нул Зелинский, вскочил с кресла, подошел к компьютеру и быстро что-то
набрал, бормоча себе под нос. В его глазах было возбуждение охотника в
предчувствии крупной дичи. - Ну, давай! Что же ты? Пора бы уже и пока-
заться... - Зелинский взглянул на недоуменное лицо Савелия и пояснил: -
Понимаешь, как только я пришел сюда, решил перейти на систему, которой
пользуется весь цивилизованный мир! Сначала приходилось заставлять сот-
рудников осваивать компьютер, потом постепенно вносить в него всех лю-
дей, прошедших через наш департамент - не только осужденных, но и прив-
лекавшихся. Потом принялись разгружать наши архивы. Плоды не заставили
себя долго ждать. Сейчас у нас самая полная картотека в стране! - с гор-
достью сказал он. - Думается, что даже в анналах Богомолова гораздо
меньше... - Объяснения не мешали его поискам, и вскоре он радостно воск-
ликнул: - Вот он! Нашел! Подойди-ка!
Савелий встал с кресла, подхватил обе чашки с кофе и подошел к огром-
ному столу Зелинского.
- Пейте, а то совсем остынет. - Савелий поставил перед ним чашку и
уставился на экран монитора. Он увидел фотографию какого-то мужчины
средних лет; слева - его данные, а внизу - статья, по которой он привле-
кался. - Я что-то не пойму, - Савелий пожал плечами. - Вы нашли како-
го-то Мартиросова и радуетесь этому?
- Хороший вопрос! - ехидно усмехнулся Зелинский. - Этот "какой-то
Мартиросов" является родным племянником твоего Рассказова! - Он победо-
носно посмотрел на Савелия.
- И вы знаете, как его найти? - Савелий едва не вскочил на ноги, у
него тоже заблестели глаза. Он совсем не ожидал такой скорой удачи. - А
как же! - хмыкнул Зелинский. -
О том, что Мартиросов является племянником Рассказова, я узнал совер-
шенно Случайно год тому назад. Осматривал я как-то Ярославскую тюрьму на
предмет прокурорского надзора, ко мне - начальник тюрьмы: "Посоветуйте,
что делать! Есть у меня один пересыльный с этапа, который требует свя-
заться с его дядей, генералом КГБ. И фамилию называет, и телефон дает.
Беднягу едва не трясет. Как же все-таки наш народ запуган! Короче гово-
ря, я иду к этому Мартиросову и прошу его рассказать, для чего он требу-
ет встречи с генералом Рассказовым и кем тот ему приходится. Он действи-
тельно оказался его племянником. Встречи требовал потому, что не хотел
уходить на этап: боялся расправы. Он "стучал" на воле и продолжал "сту-
чать" в тюрьме. А кто-то пронюхал, и на него объявили охоту.
- И где сейчас Мартиросов? И почему он требовал своего дядю? Он что,
не знал, что тот свалил за границу?
- Да он так мало гулял на воле, что не успевал следить за событиями
не только в стране, но и в собственной семье. Я помог ему перебраться в
Бутырский изолятор, где он сейчас и отбывает наказание. Поваром работа-
ет. Вообще-то в "рабочке" на Бутырке разрешают оставлять только по пер-
вому сроку, но на сей раз решили сделать исключение.
- Вряд ли при таком образе жизни у него сохранилось фото любимого дя-
дюшки, - поморщился Савелий.
- А вот здесь я с тобой не совсем согласен! Ты там был и прекрасно
знаешь, что вещи, которые напоминают о доме, о воле, тем более фотогра-
фии, берегут как зеницу ока. Это во-первых. Во-вторых, его кто-то наве-
щает. А если ты помнишь правила, то навещать заключенных могут только
ближайшие родственники. - Это уже кое-что! - Савелий вновь воспрянул ду-
хом.
- А ты как думал? - Зелинский хитро прищурился, - Ну, ты как, готов к
поездке? - К какой поездке? - удивился Савелий. - Как к какой? В свои
памятные места! - В Бутырку, что ли? - догадался Савелий. - Туда я всег-
да готов!
- В таком случае... - Александр Васильевич нажал на кнопку селектора.
- Вика, скажи Славе, что мы сейчас выезжаем, а с товарищами, что записа-
лись ко мне на прием, созвонись и скажи, что я приму их в другой день.
