которые искалечили его плечи, видимо, перешли на грудь.
Единственный неприятный момент пришелся на самый конец. Де Пуактьер
расхаживал по пышному ковру, решая, что делать. Наконец он сурово и
холодно предупредил их, что произойдет, если когда-нибудь, в чем-нибудь
они выбьются из строя. Или если они будут замешаны еще в одной
таинственной гибели. Им было велено тут же приступить к несению службы.
Лорд остановился прямо перед Саймоном и заглянул ему в глаза.
- А это означает тяжелую работу. Понимаешь? Строгую дисциплину. То,
что вам пришлось пережить в марсианской колонии - мелочи по сравнению с
тем, что будет здесь. Вот так-то, мастер Симеон. - Он ткнул в грудь
Саймона толстым указательным пальцем. - И следи за выражением своего лица!
А то даже благосклонность барона не спасет тебя от порки. Не забывай, он -
человек жестокий, его забавляют страдания других. Сейчас вы для него -
что-то новенькое. Люди, которые выжили там, где не смог выжить никто. Но
он непостоянен. Вы будете интересны ему лишь несколько дней, ну, неделю -
не больше. Потом вы будете сами доказывать свою ценность. Как и все мы.
Саймон и Богарт щелкнули пятками своих новых сапог - они теперь были
одеты щегольски, их новые кожаные портупеи поскрипывали.
- Капрал Симеон! Вы раньше на Сол Три не бывали? Нет? Ваше лицо мне
кого-то напоминает. Ваша матушка не из этих мест? Не важно. Вы, оба, -
хотите несколько лет оставаться сержантом? Будьте особенно внимательны на
сегодняшнем банкете. Сюда съедется много важных лордов со всего мира.
Наверное, замок "Фалькон" и не видывал такого собрания. Будьте настороже.
В таких случаях предательство чаще всего ходит бок о бок с фальшивым
дружелюбием. Отправляйтесь в казарму, мистер Грейв и мистер Феттер.
Этой ночью капралу Симеону Грейву и капралу Зебадии Феттеру
совещаться особой нужды не было. Их подхватила волна событий, они
оказались рабами обстоятельств, и оставалось только ждать, куда их
вынесет. Несколько затруднений было преодолено. Толстяк Саймон погиб, за
ним последовал Мэтью. Они пробрались в замок. Плохо то, что за ними все
время следили, же Пуактьер относился к ним с сильным подозрением и,
похоже, они никоим образом не могли вступить в контакт с Моркином,
главарем партизан.
Но, по крайней мере, они были живы.
На следующий вечер огромный банкетный зал замка "Фалькон" был
переполнен и задымлен. Весь день прибывали величайшие лорды Сол Три со
своей свитой, и все уголки замка были заняты. Саймон и Богарт в суматохе
ухитрились оказаться полезными, и в то же время постарались осмотреть
замок поподробнее. Когда им удалось перехватить по ломтю хлеба с толстым
куском белого сыра и смочить глотки элем, они сравнили свои наблюдения.
- Арсенал охраняется крепко. Чтобы пробиться туда, нужно хорошо
спланировать нападение. Но, похоже, он уязвим для огня. Если запалить
нижний этаж, удержать остальное будет трудно. Даже всеми их силами. Пожар
в нужном месте заставить их отступить, и в то же время несколько отборных
людей прорвутся к оружию. Саймон, я все бы отдал, лишь бы кольт снова
оказался в моей руке. Но ферониума я не видел.
- Я разговаривал с другими стражниками, они рассказывали о хорошо
охраняемом карьере в горах по пути к Брейкенему. Может быть, стоит
подождать. После празднества, ночью, в покоях Мескарла должно состояться
совещание. Телохранителей туда не допустят. Там, Богги, ночью и должен
оказаться один из нас.
Наступил вечер. Они стояли в нескольких футах друг от друга, у низкой
балюстрады галереи, с трех сторон окружавшей зал. Водном конце галереи,
прямо напротив Саймона и Богарта, группка певцов пела мадригалы высокими,
чистыми голосами - голосами евнухов - под приглушенный аккомпанемент
цимбалы и лютни. Внизу, в зале, царили шум и беспорядок. Скрытые
электрические светильники были выключены, и тьму разгонял лишь свет огня в
огромном очаге и множества факелов, горевших высоко под сводчатой крышей.
