был разлит благоухающий аромат гардений, на столе в серебряном ведерке
со льдом стояло шампанское и два высоких фужера.
По-прежнему одетая в свое словно сотканное из лунных лучей платье и с
жемчужным ожерельем на шее, Кэндис подошла к огромному открытому окну и
взглянула на два маленьких пруда. Водяные лилии закрывали свои чашечки,
и их бледные лепестки словно островки негаснущей надежды сияли в темно-
те. Странное чувство, какая-то смесь волнения и грусти, охватило ее в
эту минуту.
Это от усталости, сказала она себе, слегка дотрагиваясь до своего жи-
вота. Она кожей почувствовала, что сзади подошел Сол, но не повернулась.
- Ты выглядишь грустной, - тихо произнес он.
Она слегка вздрогнула. В эту минуту она ожидала услышать от него
что-то совсем другое.
- У меня такое чувство... - сказала она и слегка затаила дыхание, -
словно я стою на краю пропасти и мне некуда больше отступать...
- Но почему?
Она никогда не думала, что кому-то расскажет об этом, даже ему, кото-
рого она полюбила всем своим существом, всем сердцем, но слова рвались
из нее, словно послушные чьей-то чужой воле.
- Мысль о том, что я могу любить, хотеть кого-то, приводила меня в
ужас. Я выросла, уверенная в том, что любовь - это кратчайший путь к то-
му, чтобы полностью потерять контроль над собой.
Она наконец повернулась к нему и взглянула в его красивое, бесстраст-
ное лицо.
- Я боюсь, Сол.
- Что, позволив себе полюбить, ты так же погубишь себя, как и твои
родители?
Она кивнула.
- Я боюсь, - шепотом повторила она.
Резкие черты его лица вдруг стали напряженными.
- Я тоже. Неужели ты думаешь, я хотел тебя полюбить? Ты могла ока-
заться террористкой или просто дешевой заговорщицей, но еще до того, как
я узнал о том, что это не так, страсть к тебе уже захватила меня. Я по-
думал, о Боже, ведь ты влюбился в нее, дурак, и я ненавидел себя за это.
Ну как меня угораздило влюбиться в такую, как ты, в эти мерцающие тайной
глаза?
Кэндис обвила его талию руками, сильно сжала и подняла к нему свое
встревоженное лицо. Он весь напрягся, но почти сразу жесткое выражение
сменилось нежностью, и он властно взял ее за подбородок.
- Ты была такой сладкой и спелой, как прекрасный плод, твой алый рот
пламенел, а янтарные волосы были похожи на шелк. Ты смотрела на меня
словно в каком-то испуге, и все мое тело изнывало от желания овладеть
тобой. Я был в ужасе и намеренно заставлял себя думать о тебе самое пло-
хое. Я хотел, чтобы ты оказалась злонамеренной и порочной, чтобы я мог
заставить тебя страдать, потому что я все больше влюблялся в тебя.
Ее руки сильнее обняли его.
- Я всячески проигрывал в голове план, как заточу тебя здесь и, вос-
пользовавшись простым законом притяжения полов, заманю тебя в постель и
утолю свой голод настолько, что весь твой вид будет мне противен. Но
оказалось, что ты совсем неопытна: ведь даже закоренелый преступник не
может краснеть по заказу. Я сказал себе, что даже у террористов есть мо-
ральный кодекс, и часто довольно жесткий, что безопасность Стефани пре-
выше всего, чтобы защитить ее, оправданны любые средства.
Он прижался щекой к ее волосам, и глаза его потемнели.
- Но я понял, что не смогу так просто взять тебя, не проявляя к тебе
уважения и заботы.
- Мне кажется, ты все это проявил как раз тогда, когда вышвыривал ме-
ня отсюда. После ночи нашей любви, - тихо сказала она.
Гримаса презрения к самому себе исказила его лицо.
- Я не мог поверить, что все это происходит со мной. У меня были и
другие женщины, правда не так много, как об этом писали в газетах, и,
хотя мне было хорошо с ними в постели, это не могло сравниться с тем
взрывом чувств, который пережили мы. Твое шелковистое тело горело как в
огне, откликалось на каждое мое прикосновение; оно было податливым,
страстным и щедрым, и я понял, что я пропал. Но ты вдобавок оказалась
еще и сестрой Стефани, вот почему ты согласилась поехать со мной, прийти
ко мне в дом, вот почему ты улыбалась мне и заставляла смеяться меня -
все только потому, что ты хотела увидеть Стефани. Мои мысли были в пол-
ном смятении.
