Джибран Халиль Джибран
ПРОРОК
Эссе
ПРИХОД КОРАБЛЯ
Аль-Мустафа, избранный и возлюбленный,
заря своего дня, двенадцать лет ждал в городе
Орфалесе возвращения корабля, который должен
был увезти его на остров, где он родился.
На двенадцатый год, в седьмой день айлуля,
месяца урожая, он поднялся на холм, лежащий за
стенами города, обратил взор к морю и заметил
свой корабль, приближающийся в тумане.
Тогда раскрылись врата его сердца, и
радость его полетела над морем. Он закрыл глаза
и молился в тишине своей души.
Но только сошел он с холма, как его
охватила немая грусть, и подумал он в сердце
своем:
"Как уйти мне с миром и без печали? Нет,
не оставить мне этот город, не поранив дух.
Долгими были дни страданий, проведенные в этих
стенах, долгими были мои одинокие ночи; а кто
может расстаться со страданием и одиночеством
без сожаления?
Много крупиц духа рассеял я по этим
улицам, и много детей моей тоски бродят нагие
меж этих холмов, - и я не могу отказаться от
них легко и без боли.
Не одежду сбрасываю я сегодня, а
собственными руками сдираю с себя кожу.
И не мысль я оставляю после себя, а
сердце, умягченное голодом и жаждой.
Нельзя мне более медлить. Море, которое
зовет к себе все сущее, зовет и меня, и я
должен отплыть. Ибо остаться - значит
замерзнуть, заледенеть, сковать себя цепями
земли, хотя часы ночные и пламенны.
Хотел бы я взять с собою все. Но как?
Голос не может взять с собой язык и губы,
которые дали ему крылья. Он должен устремляться
в эфир один. И орел один летит к солнцу,
покинув родное гнездо".
Дойдя до подножия холма, он вновь
обернулся к морю и увидел, что его корабль
приближается к берегу, на палубе корабля
матросы - сыновья его земли.
И воззвала к ним его душа, и он сказал:
- Сыновья праматери моей, вы, оседлавшие
гребни волн, сколько раз вы приплывали в моих
снах. Вот вы пришли, когда я пробудился, и это
пробуждение самый глубокий сон.
Я готов отправиться в плавание, и паруса
моего нетерпения ждут ветра.
Лишь глотну этого спокойного воздуха,
взгляну с любовью назад - и встану среди вас,
мореплаватель среди мореплавателей.
О бескрайнее море, недремлющая мать,
только в тебе находят мир и свободу река и
ручей.
Лишь один поворот сделает этот ручей, лишь
раздастся его журчанье на этой поляне - и я
вольюсь в тебя, беспредельная капля в
беспредельный океан.
Он шел и видел издали мужчин и женщин,
спешивших к городским воротам со своих полей и
виноградников.
Он слышал, как их голоса выкликают его имя
и от поля к полю возвещают друг другу о приходе
его корабля.
И сказал он себе:
- Будет ли день разлуки днем урожая?
Скажут ли, что вечер мой был воистину моей
зарей? Что дать мне тому, кто бросил свой лемех
посреди борозды, и тому, кто оставил рукоять
своего давильного круга?
Станет ли сердце мое плодоносным деревом,
чтобы я мог собрать плоды и дать им?
Будут ли желания кипеть во мне ключом,
чтобы я мог наполнить их чаши?
Разве я арфа, чтобы рука могущественного
касалась меня, разве я флейта, чтобы его
дыхание проходило сквозь меня?
Я ищу тишины, но какое сокровище нашел я в
ней, чтобы так смело раздавать его?
Если это день моего урожая, то какие поля
и в какие незапамятные времена засеял я
семенами?
Если воистину это час, когда я подымаю
свой светильник, то не мое пламя будет гореть в
нем.
Подыму я свой светильник пустой и темный.
А страж ночи наполнит его маслом и зажжет.
Так сказал он вслух. Но много
неизреченного осталось в его сердце, ибо не мог
он сам высказать глубокую тайну, ему одному
ведомую.
