- Это легенда.
Когда костер сгорел, Телук сдвинула ногой лежавшие в стороне ветви к
середине.
Мы соорудили небольшую палатку, которую мы, хотя она и пахла дымом,
все же предпочли ночлегу под открытым небом. Наступила ночь в чистом
воздухе блистали частые звезды ортеанского зимнего неба. Как только мы
немного отодвинулись от огня, мы почувствовали леденящий холод.
Через некоторое время после наступления темноты над горизонтом
поднялось ответвление звездной туманности. Оно было тусклым, местами
красным и голубым, и занимало половину южной стороны неба. Некоторое время
я думала о том, что прилетела сюда через него. С той стороны спирального
ответвления, где была Земля.
Горы вблизи телестре Эт все еще казались очень близкими, несмотря на
зери: что мы проделали. В чистом утреннем воздухе я могла различить каждую
долину и низину, белевшие на раннем солнце и имевшие серый цвет в тени.
От болотной воды полз, змеясь, туман. Кусты покрылись сверкающим
льдом.
Марик кашлял. Телук взяла его голову в руки и осмотрела глаза, нос и
шею. Закончив свое обследование, она ласково похлопала его по руке.
- Это все пройдет.
Он начал скатывать палатку. Она подошла ко мне и сказала:
- Это легочная гниль, что меня не удивляет. Но меня поражает то, что
вы взяли кир с собой в эти влажные места.
- Вы считаете, что мне следовало оставить его у людей Ховиса?
- Они бы позаботились о кир. - Она смотрела на меня, и выражение ее
лица менялось. - Кто бы мог обидеть аширен? Кто бы на такое осмелился?
- Как бы то ни было, он выздоровеет?
- Нет, если не попадет в сухое теплое место.
Ночной хор из раздававшихся во время охоты криков и испуганного визга
с наступлением утра смолк. Теперь было спокойно, стояла белая тишина. В
белесой голубизне неба сияли дневные звезды, напоминавшие яркий свет,
проникающий через проколотые булавкой отверстия. Равнина Топей
простиралась на юг, на запад и на север до далекого горизонта.
Только на севере над горизонтом на небе виднелась голубая полоса
более темного оттенка, ширина которой составляла около десяти градусов. Я
не могла точно определить, были ли это низкие тучи или очень высокие горы.
Когда восходящее солнце растворило туман, я уже совсем не увидела цветовых
различий.
- Я не стану тебя ждать, - сказала дикарка.
- О... конечно. Мы пойдем этим путем.
Я показала рукой на север, потому что подумала, что мы могли бы
большую часть дня двигаться параллельно Ремондским горам и надеяться, что
всадники Талкула потеряют нас из виду, если мы снова попадемся им на газа.
- Нет. - Она показала на северо-запад. - Это мой путь.
- Проклятие, мы не хотим углубляться дальше!
- Это моя дорога, - ответила она таким тоном, какой более всего из
того, что я до сих пор от нее слышала, походил на раздражение. - Если это
не твоя дорога, тогда иди своей.
- Телук!
Но Телук тоже не смогла нечего от нее добиться. Дикарка хотела идти
домой - где бы это ни находилось - и больше никуда.
- На другой стороне Малых Топей начинаются Большие Топи, а с другой
стороны Больших Топей находился Пейр-Дадени. До него будет шестьсот зери
сплошного болота, так неужели ты думаешь, что мы сможем пройти шестьсот
таких зери? Ты это сможешь?
Наконец она сдалась.
- Мы сможем одни идти на юг?
- Вы видите дорогу? - Когда она переварила это, я продолжила: - Если
мы потеряем ее, то пропадем, ведь это так просто.
- То, что вы прибыли сюда, могло обозначать смерть для всех нас.
- Может быть, но это н удерживает меня от того, чтобы попытаться
выбраться отсюда.
Она повернулась ко мне спиной.
- Сделай свой мешок полегче, аширен-те, я положу в мой побольше.
