прославиться, и это тайное желание делает их
дары отвратительными.
- И есть такие, которые дают все то малое,
что есть у них.
Они верят в жизнь и в щедрость жизни, и их
сундуки не бывают пусты.
- Есть такие, которые дают с радостью, и
она - награда им.
Есть такие, которые дают с болью, и она -
их крещение.
И есть такие, которые дают и не знают при
этом боли, они не ищут радости и не дают в
надежде, что им зачтется.
Они дают так же, как мирт в долине
наполняет воздух своим благоуханием.
Руками подобных им говорит Всевышний, и их
глазами он улыбается Земле.
Хорошо давать, когда просят, но лучше
давать без просьбы, предугадывая;
Для щедрого найти того, кто получит,-
радость большая, чем само даяние.
Есть ли что-нибудь, что стоило бы
утаивать?
Все, что есть у вас, будет когда-нибудь
отдано;
Потому давайте сейчас, чтобы время даяния
было вашим, а не временем ваших наследников.
Часто вы говорите: "Я бы дал, но только
достойному". Деревья в вашем саду и стада на
ваших пастбищах не говорят так.
Они дают, чтобы жить, ибо утаить - значит
погибнуть.
Истинно, тот, кто достоин получить свои
дни и ночи, заслуживает от вас всего прочего.
И тот, кто удостоился пить из океана
жизни, достоин наполнить свою чашу из вашего
ручейка.
Есть ли пустыня больше той, что заключена
в вашей смелости, уверенности и даже
снисходительности приятия?
Кто вы есть, чтобы люди раскрывались перед
вами и снимали покровы со своей гордости, дабы
вы увидели их сущность в наготе и их гордость
свободной от смущения?
Посмотрите сначала, достойны ли вы сами
давать и быть орудием даяния.
Ибо воистину, лишь жизнь дает жизнь, а вы,
считающие себя дающими, лишь зрители.
Вы, принимающие даяния - а вы все
принимаете, - не возлагайте на себя ношу
благодарности, чтобы не надеть ярмо на себя и
на дающего.
Лучше подымайтесь вместе с дающим на его
дарах, как на крыльях;
Ибо сверх меры беспокоиться о своем долге
- значит сомневаться в великодушии того, для
кого мать - щедрая Земля, а отец - Бог.
О ЕДЕ И ПИТЬЕ
Потом просил старик - хозяин харчевни:
- Скажи нам о Еде и Питье.
И он сказал:
- Если б только вы могли жить, вдыхая
аромат Земли, и вас, как растения с воздушными
корнями, питал бы Свет!
Но раз вынуждены вы убивать, чтобы
насытиться и лишать детеныша материнского
молока, чтобы утолить жажду, то пусть тогда это
будет таинством.
Пусть стол ваш станет алтарем, на который
чистых и невинных из леса и с равнины приносят
в жертву еще более чистому и невинному в
человеке.
Когда вы убиваете зверя, скажите ему в
своем сердце: "Та же сила, что сразила тебя,
сразит и меня; и меня тоже поглотят.
Ибо закон, который отдал тебя в мои руки,
отдаст меня в руки еще более могущественные.
Твоя кровь и моя кровь - всего лишь влага,
которая питает древо Небес".
Когда вы надкусываете яблоко, скажите ему
в своем сердце:
"Твои семена будут жить в моем теле,
бутоны твоего завтрашнего дня распустятся в
моем сердце,
Твой аромат станет моим дыханием, И вместе
мы будем радоваться во все времена года".
Осенью, когда вы собираете виноград в
своих винорадниках, чтобы выжать из него сок,
скажите в своем сердце: "Я тоже виноградник, и
мои плоды попадут под давильный круг, и, как
молодое вино, меня будут хранить в вечных
сосудах".
И зимой, когда вы будете черпать вино,
воспевайте в своем сердце каждую чашу;
И да будет в песне память об осенних днях,
о винораднике и давильном круге.
О ТРУДЕ
Потом просил пахарь:
- Скажи нам о Труде.