Он замолчал и поцеловал ее так властно и с такой страстью, что она
радостно уступила его ненасытному, жадному рту.
- Я уже тогда знала, что люблю тебя, - прошептала она, оторвавшись от
его губ. - Я тоже была в полном смятении - ты держался так холодно, так
сдержанно, а потом мы любили друг друга, и это было так, словно мы сго-
рали на костре нашей страсти. Мы уже не владели собой. И тогда всплыли
все мои дурацкие комплексы. Но почему ты предложил мне деньги?
Губы его скривились в презрительной усмешке.
- Мне удалось убедить себя, что ты спала со мной только для того,
чтобы снова увидеть Стефани.
- Несколько странный способ для того, чтобы продлить знакомство, ты
не находишь? - Голос ее звучал очень сухо, и он невольно засмеялся.
- Любовь моя, но к тому времени я уже знал, что значит лежать в твоих
объятиях, владеть твоим ласковым, манящим к себе телом и сгорать в нем
от дикой, ненасытной страсти. Да, то, как я повел себя потом, было
действительно чудовищно! Я предложил тебе деньги, и ты швырнула их мне в
лицо. Признаться, это был тот ответ, на который я в глубине души надеял-
ся.
- Тогда почему?..
Он снова криво ухмыльнулся.
- Я же говорю тебе, что я ничего не соображал. Обладать тобой было
для меня все равно что найти чашу Грааля, прикоснуться к радуге, ока-
заться в раю; это было то, что я хотел и не надеялся найти, но меня му-
чили угрызения совести. Ты оказалась девушкой, и, хотя мысль о том, что
брак - это единственное возможное для нас решение, еще не посетила меня
тогда, я стал придумывать разные способы, которыми я смог бы навечно
приковать тебя к себе. Но мне было нужно время подумать, время, чтобы
побыть одному, чтобы не ощущать в крови этого бушующего пожара, который
вспыхивал всякий раз, как только я смотрел на тебя. И мне кажется, тебе
это было тоже необходимо. Я прав?
Она нехотя кивнула, и глаза ее подернулись влажной пеленой, когда она
вспомнила бесконечные дни и недели, проведенные вдали от него.
- Да, но как же мне тебя не хватало, как я скучала по тебе. Мне хоте-
лось умереть.
- Я понимаю, - сказал он. Рот его мучительно изогнулся, и она вдруг
поймала в его взгляде отблеск того адского огня. - Поверь, я не хотел
так легко сдаваться. Я смотрел на самых красивых женщин мира, но не хо-
тел ни одной из них. Когда я понял, что пройдет какое-то время и я сдам-
ся и приползу к тебе, готовый молить о прощении, это было горькое откры-
тие.
Он невесело улыбнулся.
- Забавно, не правда ли? Как видишь, я не особенно приятная личность.
Если ты хотела найти прекрасного принца, тебе следовало остановить свой
выбор на ком-нибудь другом. Когда во мне бушуют страсти, я не владею со-
бой.
- Так же, как и я, - сказала она. - Вот откуда этот страх. Я боюсь...
боюсь потерять контроль над собой. Подчиниться другому и потерять себя.
- Это происходит с нами со всеми, - тихо произнес он, с пронзительной
нежностью целуя ее закрытые глаза. - А почему ты решила сообщить мне,
что ты беременна?
- Потому что мой ребенок - это часть тебя. Ты имеешь право знать о
нем. Так же как и он имеет право знать, кто его отец. Но я позвонила те-
бе, потому что умирала без тебя.
Он кивнул, ласково касаясь губами ее бровей, мягких и шелковистых,
как оперение голубки. Это прикосновение пронзило всю ее - от кончиков
губ и затылка до бедер.
