- еврей.
- Извините, пожалуйста. Четырнадцатый телеканал проводит интервью, -
говорит репортер. - Каково ваше мнение по поводу грозящего дефицита мя-
са?
- Что такое "мясо"? - спрашивает поляк.
- Что такое "мнение"? - спрашивает русский.
- Что такое "извините пожалуйста"? - спрашивает еврей.
х х х
НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ. ТЫ ДОЛЖЕН ПОЛУЧИТЬ ВСЕ
НАПИСАННЫМ НА БУМАГЕ.
х х х
На чью поддержку мы можем рассчитывать:
ПЯТАЯ ЧАСТЬ ВСЕГДА ПРОТИВ ВСЕГО.
х х х
КЛУБНИЧНАЯ АЙРИШ ТРЕТЬЕГО МИРА.
ПОЧТИ ПО БУКОВСКОМУ
Если я еще раз встречу в Нью-Йорк-сити васпа, я сразу сообщу ему, ку-
да ему засунуть его происхождение.
В нашем Нью-Йорке васпы - редкая птица. Половина резидентов НьюЙорка,
говорит статистика мэра Джулиани, родились вне Америки. У второй полови-
ны родители родились тоже в Бангла-Деш и Кот-Диоре . Остатки изначальных
васпов Первого Мира переехали от нас в Калифорнию играть типичных амери-
канцев у "Ворнер Бразэрс". Индекс резидентов в "Желтых Страницах" Брук-
лина начинается так: Аарон, Аархус, Абочча, Абу-аббас-аль-сахав: Я спе-
лингуюсь в билле за электричество как хиспаник "Валуез".
- Пардон ми, сэр:
Она клубничная блонди, около 25, узкие бедра и неправдоподобно
большой бюст. На ней не сможет нагреть руки бизнесмен Мирза, я вожу его
с бангладешского рейса до его шопа на Авеню Ю. Шоп Мирзы называется
"Прайслес Бюстгальтеры из Бангла-Деш. Стандартный Европейский Размер".
Все бюстгальтеры у Мирзы второго номера. Здесь тянет на тридцать восемь
инчей. Среди тысячи женщин вам нет-нет да и попадется такая, которая
своим бюстом вывернет вам душу наизнанку.
От нее пахнет Шанелью Номер Пять, духами Мерилин. Запах Мерилин пере-
бивает даже запах моего пота и взопревших без кондиционера яиц. У блон-
динки, кроме сорока инчей, еще и клубничная кожа, розовые ресницы, губы
цветочком. Ее губы накрашены красным, как марки для авиапочты. Она в
пурпурном платье, туфли на высоких каблуках. Ньюйоркерки-лимитчицы оде-
ваются как у себя в стране. Здесь настоящий дрэс . Здесь есть стиль. Она
уже сидит на переднем сиденье.
- Слушай, ты выглядишь как мужчина, который знает, как рулить. Сделай
для меня чудо. Через пятнадцать минут я должна быть в файер департменте
на Четвертой авеню.
Она села в конце Эммонс Авеню. К тому же сегодня суббота.
- При субботнем трафике , мэм, до Четвертой авеню - это трип на пол-
часа.
- Ты когда-нибудь слышал про Иисуса Христа?
- В детстве от прабабки, мэм.
- Тогда сделай это: на Четвертую авеню за пятнадцать минут.
Я делаю разворот с места.
- У вас что, мэм, пожар на Четвертой авеню?
- Я не мадам, я - леди.
- Из каунти Англси, Южный Уэльс, мэм?
- Моя мам - леди Ирландии.
- И у вас сегодня клуб ирландских леди на Четвертой авеню в пожарной
каланче?
Со служебной дороги я выруливаю на Бэлт-Парквэй в бреющем полете. Ма-
шина наклоняется вправо. Леди издает сексуальное "Оооу:" и опирается ру-
ками на мое плечо. Рукой на стике я чувствую ее колено.
- Теперь холд-он ! - говорю я и начинаю кидать Кадиллак по парквэю
вправо-влево.
- Оооу: Оооу!
- Ййес!
- Слалом в Аппалачах!
- Ййес!
Она восторженно улыбается.
- Гони! Гони! Сделай их! Сделай!
Ее рука то сжимает, то разжимает мою на стике.
"Наши лучшие парни имеют свои извилистые спецтрассы. Один сла-
лом-драйв, и каждая третья белая пассажирка - твоя:" - учил меня старый
негр-таксист из белого Саффолк Каунти. Они там в Саффолке знают специ-
альные штуки. Старый профи.
- Если бы моя мама-леди знала, как я люблю рэйсинг , она отхлестала
бы меня ремнем.
- Я сам отхлещу вас ремнем, леди.
- Ты что, один из этих?
- Нет, я уже не из них.