Временами слуги с длинными деревянными лестницами бесшумными тенями
скользили вдоль стен, гася и меняя факела, когда они начинали чадить или
гасли.
Знать со своими ближайшими родственниками сидела за столом с
Мескарлом в центре. Празднество было необычайным уже тем, что все лорды и
леди были высочайшего ранга. Сам барон, напоминавший слегка располневшего
льва, больше смотрел и слушал, а говорил мало. Рядом с ним сидел его
сын-альбинос. Лицо его казалось из выбеленной солнцем кости, а глаза были
красными, как зев ада. Мескарл был женат трижды, и не одна его жена не
выжила. Ни одна не подарила ему ребенка, если не считать этого ублюдка -
Магуса.
Под прямым углом к главному помосту стояло два стола, за которыми
сидели простые смертные, ожидая знака своего лорда, чтобы рассмеяться
погромче. Каменный пол был устлан чистым тростником, теперь уже изгаженным
костями, кусками жира, ломтями хлеба, рвотой и экскрементами. По мере
того, как пир продолжался, знать становилась все беспечнее и многие сочли,
что нет смысла таскаться к сосудам, развешенным вдоль стен. К тому же
горшки переполнились, и в конце концов все облегчались прямо там, где
сидели.
Весь стол был заставлен едой! Фаршированные головы вепрей
перемежались каплунами, тарелки с холодными овощами, ломти оленины,
кувшины с жирными сливками, сливовые пироги, закрытые крышками чаны с
супами стояли на всех скамьях и столах. Вокруг столов сновали пажи с
чашками воды и холстиной, чтобы гости могли вытереть пальцы и лица.
Гости с пьяна стучали серебряными и хрустальными кубками с темным
рейнским, сладким медом или простым элем по тарелкам или роняли их на пол.
Собаки под столами бегали, дрались или совокуплялись с теми животными,
которых привезла с собой прибывшая знать. На плече у Мескарла безучастно
сидел кот. Он был совершенно черным, если не считать белого кольца меха
вокруг шеи. Все люди в замке "Фалькон" относились к нему с почтением,
потому что он был любимцем барона. Звали его Священник.
В тени стен стояли терпеливые и неподвижные вооруженные люди, не
спуская рук с рукояток мечей. Они следили за кутежом и друг за другом. Там
были телохранители как Мескарла, так и гостей. Большинство из них получили
приказ как только запахнет предательством убить барона.
Во время пира жонглеры и акробаты соревновались с едой и питьем в
борьбе за внимание пирующих. Один бедняга - менестрель - не потрафил
вкусам компании и был наказан тем, что ему тут же вырезали язык. Одна из
присутствующих высокородных леди сорвала бурные аплодисменты, выкрикнув:
- Раз уж его язык не хорош на наш вкус, то может быть он понравится
ему самому!
Язык тут же насадили на спицу и сунули в угли с краю очага, пока он
хорошенько не пожарился. Потом, даже не стряхнув с него пепла, язык
порезали на куски, и двое дюжих молодцов той леди затолкали их в
окровавленный рот несчастного. Толпа веселилась и хлопала в ладоши, а сама
леди сидела напротив бедняги и смеялась над его страданиями. Когда все
было кончено, менестреля вышвырнули в ров. Лютня полетела вслед за ним.
Он утонул. Для него, может быть, это был наилучший исход.
Обнаженные борцы с блестящими от масла телами боролись в центре зала,
а лорды заключали пари на победителя. Со своего поста Саймон все видел и
все запоминал.
С тех пор, как он жил в замке "Фалькон", многое здесь переменилось в
зловещую сторону, но лишь одно выросло неимоверно. Невыразимая жестокость
барона Мескарла и стая тех продажных животных, что пресмыкалась перед ним
и забавляла его. Если здесь собралась лучшая часть населения Сол Три, то
настало время провести решительную чистку. К сожалению, жестокость в таких
небольших масштабах - даже возврат к крепостному праву - еще не повод для
вмешательства СГБ. Саймон вспомнил слова Стейси о том, что сам фундамент
галактики находится под угрозой. Он сжал в руке плетеную рукоятку меча и
поклялся всеми святыми, что они смогут найти основания для ввода в
действие всех сил. Тогда это прогнившее насквозь логово будет стерто с
лица планеты.