И сказал он в ответ:
- Вы трудитесь, чтобы не отрываться от
Земли и от Души ее.
Ибо быть бездельником - значит стать чужим
для времен года и выйти из шествия жизни,
движущегося к бесконечности в величии и в
гордом смирении.
Когда вы трудитесь, вы - флейта, в сердце
которой шепот времени превращается в музыку.
Кто из вас хотел бы стать, тростинкой,
немой, безмолвной, когда все вокруг поет в
согласии?
Всегда говорили вам, что труд - проклятье
и работа - несчастье.
А я говорю вам: когда вы трудитесь, вы
исполняете часть самой ранней мечты Земли,
уготованную вам в те времена, когда эта мечта
родилась,
И, работая, вы истинно любите Жизнь.
А полюбить Жизнь через работу - значит
приблизиться к глубочайшей тайне Жизни.
Но если в своем страдании вы называете
Рождение - горем и заботу о плоти - проклятьем,
начертанным на вашем лбу, то я отвечу: ничто,
кроме пота на вашем лбу, не сотрет начертанного
Говорили вам также, что Жизнь есть тьма, и
вы в усталости своей вторите тому, что было
сказано уставшими.
А я говорю: Жизнь на самом деле есть тьма,
когда нет стремления.
Всякое стремление слепо, когда нет знания,
Всякое знание тщетно, когда нет труда,
Всякий труд бесплоден, когда нет любви;
И когда вы трудитесь с любовью, вы
связываете себя с самим собой, друг с другом и
с Богом.
А что значит трудиться с любовью?
Это - ткать одежды из нитей своего сердца
так, словно те одежды наденет твой
возлюбленный.
Это - строить дом с усердием так, словно в
том доме поселится твой возлюбленный.
Это - сеять семена с нежностью и собирать
урожай с радостью так, словно плоды будет есть
твой возлюбленный.
Это - наполнять все, что ты делаешь,
дыханием своего духа.
И знать, что все благословенные усопшие
стоят подле тебя и смотрят.
Часто я слышал, как вы говорили, будто во
сне: "Тот,- кто ваяет из мрамора и обретает в
камне образ своей души, благороднее того, кто
пашет землю.
И тот, кто ловит радугу, чтобы перенести
ее на холст в облике человека, выше того, кто
плетет сандалии".
Но я говорю, не во сне, а в ясном
бодрствовани полудня, что ветер беседует с
могучим дубом так же нежно, как и с тончайшими
стебельками травы;
И лишь тот велик, кто превращает голос
ветра в песню, становящуюся нежнее от его
любви.
Труд - это любовь, ставшая зримой.
Если вы не можете трудиться с любовью, а
трудитесь лишь с отвращением, то лучше вам
оставить ваш труд, сесть у врат храма и просить
милостыню у тех, кто трудится с радостью.
Если вы печете хлеб равнодушно, то ваш
хлеб горек и лишь наполовину утоляет голод
человека.
Если вы давите виноград с недобрым
чувством, то оно отравляет вино.
Если даже вы поете как ангелы, но не
любите петь, то вы не даете людским ушам
услышать голоса дня и голоса ночи.
О РАДОСТИ И ПЕЧАЛИ
Потом просила женщина:
- Скажи нам о Радости и Печали.
И он ответил:
- Ваша радость - это ваша печаль без
маски.
Тот колодец, из которого доносится ваш
смех, часто бывал полон вашими слезами.
А разве бывает иначе?
Чем глубже печаль проникает в ваше
естество, тем большую радость вы можете
вместить.
Разве чаша, что хранит ваше вино, не была
обожжена в печи гончара?
И разве лютня, что ласкает ваш дух, не
была вырезана из дерева ножом?
Когда вы радуетесь, вглядитесь в глубину
своего сердца, и увидите, что ныне вы радуетесь
именно тому, что прежде печалило вас.
Когда вы печалитесь, снова вглядитесь в
свое сердце, и увидите, что воистину вы плачете
о том, что было вашей отрадой.
Некоторые из вас говорят:"Радость сильнее
печали", другие говорят: "Нет, сильнее печаль".
