж Моро-
зов Лихачева пришил, то Агинский, дружок его, если разнюхает, что я по-
казания дал, ни перед какой мокрухой не остановится.
- Вы что же считаете, что Лихачева убил Морозов? - А кто же еще?
Спекули они, гражданин следователь, фарцовщики. Одна банда. - У вас есть
основания так говорить? - Конечно же есть, гражданин следователь! Вот
сами посудите - сижу я в столовке, обедаю, а за соседним столиком Лиха-
чев с Морозовым, и между собой, так, вполголоса - бу-бу-бу - ля-ля-ля...
Мне, конечно, до феньки, да ведь уши не глаза - в сторону отведешь, а
все равно слышишь...
- Ну и что же вы услышали? - Так я ж и рассказываю - Лихачев, зна-
чит, Морозову говорит, спекуляция, мод, опасно, сесть можно, следствие,
то да се... А тот ему в ответ - не боись, посылки в тюрягу слать буду, в
места заключения, значит... И долго так ругались, сначала вполголоса, а
потом уже и на крик перешли, да все непонятно, все поблатному, по фене,
а потом видят - и рядом сижу, ну и смолкли. Я, конечно, вида не подал;
мол, обедаю, шницель рубаю, ничего не вижу, ничего не слышу, о своем
мечтаю. Ну, они на меня буркалами позыркали и успокоились. Вот и все мои
на них подозрения, гражданин следователь. Чего не знаю, того не знаю,
врать не буду, а это своими ушами слышал. Так что, спекули они, гражда-
нин следователь, одна шайка. Фарцанули чегонибудь, а капусту не подели-
ли, ну и пришил один другого... Я пошел, гражданин следователь, всего
хорошего.
И странная личность повернулась и быстро зашагала прочь.
- Постойте, - закричал вслед Холмский, - я должен это все официально
оформить...
Но личность только замахала руками и нырнула в коридор.
- А черт с ним, - махнул рукой следователь, - лицо его я запомнил,
если нужно будет - откопаю. Он нахмурился.
- Но если все это правда, что он мне тут наплел, то, кажется, дело
другой оттенок принимает... Если спекуляция, какие-нибудь махинации, и
кому-то, скажем, нужно убрать Лихачева и поставить под удар Морозова...
Врубиться, скажем, в канал связи и подать на телевизор, что у техников
стоит совсем другое изображение... Да, надо все это обдумать. Скверно,
что Агинского нет - самое время его опросить. Придется ждать... Он реши-
тельно зашагал к выходу.
VI. Агинский приехал только через день и с самого утра объявился в
кабинете следователя. Холмский к этому времени уже выработал стройную
концепцию, включающую фальсификацию изображения на телеэкране и спекуля-
цию драгметаллами и дефицитными деталями. Он был настроен решительно.
- Скажите, - спросил он Агинского, - что вам известно о спекулятив-
ных махинациях, в которых принимали участие Лихачев и Морозов?
Долгие две минуты Агинский глядел на следователя пустым взглядом.
Его лицо не выражало совершенно ничего.
Под конец следователю стало как-то неловко и он, опустив глаза, за-
суетился, без нужды перекладывая на столе какие-то бумаги. Потом робко
поднял взор, кашлянул:
- Так что вы можете сказать, по этому... э-э... поводу?
Вячеслав Агинский обрел наконец дар речи: - К-какие махинации?! Ка-
кие спекуляции?!! Холмский строго посмотрел на него и веско произнес: -
Имеется информация о соучастии пострадавшего Лихачева и подозреваемого
Морозова в совместных спекулятивных акциях...
- Какая информация, - перебил Агинский, - что за чушь? Простите, но
это кто-то ввел вас в заблуждение. Никогда в жизни ничем таким они не
занимались. Спекуляция! Это же надо придумать! Кто это вам сказал?
- Я не имею права называть имени свидетеля, - ответил следователь,
подумав про себя: "Тем более, что я его и-сам не знаю", - но свидетель
показал, что он случайно услышал разговор Морозова и Лихачева, " в кото-
ром один настаивал на какой-то сделке, а второй говорил, что это опасно,
можно попасть под следствие и так далее... Что вы на это скажете? Агинс-
кий недоуменно пожал плечами: - Ничего не понимаю. Чушь какая-то. Не мо-
жет этого быть...