Рядовому ньюйоркскому таксеру, вкалывающему по двенадцать часов в
бензиновом угаре, член надо поднимать домкратом. Я еще держусь на хоро-
шем генофонде. Но и мне уже не до первертoв .
- Теперь смотрите, - я показываю на трассу, идущую резко вверх. - На
подъеме не видно, что там на спуске. И воскресные водители начнут тормо-
зить без причины. Так устроена их непрофессиональная башка. Непрофессио-
нал замедляет темп, когда не уверен в будущем. Профи идет по инстинктам.
На подъеме мы их и сделаем.
Я еще раз проверяю ее бюст: экстра-класс. Она лучше, чем какая-нибудь
кинозвезда. После Мерилин все они плоскодонки. И всех их перетрахали
сначала сценаристы, а потом продюсеры. Моя звезда совершенно не выглядит
испорченной.
- Как тебя зовут? - спрашивает она.
- Влад из СССР.
- Я - Фелисит. Сделай их на подъеме, советский Влад.
- Сделаю, леди Фелисит.
Я ставлю пониженную передачу, включаю хай-бим и вдавливаю акселератор
в пол. Мой Кадиллак превращается в пучок кинетической энергии, сорвав-
шийся с цепи. О, бог Бэлт-Парквэя или его черт, помоги мне сделать это.
Не дай захлебнуться моему старому карбюратору!
Тараня асфальт тормозами, я бью правыми колесами о тротуар у файер
департмента через четырнадцать минут тридцать секунд. Ногти Фелисит ис-
царапали мою руку.
- Оооу! - говорит она.
- Йооо: - говорю я, глядя на ссадины.
- Наклонись ко мне, - говорит она. - Я хочу тебе что-то сказать.
Я наклоняюсь и чувствую ухом ее прохладные губы и губную помаду.
- Ты: магический мужчина: Я хочу: тебя трахнуть:
- О, боже:
- У тебя есть что-нибудь против секса?
- Ничего: Кроме того что я не имел его несколько месяцев:
Фелисит смеется.
- Сегодня будешь иметь. Жди меня здесь. Я сфотографирую их выпускни-
ков за десять минут. Я фотограф. А потом мы немедленно едем в мотель.
- Вэл: - говорю я. - Шюа:
У человека все должно быть прекрасно в фартовые дни. Я еду в мотель
на берегу Атлантики. Мотель "Эс энд Джи. Часть 3". Это высококлассная
цепь. "Эс энд Джи" обозначает "секс и геймз ". Части 1 и 2 должны нахо-
диться не иначе как на Гаваях и Сайпане. Стены мотеля цвета коконатов .
Мы входим, оставляем подписи и получаем комнату 401. По дороге мы заеха-
ли в ликерный шоп, я купил бутылку "Джека Даниэлса".
- Ты в самом деле не из них? - спрашивает Фелисит в лифте.
- Кого ты имеешь в виду?
- Любителей хлестать ремнями. У моей мам был ужасный опыт.
- Успокойся, бэби, - говорю я. - Я уже безвреден.
Стены и постель в комнате тоже цвета коконатов. Я снимаю целлофан с
фужеров и наливаю виски.
Фелисит в это время раздевается. Бра , трусы, и носки Фелисит яркок-
расного цвета. После пурпура платья это выглядит как коммунистический
заговор. Ее нижнее сразу будит во мне страсть. Под дымом пурпура алое
пламя. Впереди у меня уже торчит большая штуковина. Тело Фелисит клуб-
ничное и восхитительное. Миниатюрный зад и два сорокадвухдинчевых перла
над пупком. Мать-природа иногда создает такую кунсткамеру. Одним женщи-
нам она дает все, а другим шиш с маслом. Все это как сон.
Фелисит снимает и красное тоже. Она садится на постель, кладет ногу
на ногу и пьет виски. У нее упругая грудь, и эта грудь стоит. Фелисит
выглядит так, как будто она уже возбуждена. Она смеется.
- Что тебе смешно? -спрашиваю я.
- Ты не думаешь сейчас о своей жене?
- Я сейчас думаю, что из всего белого, черного, и малайского у тебя
самое экзотическое тело.
- Я знаю. Но ты должен подумать о своей жене.
- У меня нет жены. Слушай, разве это не ты предложила трахнуться?
- Оооу:
- Что "оооу"?
- Я предпочла бы, чтобы ты не употреблял этого слова, мой лысый Маги-
ческий.
- Если тебе не нравится мой затылок, мы можем сейчас же отсюда уйти.
- Нет, - говорит она. - Сними с себя одежду.
Я залпом выхлебываю виски, закуриваю и начинаю раздеваться. Джинсы у
меня еще ничего, но трусы все в белых пятнах. В воскресенье я пересыпал
в лондромат порошка. Я засовываю большие пальцы под резинку трусов и
стягиваю трусы вместе с джинсами. Я чувствую себя старым и потным. Но я
чувствую себя и чертовски удачливым. Сегодня у меня самый удачный шифт.