Голова у меня была тяжелой и с трудом соображала. Мой нос распух от
насморка, я вся непрерывно дрожала от холода. Горло и легкие болели от
кашля. Я проглотила еще одну из горьких болеутоляющих таблеток,
остававшихся в моей аптечке. Она не уменьшила боль, но сделала меня
равнодушной к ней.
У Марика при кашле выделялась красная мокрота. Даже в дыхании Телук
стало прослушиваться хрипение, типичное для начала легочной гнили.
Дикарка требовала от нас идти как можно быстрее. Хотя она часто
делала круги, возвращаясь на наши старые следы, и сильно петляла, от
общего северо-западного направления она не отклонялась. Возможно, причина
заключалась в том, что у меня был жар, или в умении приспосабливаться,
однако я начала видеть топи ее глазами: островки и острова твердой почвы,
отделенные друг от друга протоками и лужами, которые кишели насекомыми.
Через два или три дня мы пережили первую ночь, в которую не смогли
разжечь костра. Мимо нас тянулись испарения, казавшиеся серебристыми на
фоне неба. Изогнутые ветви низких деревьев скрывались в клочьях тумана.
Мы сидели среди корневищ на возвышавшемся над водой озерца островке,
закутавшись в бекамиловые одеяла, а наши ноги были почти что в болотной
жиже.
Мимо шныряли блестящие зирие, сверкали их фасеточные глаза. В густом
тростнике раздавались странные крики. Марик спал, прислонившись ко мне,
рот его был раскрыт, я слышала хрипящее дыхание.
Темнота проглотила меня. Это не было сном. Я находилась в непонятном
бодрствующем состоянии; мне казалось, что сместилось само время.
Проснулась я с такими сильными головными болями, что с испугом подумала,
что так может расколоться голова.
На меня смотрели глаза, и лицо, на котором они находились, не было
человеческим. Время снова сместилось, я была совершенно дезориентирована.
Сев прямо, я взялась за голову и застонала. Затем из горла пошла слизь, я
стала задыхаться и с усилием выплюнула ее. Моя голова сотрясалась от
судорог. Я почти ослепла от боли.
Наконец я смогла сидеть спокойно. Облегчение было неописуемым. Я
открыла слезящиеся глаза. Свет был зеленым. Я протянула руку вверх, мои
пальцы коснулись какой-то гибкой поверхности. Очень медленно до меня
дошло, что меня что-то накрывало. Это была кожа. Разве ее положили на
ветви? Еще больше кожи было подо мной и остальными.
Лицо, которое я видела, - или оно было лишь в кошмарном сне? - это
лицо с кошачьими глазами и колючими ушами отпечаталось в моем воображении
со зримой ясностью.
Телук, Марик. Аширен лежало вытянувшись рядом со мной, оно выглядело
очень беззащитно. Лицо Телук имело цвет тухлой пищи. Они спали или были
без сознания. Дикарки я не видела. По другую сторону от Телук спиной ко
мне лежал широкоплечий мужчина. "Халтерн!" - на секунду промелькнула у
меня мысль. Но, встав на колени, я увидела, кто это был.
Лицо в шрамах, кожа телесного и белого цвета проходила полосой по
половине лба, подбородку и груди. "Солидный ожог", - рассеянно подумала я.
Светлая, серебристого цвета, грива. Слабо выраженные пятна болотного
цветка на широких кистях рук.
Я видела перед собой наемника из Римона, как о том говорил Халтерн. В
Эт.
Неужели все они шли за нами? Или он один? Зачем? Кто он?
Было такое ощущение, словно я проснулась после наркоза; мне не
верилось в реальность этого мира. Это были сны, приходившие в этой
темноте, которая вот уже снова опускалась на меня. Это могла быть и
какая-нибудь иная темнота. В моей памяти существовали большие провалы. "Со
временем последнего привала прошло больше суток", - подумала я и опять
уснула.
Мелькал свет. Я протирал слипшиеся глаза. В моей памяти оставалось
какое-то слабое воспоминание о том, что меня кормили чем-то жидким... и,
возможно, даже несли, однако я не была в том уверена.
Свет имел красно-желтый цвет, он шел от костра, и за стенками палатки
двигались тени. Палатка была горазда больших размеров, чем ранее. Ближе к
верху ее имелась щель, через которую виднелось небо, усеянное дневными
звездами.