С каким-то особенным чувством подъезжал Савелий в прокурорской "Вол-
ге" к воротам Бутырской тюрьмы. Он даже не сразу узнал, где они находят-
ся: до этого его привозили сюда через другие ворота в "Черной Марусе",
из которой ничего не увидишь. ("Черными Марусями" называли в народе ав-
тозаки, то есть спецмашины для перевозки заключенных).
Черная "Волга" остановилась у административного корпуса. Из него уже
спешило начальство, предупрежденное дежурным на проходной.
- Чем обязаны столь высокому гостю? - с напряжением в голосе спросил
Зелинского черноволосый худощавый полковник, поздоровавшись с ним за ру-
ку.
- Познакомься с моим приятелем! - Зелинский уже хотел назвать его,
но, перехватив взгляд Савелия, представил только полковника. - Полковник
Орешкин, начальник сего заведения.
- Иванов, уголовный розыск! - быстро сказал Савелий, отвечая на руко-
пожатие. Полковник недоуменно взглянул на Зелинского, не понимая, зачем
с прокурором сотрудник уголовного розыска?
- Послушай, дорогой, я к тебе не с прокурорским надзором приехал, а
по делу. Нам нужно переговорить с одним из твоих подопечных...
- Подследственный, осужденный? - облегченно вздохнув, спросил полков-
ник. - Он в твоей хозобслуге работает... - Если он что-то натворил, то
почему я ничего не знаю? - У Орешкина сразу же прорезался начальственный
басок, и он грозно посмотрел на полноватого майора, который под его
взглядом сразу втянул голову в плечи. - Или старое что всплыло? Так я
его мигом на этап отправлю: свято место пусто не бывает.
- Скажешь тоже: тюрьма и свято место... Побойся Бога! - усмехнулся
Зелинский.
- Удивляетесь? Но вы не можете себе представить, сколько просьб я по-
лучаю едва ли не каждый день: оставить в хозобслуге, не отправлять на
этап. Не понимаю! В колонии все-таки свежий воздух, относительно свобод-
ное передвижение, а здесь? Четыре стены, и паши как папа Карло, чтобы
заработать досрочное освобождение! - Полковник Орешкин хотел сплюнуть,
но вовремя спохватился и только потер ладонью худой подбородок.
- Не обольщайся: заявления-то пишут новенькие, да тот, кто боится ид-
ти на зону, - запачкался в чем-то. Ладно, не об этом сегодня речь... -
Зелинский повернулся к Савелию и спросил, словно сам забыл: - Как его
фамилия?
- Валентин Александрович Мартиросов, тут же отчеканил Савелий.
- А-а! - протянул полковник. - Этого мужичка я знаю, даже лично
как-то беседовал... На "рабочку" пойдете, или сюда привести? Зелинский
бросил взгляд на Савелия и пожал плечами.
- В общем-то, все равно... Но лучше туда сходим, не возражаете? -
спросил он, повернувшись к Савелию.
- Можно и там, - осторожно отозвался тот. Не успели они войти в ос-
новной корпус, как в нос ударил знакомый тошнотворный запах прогорклого
человеческого пота и кислых щей - запах, какой бывает только в тюрьмах.
Савелий поморщился, и сразу же нахлынули воспоминания. Казалось бы,
прошло столько лет, а все было словно вчера! Ему почудилось, что сейчас
он снова окажется в переполненной камере, где на скопившийся табачный
дым можно, казалось, спокойно положить топор и он будет висеть в возду-
хе, освещаемый вечно горящей тусклой лампочкой.
Почему так устроена человеческая память? Почему она сохраняет в своих
уголках все мерзкое, отвратительное, даже не пытаясь стереть все это из
своих глубин? Хотя, если хорошо подумать, это и правильно, потому что
человек должен помнить не только хорошее, но и плохое. Иначе и быть не
должно.
Неожиданно Савелий повернулся к Зелинскому и спросил:
- Александр Васильевич, я могу хотя бы в глазок взглянуть на ту каме-
ру, в которой меня здесь держали?
- Зачем это... - начал Зелинский, но вдруг увидел в глазах Савелия
нечто такое, что ему расхотелось развивать эту тему. Он взглянул на пол-
ковника: - Это возможно?
- Так вы у нас бывали и в качестве подследственного? - удивленно
воскликнул тот. - Да, по недоразумению... - не вдаваясь в подробности,
ответил за Савелия Зелинский.
- Что ж, проблем здесь не вижу... Какая камера?