Когда он вступил в город, весь народ вышел
ему навстречу, и все приветствовали его в один
голос.
Вышли вперед старейшины города и сказали:
- Не покидай нас. Ты был полуднем в наших
сумерках, и твоя молодость даровала нам мечты.
Ты не чужой среди нас и не гость, а сын и
возлюбленный наш. Не заставляй наши глаза
тосковать по твоему лику.
Жрецы и жрицы сказали ему:
- Не дай волнам морским разлучить нас те-
перь и не дай, чтобы годы, которые ты провел
средь нас, стали воспоминанием. Ты блуждал
средь нас. Дух и тень твоя озаряли светом наши
лица. Мы так любили тебя! Но молчалива и скрыта
покровами была наша любовь.
- А сейчас она громко взывает к тебе и
открыто встает пред тобой. Вечно было так, что
глубина любви познается лишь в час разлуки.
Пришли другие и приблизились к нему. Но ни
одному не ответил он, а только склонил голову;
и те, что стояли близ него, видели, как слезы
капали ему на грудь.
Вместе с народом пошел он к большой
площади перед храмом.
И вышла из святилища женщина. Аль-Митра
было имя ее. Была она прорицательницей.
Он посмотрел на нее с глубокой нежностью,
ибо она первая нашла его и поверила в него.
Она приветствовала его словами:
- Пророк Божий, устремляясь к
беспредельному, долго ты искал в далях свой
корабль.
И вот корабль твой прибыл, пора тебе
отправляться.
Глубока твоя тоска по земле твоих
воспоминаний и обители твоих сокровенных
желаний; и любовь наша не свяжет тебя, как не
удержат тебя и наши нужды.
Но мы просим тебя, чтобы перед разлукой ты
сказал нам и дал вкусить от своей Истины. Мы
передадим ее нашим детям, а те - своим, и она
не исчезнет.
В одиночестве своем ты взирал на наши дни,
и, пробуждаясь, ты слышал, как мы смеялись и
плакали во сне.
Потому раскрой нам нас самих и скажи нам
все ведомое тебе о том, что лежит между
рождением и смертью.
И ответил он:
- Народ Орфалеса, о чем могу я сказать,
как не о том, что и сейчас тревожит ваши души?
О ЛЮБВИ
Тогда просила аль-Митра:
- Скажи нам о Любви. Он поднял голову,
посмотрел на народ, и воцарилось молчание.
Тогда он сказал громким голосом: -
- Если любовь ведет вас, следуйте за ней,
хотя дороги ее трудны и тернисты.
Если она осенит вас своими крылами,
прислушайтесь к ней, даже если вас ранил меч,
скрытый в ее оперении.
И если любовь говорит вам, верьте ей, даже
если ее голос рушит ваши мечты, подобно тому,
как северный ветер опустошает сад.
Ибо любовь венчает вас, но она вас и
распинает.
Она растит вас, но она же и подрезает.
Она подымается к вашей вершине и обнимает
ваши нежные ветви, дрожащие под солнцем.
И она же спускается к вашим корням,
вросшим в землю, и сотрясает их.
Как снопы пшеницы, она собирает вас вокруг
себя.
Она обмолачивает вас, чтобы обнажить.
Она просеивает вас, чтобы освободить от
шелухи.
Она раскалывает вас до белизны.
Она месит вас, пока вы не станете мягкими.
А потом вверяет вас своему святому огню, чтобы
вы стали святым хлебом для святого Божиего
причастия.
Все это творит над вами любовь, дабы вы
познали тайны своего сердца и через это
познание стали частью сердца Жизни.
Но если, убоявшись, вы будете искать в
любви лишь покой и усладу, то лучше вам
прикрыть свою наготу и, покинув гумно любви,
уйти в мир, не знающий времен года, где вы
будете смеяться, но не от души, и плакать, но
не всласть.
Любовь дает лишь себя и берет лишь от
себя. Любовь ничем не владеет и не хочет, чтобы
кто-нибудь владел ею, ибо любовь довольствуется
любовью.