Но я говорю вам: они неразделимы.
Вместе они приходят, и, когда одна из них
сидит с вами за столом, помните, что другая
спит в вашей постели.
Истинно, вы, как чаши весов, колеблетесь
между своей печалью и радостью.
Лишь когда вы пусты, вы в покое и
уравновешены.
Когда хранитель сокровищ возьмет вас,
чтобы взвесить свое золото и серебро, ваша
радость или печаль непременно поднимется или
опустится.
О ДОМАХ
Тогда вышел вперед каменщик и просил:
- Скажи нам о Домах.
И сказал он в ответ:
- Постройте в пустыне жилище из своих
образов, прежде чем строить дом в стенах
города.
Ибо как вы возвращаетесь домой в своих
сумерках, так возвращается и странник в вас,
вечно далекий и одинокий.
Дом ваш - ваше большее тело.
Он растет под солнцем и спит в ночной
тиши, и ему снятся сны.
Разве не спит ваш дом и не уходит он во сне
из города в рощу или на вершину холма?
Если б я мог собрать ваши дома в свои
ладони и, как сеятель, разбросать их по лесам и
лугам!
Если бы долины были вашими улицами и
зеленые тропы - аллеями, чтобы вы могли искать
друг друга в виноградниках и приходить с
ароматом земли в своих одеждах!
Но этому не пришло еще время.
В страхе своем ваши праотцы собрали вас
слишком близко друг к другу. Не сразу исчезнет
этот страх. Не сразу перестанут городские стены
отделять очаги ваши от ваших полей.
Скажите мне, люди Орфалеса, что у вас в
этих домах? Что вы храните за закрытыми
дверями?
Есть ли у вас мир, безмятежное стремление
- свидетельство вашей силы?
Есть ли у вас воспоминания - мерцающие
своды, что соединяют вершины разума?
Есть ли у вас красота, что уводит сердце
от вещей из дерева и камня к святой горе?
Скажите мне, есть ли это в ваших домах?
Или у вас есть лишь покой и жажда покоя,
то потаенное, что входит в дом как гость,
становится хозяином, а после - властелином?
Да, оно становится укротителем, кнутом и
плетью превращающим ваши пылкие желания в
игрушки.
Хотя руки его нежны, сердце его из железа.
Оно убаюкивает вас лишь для того, чтобы стоять
у вашей постели и глумиться над достоинством
плоти.
Оно осмеивает ваш здравый ум и кладет его
в мягкие листья, как хрупкий сосуд.
Истинно, жажда покоя убивает страсть души,
а потом идет, ухмыляясь, в погребальном
шествии.
Но вы, дети пространства, вы, беспокойные
и в покое, вас не заманить в ловушку и не
укротить.
Не якорем, а парусом будет ваш дом.
Не пленкой, затягивающей рану, будет он, а
веком, что защищает глаз.
Вы не сложите крылья, чтобы пройти в
двери, не склоните голову, чтобы не удариться о
потолок, и не будете сдерживать дыхание из
страха, что стены потрескаются и рухнут.
Вы не станете жить в гробницах,
возведенных мертвыми для живых.
И каким бы великолепным и величественным
ни был ваш дом, он не будет хранить вашей тайны
и не укроет вашу страсть.
Ибо то, что в вас безгранично, пребывает в
небесной обители, врата которой - утренний
туман, а окна - песни и ночная тишина.
ОБ ОДЕЖДЕ
И просил ткач:
- Скажи нам об Одежде.
И он ответил:
- Ваша одежда прячет большую долю вашей
красоты, но не скрывает уродства.
Вы ищете в одеяниях свободу уединения, но
подчас обретаете в них узду и оковы.
Если б вы могли подставить солнцу и ветру
свою кожу, а не одежды! -
Ибо дыхание жизни - в солнечном свете, и
рука жизни - ветер.
Некоторые из вас говорят:
"Это северный ветер соткал одежды, что мы
носим".
А я говорю: да, это был северный ветер,
Но стыд был ему ткацким станком и вялость
мускулов была ему нитью.