- Сначала девяностая, потом сто двадцать девятая.
- Последняя на "спецу", - заметил полковник.
- Думаю, что и одной девяностой будет достаточно! - усмехнулся Саве-
лий.
- Хорошо, идемте. - Полковник двинулся вперед, а они вслед за ним.
Шли молча, каждый думал о своем. Шли по длинным коридорам, через каж-
дые пятнадцатьдвадцать метров перегороженным металлическими решетчатыми
воротами, по которым прапорщик, сопровождавший их группу, проводил длин-
ным металлическим прутом, предупреждая конвоиров, ведущих навстречу
подследственных. Делал это он привычно, автоматически.
Наконец они остановились перед дверьми девяностой камеры.
- Открой "кормушку"! - приказал полковник, потом пояснил: - Что в
глазок-то рассмотришь? - Затем взял под руку Зелинского и стал что-то
ему нашептывать.
- Спасибо... - тихо поблагодарил Савелий, чуть присел и взглянул в
открытую "кормушку".
- Смотри, мужики, какой-то фрайер зенки на нас вылупил! - крикнул
кто-то.
- Ага, партнера себе ищет... - серьезно заговорил другой и добавил: -
По шконке! - Взрыв смеха потряс стены камеры.
И вдруг, перекрывая это веселье, раздался громкий баритон: - Стой,
мужики! Это же Бешеный! Любопытная толпа расступилась и пропустила впе-
ред парня внушительных размеров, в котором Савелий сразу же узнал Ники-
ту, телохранителя Лещи-Шкафа.
- А мне говорили, что ты помер! - с удивлением заявил он.
- Извини, что не оправдал твоих ожиданий! - усмехнулся Савелий. - Ты
что, вдвоем со своим шефом здесь загораешь? - спросил он в надежде, что
Леше все же не удалось отвертеться от тюрьмы.
- Скажешь тоже! - поморщился Никита. - Мой шеф никогда сидеть не бу-
дет: у него все схвачено, за все уплачено.
- Что же он тебя-то не отмазал? - зло ухмыльнулся Савелий.
- А это он для профилактики, для моей же пользы, - на полном серьезе
пояснил Никита. - Зарвался я чуток, вот и отдыхаю! - Это он проговорил с
такой кислой миной, что все вокруг рассмеялись, но Никита вдруг саданул
ближайшего весельчака по уху, и тот тут же "выпал в осадок". Смех мгно-
венно оборвался, а Никита, словно ничего не произошло, спокойно продол-
жил разговор:
- Ничего, думаю, через недельку-другую он меня отсюда вытащит.
- Может, передать чего? - спросил его Савелий.
Полковник, заметив, что "уголовный розыск" слишком злоупотребляет
правилами, хотел сказать, что разговаривать с подследственными не поло-
жено, но Зелинский предупредительно дернул его за локоть.
- Передай только одно: осознал, мол, свою ошибку... - Никита тяжело
вздохнул. - Он там же живет? - Там же, куда он денется. - А Лолита так и
тащит свою "Викторию"? - О, у Лолиты сейчас несколько таких клубов, а
один даже где-то за границей! - Никита проговорил это настолько уважи-
тельно, что было видно: Лолиту он ценит гораздо больше, чем своего Хозя-
ина. Впрочем, вполне вероятно, здесь имело место совсем другое чувство.
- Послушай, а ты-то чего здесь делаешь? Неужели тоже загремел?
- Да нет, на опознание привели... - не моргнув глазом, ответил Саве-
лий. - Из нашей "хаты", что ли? - А черт их знает! Менты, что привели
меня, стоят у другой "хаты" и что-то выясняют... Все, идут! Пока! -
быстро прошептал он и тут же захлопнул "кормушку".
Чтобы поддержать версию Савелия, Зелинский, который слышал последние
его слова, грозно прикрикнул:
- А ну отойдите от камеры, свидетель! Кто позволил? Почему не смотри-
те за ним? - Он так вошел в роль, что даже полковник встрепенулся, но
тут увидел смеющиеся глаза прокурора и тоже подыграл:
- Виноват, товарищ прокурор, недоглядел! - Ладно, достаточно, - про-
шептал Зелинский. - Ведите нас на кухню...
Минут через пятнадцать они уже были в подсобном помещении тюремной
кухни. Выгнав посторонних, полковник приказал пригласить Мартиросова к