Возле костровой ямы сидела дикарка со скрещенными ногами и бросала в
пламя куски торфа и хвороста.
Я пошевелилась, села и закашляла. Мои физические страдания опять
напомнили о себе. В палатке было одновременно и душно, и холодно, и мне
дышалось с трудом. Я на четвереньках подползла поближе к огню.
- Ты?.. - Она коснулась своей шеи, потом моей.
У меня болели голова и шея, но легкие, как я чувствовала, были в
более удовлетворительном состоянии. Я подумала с замутненным сознанием,
что должна была бы поздравить Адаира. Шприц-тюбики подействовали. Ни
воспаления легких, ни плеврита нет. О, Иисус, что за счастье!
Я спросила:
- Где мы?
Я не смогла понять ее ответа, постояла на коленях воле огня, потом
встала. В ногах была слабость. Палатка воняла экскрементами и болезнью. Я
двинулась к выходу, держась за стойку, расшнуровала его.
Я не ощутила никакого тепла от солнца, висевшего низко над горизонтом
с южной стороны. Белесое небо ослепило меня. Я зажмурилась. Здесь,
снаружи, я почувствовала холод. Мы находились на высоком месте, примерно
на метр поднимавшемся над уровнем воды. Это был гораздо более крупный
остров, чем многие другие. Он порос кустарником и кривыми деревьями. Я
отошла в сторону от палатки, чтобы отправить естественную потребность.
Ремондские горы больше не были видны. По всей безотрадной окрестности
до самого горизонта я не увидела ничего кроме сплошного болота.
По другую сторону протоки стояло еще большее число бледно-зеленых
палаток, сливавшихся с фоном. Я увидела несколько фигур, но на большом
расстоянии не могла их разглядеть, кто или что это такое было.
"Карантин", - подумала я и слабо хихикнула. Кто бы ни были те, у кого
мы находились, мы им были не нужны.
Вернувшись в палатку, я увидела, что Марик проснулся и сидел на
корточках у огня. Телук старалась получить от дикарки какую-нибудь
информацию. Мужчина - его звали Блейз н'ри н'сут Медуэнин, как мне сейчас
вспомнилось по судебному слушанию - бормотал что-то и вздрагивал во сне.
- Это обитатели Топей! - взволнованно сказал мальчик. - Я не спал и
видел их.
- Где мы? - спросила Телук.
- Мы находимся так близко к центру Нигде, что это уже не играет
никакой роли. - Мне пришлось сесть, чтобы не упасть. У меня больше не было
сил. Я спрашивала себя, насколько действительно была больна.
- Что он здесь делает? - Марик кивнул на мужчину. - Они забрали с
собой наши вещи, т'ан, и харуры.
Моего парализатора, как я установила, тоже не было.
Телук наклонилась над светлогривым ортеанцем и большим пальцем
подняла его веко. Потом удивленно наморщила лоб, продолжила свое
обследование: понюхала выдыхаемый им воздух, осмотрела горло. Выражение ее
лица из нормального стало напряженным.
- Он не болен, - сказала она. - Может быть, слабое проявление
легочной гнили и это все.
- Что же с ним такое?
- У него болезненная страсть к атайле. И, думаю, уже в течение
некоторого времени. Здесь, в Топях, он нигде не найдет такой травы.
Теперь, если он выживет, то избавится от этого.
- Если выживет?
- Нам бы надо его убить, - сказал Марик. - Пока мы это еще можем. Он
преследовал нас, чтобы убить, т'ан Кристи.
"И был захвачен одновременно с нами? - подумала я. - Должно быть, он
шел за нами от Эт. Вот только что так гнало его?"
- Ке прав, - подтвердила Телук, - наши шансы выбраться отсюда
достаточно невелики и без него.
- Нет, этого мы не можем сделать.
Я почувствовала трусливое желание быть в бессознательном состоянии,
чтобы они тем временем смогли его убить. Но хода вещей невозможно
изменить. И, ко всему прочему, мне действительно не хотелось совершать еще