С минуту оба молчали. Агинский мучительно тер ладонью лоб. Потом он
отнял руку и бросил на следователя быстрый взгляд.
- Скажите, - сказал он, - а этот свидетель - его случайно зовут не
Семен Коштак? Следователь промолчал:
- Нет, я понимаю - имя назвать вы мне не имеете права. Меня интере-
сует - есть у него во рту две стальные фиксы?
В лице следователя что-то невольно дрогнуло, и Агинскому этого было
достаточно. Он откинулся на спинку стула и заржал.
- Не вижу ничего смешного, - пробурчал Холмский недовольно.
- Извините. Сейчас... Вы читали Честертона? - Ну, читал...
- Помните, у него есть рассказ, где человек произносит одну и ту же
фразу, а четыре свидетеля утверждают, что он каждый раз говорил другое?
- Помню.
- Все дело было в том, что каждый вкладывал в эту фразу содержание,
которое его самого занимало. Здесь такая же картина. Этот самый Семен
Коштак в свое время отсидел за спекуляцию, вот он и воспринимает все под
определенным углом. Какие фразы он слышал?
- Ну, что-то про спекуляцию, про следствие, про то, что в случае че-
го Морозов обещал Лихачеву в места заключения слать посылки...
- Все ясно. Скорее всего, дело было так - Морозов с Лихачевым обсуж-
дали свою курсовую, которую они вдвоем пишут... писали... А тема у них
такая: "Сравнительный анализ логики Аристотеля и понятийного аппарата
шкоды логического позитивизма". В споре они употребляли соответствующую
терминологию. Ведь вы не будете отрицать, что слова: "следствие", "по-
сылка", "заключение" - это термины не только юридические и почтовые, но
также и логические? А слово "спекуляция" у Гегеля встречается чуть ли не
на каждой странице, но к торговле джинсами отношения не имеет. Ну, а
Коштак, который сам был и под следствием, и в местах заключения, естест-
венно, воспринял это со своей колокольни. А насчет того, чего он не по-
нял, он решил, что ребята "ботают по фене"... Вы согласны со мной?
Холмский смущенно крякнул. Все его блистательные гипотезы о заговоре
крупной банды спекулянтов рухнули. Но он тут же взял себя в руки и при-
нял солидный вид. Хоть и юн был младший следователь Шурик Холмский, а
умел подать себя.
- Ну хорошо, - сказал он, - оставим это. Расскажите по порядку, что
вы сами наблюдали в тот день.
- Ну что - про то, что нас с Лихачевым направили в сборочный цех
из-за сигнала о замедлении реакции манипулятора, вы уже знаете? - Да.
Рассказывайте, что было в цехе. - В цехе я пошел к стойке управления и
переключил манипуляторы, а Лихачев занялся аварийным устройством. - Во
сколько это было?
- Не помню, я не смотрел на часы. Но вы можете получить распечатку
системного журнала на магнитной лен... - Да-да, знаю, знаю. Продолжайте.
- Так вот, Лихачев возился у манипулятора, я находился у стойки, и
вдруг в цех врывается Морозов и бежит прямо к Мишке... к Лихачеву. Что
они там говорили, я не слышал, но назад он шел с каким-то ошарашенным
видом - как у человека, который ничего понять не может. Он подошел ко
мне и я, естественно, спросил, что он тут забыл. Он ничего сначала не
ответил, а потом сказал: "А к нам шаровая молния залетела..." Я никогда
в натуре шаровой молнии не видел и стад расспрашивать, что и как, но он
думал явно не о том, и, повернувшись, смотрел на Лихачева. Ну, я решил
выбежать, поглядеть - может, она еще не исчезла. Я успел пройти полдоро-
ги от цеха к административному корпусу, когда действительно увидел мол-
нию - светящийся шар, сантиметров 15 в диаметре. Она вылетела из дверей
нашего корпуса и медленно летела по направлению к сборочному цеху. Я
застыл на месте и глазел на нее. Она прошла над моей головой, влетела в
раскрытый дверной проем сборочного цеха и исчезла из виду. - Сколько это
заняло времени? - Не знаю. Может быть, минуты две-три. - А дальше?