Если ты любишь, не говори: "Бог - в моем
сердце"; скажи лучше: "Я - в сердце Божием". И
не думай, что ты можешь властвовать над путями
любви, ибо если любовь сочтет тебя достойным,
она будет направлять твой путь.
Единственное желание любви - выразить
самое себя.
Но если ты любишь и не можешь отказаться
от желаний, пусть твоими желаниями будут: Таять
и походить на бегущий ручей, что напевает ночи
свою песню.
Познавать боль от бесконечной нежности.
Ранить себя собственным постижением любви;
Истекать кровью охотно и радостно.
Подниматься на заре с окрыленным сердцем и
возносить благодарность за еще один день любви.
Обретать покой в полдень и предаваться
мыслям о любовном экстазе.
- Возвращаться вечером домой с
благодарностью. И засыпать с молитвой за
возлюбленного в сердце своем и с песней хвалы
на устах.
О БРАКЕ
Потом вновь заговорила аль-Митра.
- Что скажешь ты о Браке, Учитель? -
спросила она.
И он ответил:
- Вы родились вместе и вместе пребудете
вечно.
Вы будете вместе, когда белые крылья
смерти рассеют ваши дни.
Вы будете вместе даже в безмолвной памяти
Божией.
Но пусть близость ваша не будет
чрезмерной,
И пусть ветры небесные пляшут меж вами.
Любите друг друга, но не превращайте
любовь в цепи:
Пусть лучше она будет волнующимся морем
между берегами ваших душ.
Наполняйте чаши друг другу, но не пейте из
одной чаши.
Давайте друг другу вкусить своего хлеба,
но не ешьте от одного куска.
Пойте, пляшите вместе и наслаждайтесь, но
пусть каждый из вас будет одинок, как одиноки
струны лютни, хотя от них исходит одна музыка.
Отдавайте ваши сердца, но не во владение
друг другу.
Ибо лишь рука Жизни может принять ваши
сердца.
Стойте вместе, но не слишком близко друг к
другу.
Ибо колонны храма стоят порознь, и дуб и
кипарис не растут рядом.
О ДЕТЯХ
И просила женщина, державшая на руках
ребенка:
- Скажи нам о Детях.
И он сказал:
- Ваши дети - не дети вам.
Они сыновья и дочери тоски Жизни по самой
себе.
Они приходят благодаря вам, но не от вас,
И, хотя они с вами, они не принадлежат
вам.
Вы можете дать им вашу любовь, но не ваши
мысли. Ибо у них есть свои мысли.
Вы можете дать пристанище их телам, но не
душам,
Ибо их души обитают в доме завтрашнего
дня, где вы не можете побывать даже в снах.
Вы можете стремиться походить на них, но
не старайтесь сделать их похожими на себя.
Ибо жизнь не идет вспять и не
задерживается на завтрашнем дне.
Вы - луки, из которых ваши дети, как живые
стрелы посланы вперед.
Стрелок видит цель на пути бесконечности и
сгибает вас своей силой, чтобы его стрелы
летели быстро и далеко.
Пусть ваш изгиб в руке стрелка несет
радость,
Ибо как любит стрелок летящую стрелу, так
любит он и лук, который неподвижен.
О ДАЯНИИ
Тогда просил богатый человек:
- Скажи нам о Даянии.
И он ответил:
- Вы даете лишь малую толику, когда даете
от своего достояния.
- Вы истинно даете, лишь когда даете от
самих себя.
Ибо, что есть ваше достояние как не вещи,
которые вы храните и стережете из страха, что
они могут понадобиться вам завтра?
А завтра? Что принесет завтра самой
сообразительной собаке, которая зарывает кость
в нетронутый песок, когда идет следом за
паломниками в святой город?
Что есть боязнь нужды, как не сама нужда?
Разве страх, что может наступить жажда,
когда колодец полон, не есть неутолимая жажда?
Есть такие, которые дают мало от многого,
чем они владеют. Они дают с тем, чтобы