Он был так разгневан, что не заметил, как к нему кто-то подошел.
- Ты - Саймон Грейв?
- Да, миледи. А вы - миледи Иокаста.
Внизу в зале резко хрустнула кость - один из борцов победил. Это
вызвало взрыв веселья у выигравших и проклятия у проигравших. Саймон
почувствовал, что его мягко заталкивают в угол галереи, в густую тень.
- Миледи, я на службе у милорда. Я должен наблюдать.
Глаза леди Иокасты были очень яркими, в них сверкали красные искорки.
Рот у нее был приоткрыт, нижняя губа безвольно отвисла, руку она положила
ему на бедро. Сейчас и здесь никто не осмелится напасть на Мескарла. Он
слишком много знает. Сейчас он в большей безопасности, чем когда-либо. Ну,
будь хорошим солдатиком, доставь мне немножко удовольствия, Может быть, и
тебе будет приятно.
Ее грубое, женское лицо было в нескольких дюймах от его лица и он с
трудом сдержал себя, чтобы не отшатнуться из-за запаха гнилых зубов. Она
была далеко не молода, морщинистая кожа на шее, в уголках глаз и рта
говорила, что ей около пятидесяти.
- Одно мое слово, и тебе придется куда хуже, чем тому безголосому
менестрелю. Тебе вырежут отнюдь не язык, мастер Симеон, но вот что!
Саймон охнул, когда она вцепилась ногтями сквозь ткань бриджей в
предмет его мужского достоинства.
- Стой спокойно и молчи. Если у тебя будут неприятности, я тебя
защищу. - Она была очень пьяна, говорила невнятно и с трудом нашарила
шнурки, скреплявшие переднюю честь одеяния. - Будь ласковей с бедной
Иокастой, и тогда может быть, ты будешь моим телохранителем. Будешь жить в
комфорте. Мои покои рядом с покоями барона, так что и есть ты будешь лучше
всех. Только будь ласковым.
Саймон изо всех сил старался стоять спокойно, пока развязывала
шнурки. Обнажив то, что ей было нужно, Иокаста рухнула на колени перед
Саймоном. Чудовищным усилием воли он смог обеспечить требуемую ей реакцию.
Он понимал, что неудача будет воспринята как оскорбление и наказана
соответственно. Он даже ухитрился посмеяться про себя, представив себе
выражение лица полковника Стейси, с которым тот выслушал бы, на что
пришлось пойти Саймону во благо службы.
Когда Иокаста встала на ноги, он поспешно сказал ей, как это все было
чудесно, и как он горд той честью, которую она оказала ему.
- Если бы только, миледи... Но нет. Это невозможно.
Иокаста улыбнулась ему, ее рот пьяно перекосился.
- Что, мой милый солдатик?
- Нет, мадам. Милорд де Пуактьер запретит.
- Ах уж этот пес! Что он запретит моему чемпиону?
- Всего лишь... - Саймон звучно сглотнул. - Ваш чемпион хотел бы еще
раз попытаться все сначала со своей леди.
Леди Иокаста жеманно ухмыльнулась, похлопала по его щеке указательным
пальцем.
- Мошенник. Я должна вернуться к старому медведю. Ты придешь в мою
комнату через шестьдесят минут. Возьми этот перстень, и стражники в башне
"Фалькон" тебя пропустят.
- Но...
- Никаких "но". Это приказ. Разве я не кузина всемогущего барона
Мескарла? - Она икнула. - И не мать этого беломордого... - Она умолкла,
даже в этом состоянии смертельно опьянения поняв, что сказала слишком
много. В замке "Фалькон" безопаснее всего было молчать. - Через час. -
Иокаста вложила перстень Саймону в руку, поцеловала его в подбородок
мокрыми губами и удалилась, напевая себе под нос какую-то песенку.
Саймон сплюнул в угол, ощущая во рту горький привкус желчи. Тихий