- Дальше... Как только молния влетела в цех, меня охватил непонятный
страх. Я чувствовал, что сейчас должно произойти что-то ужасное, но не
мог двинуться с места, стоял как парализованный - ноги слабые, по лбу
холодный пот течет. А через пару минут из нашего корпуса выбегает на-
чальство, выбегают Дежурные техники и мимо меня, к сборочному... Я опом-
нился - и за ними. Ну, а в цехе уже все кончено - Лихачев мертвый, а Мо-
розов стоит над ним с разводным ключом в руке. Я этот ключ у него из рук
и вырвал. Вот, собственно, и все. - Благодарю вас.
Следователь потер ладонью лоб. Разговор с Агинским, на который он
возлагал столько надежд, его разочаровал. Он узнал лишь несколько новых
деталей - все они хорошо стыковались с показаниями других свидетелей, но
совершенно не объясняли нелепого поведения и нелепых показаний самого
Морозова. Молчание прервал Агинский.
- Скажите, это правда, что Морозова в убийстве, обвиняют?
- Ну, пока такого обвинения не выдвинуто, но некоторые странности
его поведения и противоречивые показания делают возможным и такое допу-
щение...
- Но это же нелепо! У него не было совершенно никаких причин. По-
верьте - я их обоих знаю хорошо и сразу могу сказать - это абсолютно не-
мыслимо!
Холмский не ответил. В голове не было ни единой дельной мысли. Он
понимал, что время уходит впустую, что свидетеля пора отпускать, но не
мог этого сделать. "Хоть бы одну зацепку", - подумал он. А вслух сказал:
- Скажите, вы ведь учитесь на философском факультете - чем вы зани-
маетесь? - То есть?
- Ну, скажем, темы курсовых у вас совпадают? - А, это... Нет, Моро-
зов с Лихачевым занимались логикой, а у меня другое направление. А что,
это имеет какое-нибудь значение?
- Может быть, может быть, - ответил следователь несколько уклончиво,
подумав про себя: "Боже, что за глупости я у него спрашиваю!.."
- В прошлом году я писал курсовую по философским проблемам прост-
ранства-времени. А в этом меня заинтересовала другая тема, сейчас я за-
нимаюсь новым синкретизмом. - Чем?
- Синкретизмом. Был в истории период, когда мышление человека было
синкретическим. Вся интеллектуальная деятельность человека сводилась к
созданию мифов, и мифы в те времена играли роль и науки, и искусства.
Они отражали мировоззрение и устанавливали правила социального поведе-
ния. Теоретическая сфера деятельности была единой, нерасчлененной. - Яс-
но. А что значит - новый синкретизм? - Я пытаюсь доказать, что довольно
скоро мы вернемся к синкретическому мышлению на новом, более высоком
уровне. Знаете ленинскую идею развития по спирали - "от коммунизма пер-
вобытного к коммунизму научному"? Так и тут. Первая форма синкретическо-
го мышления существовала в виде мифологии. Потом мыслительная деятель-
ность распалась на отдельные, почти не пересекающиеся потоки - наука,
искусство, философия. Но мы стоим перед синтезом - будет создана новая
мыслительная среда, в которой эти три потока снова сольются воедино. А
то нынче процесс ветвления и раздробления зашел так далеко, что даже в
рамках одной дисциплины представители разных ветвей не понимают друг
друга... Словом, наше мышление должно сделать очередной качественный
скачок...
Следователь невольно вздохнул. - Жаль, что оно его еще не сделало...
Агинский внимательно посмотрел на него и осторожно спросил: - А что...
трудности возникают? - Трудности!
И тут вконец зашедший в тупик следователь сделал то, чего делать ему
не полагалось ни в коем случае - стал делиться сомнениями со свидетелем.