- Я знаю, любовь моя. Я был счастлив, когда ты позвонила. Я подумал,
что наконец смогу заявить о своих правах на тебя и при этом не поступ-
люсь своей гордостью. Будь проклята моя гордость! А потом я прилетел за
тобой, и ты решительно и твердо заявила мне, что не собираешься выходить
за меня замуж. - Он поцеловал ее, сначала резко и грубо, а потом с уди-
вительной нежностью. - Я потерял рассудок. Я еще никогда не испытывал
такой... такой ярости, такой боли. Я думал только о том, что люблю тебя
и безумно хочу тебя, а ты не испытываешь ко мне ничего подобного. Я хо-
тел, чтобы ты узнала такую же боль, какую ты причинила мне. Я был как
безумный.
Она вздрогнула, вспомнив, с каким холодным прагматизмом он говорил с
ней о своих матримониальных планах.
- Но я любила тебя, - произнесла она, уткнувшись ему в грудь. - Я
только никак не могла подумать, что ты любишь меня. Мне казалось, что ты
вообще не способен любить. Какие только глупые мысли не приходили мне в
голову. Я считала, что, раз ты так чудовищно богат, ты должен отличаться
от других... ты совсем другой...
- Но я же человек, Кэндис. И когда мне делают больно, я страдаю.
Она кивнула и смущенно потупила взгляд.
- Да, я хотела сделать тебе больно.
- Ты добилась своего, но ты имела на это полное право. Я пережил са-
мые прекрасные мгновения в своей жизни, но из-за того, что я так испу-
гался себя, я превратил все это в фарс. Поэтому я сам заслужил того,
чтобы немного пострадать. - Он снова поцеловал ее, и поцелуй его был та-
ким долгим и сладким, что сердце ее готово было выскочить из груди.
Когда губы их оторвались друг от друга, она прижалась к нему и взвол-
нованно спросила:
- Как ты мог думать, что женщины преследуют тебя только из-за твоих
денег? Ты должен знать, что ты самый красивый мужчина из всех, кого я
когда-либо встречала. На самом деле я негодовала и возмущалась именно
потому, что мне казалось, что ты обладаешь всем - характером, который
выделяет тебя из толпы обычных людей, физическим совершенством и огром-
ными богатствами. И как со всем этим ты можешь любить меня? Я не краси-
вее миллионов других женщин, я солгала тебе, я...
- Ты очень красивая, но, даже если бы это было не так, я все равно
любил бы тебя. Я не знаю, но, когда я увидел тебя в ресторане, во мне
произошло что-то очень важное, что-то необратимое, как будто все клетки
в моем организме расположились вдруг в ином порядке. Я словно перешел в
какое-то другое состояние. Я был уже другим человеком. С тобой ведь слу-
чилось то же самое, правда?
Она кивнула.
- Да, только я думала, что это страх, так как я знала, что постараюсь
во что бы то ни стало увидеть Стефани, но мне кажется, что я уже знала,
что в этом чувстве заключено что-то гораздо более опасное. Я продолжала
твердить себе, что я законченная идиотка. Что бы там ни было, это все
равно продлится недолго - в этом я не сомневалась.
- Я тоже так думал, - сказал он мрачно. - Но чем больше я убеждал се-
бя в том, что, как только я овладею тобой, я утолю эту проклятую, не да-
ющую мне покоя страсть, тем отчетливее я осознавал, что обманываю самого
себя. Что не оправдывает, но в какой-то степени объясняет мое жестокое
обращение с тобой.
Из-за облака показалась луна, заливая сад дивным золотистым светом.
Словно в ответ на чей-то призывный клич, в напоенном ночными ароматами
воздухе послышалась нежная, как колокольчик, трель птицы тикау, напоми-
ная им о других влюбленных, сердца которых навеки соединились.
Он, вероятно, понял, что она узнала голос птицы, и, тихо смеясь, ска-
зал:
- Когда мы в первый раз услышали эту птичку, я должен был бы знать,
что дело близится к развязке и участь моя решена. Проклятая легенда...
- Я думала, что, как все легенды, она лишь поманит мое сердце надеж-
дой, но не позволит мне никогда достичь того, чего я так страстно жела-
ла.
Он слегка запрокинул ей голову. Его необыкновенные, непостижимые гла-
за были чуть прикрыты, и удивительная улыбка смягчала жесткие очертания
его губ.
- Какие же мы с тобой дураки!
Она кивнула и задохнулась от счастья и восторга, когда его сильные
руки вдруг оторвали ее от земли.
- Милая, я отнесу тебя в постель, - лукаво улыбаясь, сказал он. - Я