Я не могу поверить, что мне так повезло. Мне надо как-то показать себя.
Я сажусь рядом с Фелисит и наливаю каждому по новому дринку.
- Ты - классная женщина, но и я тоже классный, - я стараюсь убрать
деревенский русский акцент. Все ваше русское отдает деревенщиной. - Ты
видела, как классно я сделал тридцатиминутный трип за четырнадцать ми-
нут? Это не всякому дано. Я - интерконтинентальный пилот. Я штурвалил в
СССР, Японии и Америке. Я летаю на всем, что летает.
- Оооу! Посмотрите, что есть у Магического!
Она ничего не знает кроме своего "Оооу!". Как детский игрушечный ак-
кордеон - куда не жми, все равно одно и то же "вя-вя".
Она кладет руки мне на ноги, а потом проскальзывает ими мне между
ног. Она берет его и держит двумя руками.
- Оооу! Я чувствую что-то твердое!
Она опускает голову и целует его, а потом я ощущаю ее губы и язык.
Живой блоу-джоб! Как есть, без всяких подмываний. Я делаю нечеловеческие
усилия, чтобы сдержать свой поток. Я вспоминаю, как таксист-пакистанец
учил меня перед джамайским тридцатидолларовиком: "Они обслуживают, пока
ты не кончишь один раз. Но начинают они с блоу-джоба. В это время задер-
жи дыхание и думай о какойнибудь гадости. А через три минуты сделай вид,
что не можешь кончить, поставь ее жопой к себе и вставляй." "Обязательно
надо к себе жопой?" - спросил я. "А ты сможешь ей всунуть, если она бу-
дет смотреть тебе в глаза?" - ответил он. Откинув голову и уставившись в
потолок, я не смотрю на Фелисит. Я думаю о хозяине Мироне, этом дерьме
на вращающемся стуле, о дерьмовых американских зарплатах, о дерьме-Аме-
рике вообще - по какой ошибке я оказался в этом Третьем Мире, втирающем
про себя очки, что он - Второй, который лучше Первого.
Ее язык крутится как сумасшедшая змея.
- Ааа: Шшшит !
- Пожалуйста, - она поднимает голову. - Я прошу тебя. Я не люблю
грязных слов.
- Хорошо, бэби, хорошо. Больше не будет грязных слов.
- Ляг на простыню, Магический.
Я ложусь и чувствую ее тело рядом с собой. У нее прохладная кожа, и
ее рот приоткрыт, и я целую ее и вставляю язык ей в рот. Она упруга, мо-
лода, хороша. И эти сорок четыре инча у тебя под рукой. Что за чертовс-
кое везенье! Я разорву ее на куски! Я скольжу рукой вниз и чувствую, что
ее вагина открыта, и вставляю туда палец, и загибаю его кверху. Она
здесь, у меня на крючке! Потом я вытаскиваю палец и начинаю играть с ее
клитором.
- Ты хочешь форплэй ? - шепчу я. - Ты получишь классный форплэй!
Я вставляю в нее свой болт. Я собираюсь работать медленно-медленно и
долго. Но вдруг я вижу гриву ее белых волос, рассыпанных по коконатной
простыне в луче предвечернего солнца. И тут я не выдерживаю. Нирвана.
Место, где все хотят быть. "О боже! - думаю я. - Я забыл поцеловать ее
соски!"
- Знаешь что? - спрашивает Фелисит.
- Что?
- Ты напоминаешь мне твой Кадиллак.
- Что ты имеешь в виду?
- Бешеная гонка и тут же все кончено.
- Вэлл, бэби, - говорю я, - давай сделаем еще один рэйсинг.
Фелисит идет в ванну. Я сдвигаю простыню, я кончил на простыню, ста-
рый профи, откидываюсь на подушку и закуриваю. "Пожалуй, я сделаю ее
своей гелфренд, - думаю я. - Но только во второй раз нужно выступить в
постели получше." Когда Фелисит возвращается, в ванну иду я. "Конечно,
она чокнутая, - думаю я под струей. - Она захочет переехать ко мне, она
будет занимать две трети матраса, она заставит меня покупать туалетную
бумагу вместо газет и потребует трахать ее восемь раз в неделю. При моей
тяжелой работе это чересчур. Я сделаю ее своей гел-френд только на ме-
сяц-два. Я позвоню сестре в Москву и между делом вверну: "Моя гел-фрэнд
- ирландская леди:"" В вашей ебаной Российской Федерации извели нас,
пролетариев, и низкопоклонствуют перед нобилитетом.
- Возвращайся быстрей, Магический! - слышу я из комнаты. - Не остав-
