уж точно, это не игра паскалевского авантюриста или лейбницевского Бога. Какой
обман кроется в морализирующем пари Паскаля! Какой неверный ход кроется в
экономной комбинации Лейбница! Здесь мир уже отнюдь не произведение искусства.
Идеальная игра, о которой мы говорим, не может быть сыграна ни человеком, ни
Богом. Ее можно помыслить только как нонсенс. Но как раз поэтому она является
реальностью самой мысли. Она - бессознательное чистой мысли. Каждая мысль
формирует серию во времени, которое меньше, чем минимум сознательно мыслимого
непрерывного времени. Каждая мысль вводит распределение сингулярностей. И все
эти мысли коммуницируют в одной Долгой мысли, заставляя все формы и фигуры
номадического распределения соответствовать ее смещению, незаметно вводя повсюду
случай и разветвляя каждую мысль, соединяя "однажды" с "каждый раз" ради
"навсегда". Ибо только для мысли возможно утверждать весь случай и превращать
случай в объект утверждения. Если попытаться сыграть в эту игру вне
89
ЛОГИКА СМЫСЛА
мысли, то ничего не случится, а если попытаться получить результат иной, чем
произведение искусства, то ничего не получится. Значит, такая игра предназначена
только для мысли и для искусства. Она не дает ничего, кроме побед для тех, кто
знает, как играть, то есть как утверждать и разветвлять случай, а не разделять
последний ради того, чтобы властвовать над ним, чтобы рисковать, чтобы выиграть.
Но благодаря такой игре, которая может быть только мысленной и которая не
порождает ничего, кроме произведения искусства, мысль и искусство суть реалии,
беспокоящие действительность, этику и экономику мира.
В знакомых нам играх случай фиксируется в определенных точках: точках, где
независимые каузальные серии встречаются друг с другом, -- например, вращение
рулетки и бег шарика. Как только встреча произошла, смешавшиеся серии следуют
единым путем, они защищены от каких-либо новых влияний. Если игрок вдруг не
выдержит и попытается вмешаться в игру, чтобы ускорить или притормозить
катящийся шарик, его одернут, прогонят, а сам ход будет аннулирован. А что,
собственно, произошло -- кроме легкого дуновения случая? Вот как описал
Вавилонскую лотерею Х. Борхес : "...если лотерея является интенсификацией
случая, периодическим. введением хаоса в космос, то есть в миропорядок, не лучше
ли, чтобы случай участвовал во всех этапах розыгрыша, а не только в одном? Разве
не смехотворно, что случай присуждает кому-либо смерть, а обстоятельства этой
смерти -- секретность или гласность, срок ожидания в один год или в один час --
неподвластны случаю?
В действительности, число жеребьевок бесконечно. Ни одно решение не является
окончательным, все они разветвляются, порождая другие. Невежды предположат, что
бесконечные жеребьевки требуют бесконечного времени; на самом деле достаточно
того, чтобы время поддавалось бесконечному делению, как учит знаменитая задача о
состязании с черепахой"1. Фундаменталь-
__________
1 Х.Л.Борхес, Работы разных лет, -- М., Радуга, 1989 -- С.75. (Возможно,
"конфликт с черепахой" является не только аллюзией на парадокс Зенона, но и на
парадоксы Льюиса Кэррола, которые мы уже рассмотрели и которыми занимается
Борхес в Других исследованиях, см. Х.Л.Борхес, Письмена Бога, -- М., Республика,
1992 -- С.28-34.)
90
ИДЕАЛЬНАЯ ИГРА
ный вопрос, поставленный перед нами этим текстом, состоит в следующем: что же
это за время, которому не нужно быть бесконечным, а только "бесконечно делимым"?
Это -- Эон. Мы уже видели, что прошлое, настоящее и будущее -- отнюдь не три
части одной временности. Скорее, они формируют два прочтения времени, каждое из
которых полноценно и исключает другое. С одной стороны, всегда ограниченное
настоящее, измеряющее действие тел как причин и состояние их глубинных смесей
(Хронос). С другой -- по существу неограниченные прошлое и будущее, собирающие
на поверхности бестелесные события-эффекты (Эон). Величие мысли стоиков в том,
что они показали одновременно как необходимость таких двух прочтений, так и их
взаимоисключаемость. Иногда можно сказать, что только настоящее существует, что
оно впитывает в себя прошлое и будущее, сжимает их в себе и, двигаясь от сжатия
к сжатию, со все большей глубиной достигает пределов всего Универсума, становясь
живым космическим настоящим. Достаточно двигаться в обратном порядке
растягивания, чтобы Универсум начался снова, и все его моменты настоящего
возродились. Итак, время настоящего -- всегда ограниченное, но бесконечное время
-- бесконечно потому, что оно циклично, потому, что оживляет физическое вечное
возвращение как возвращение Того же Самого и- этическую вечную мудрость как
мудрость Причины. Иногда, с другой стороны, можно сказать, что существуют только
прошлое и будущее, что они делят каждое настоящее до бесконечности, каким бы
малым оно ни было, вытягивая его вдоль своей- пустой линии. Тем самым ясно
проявляется взаимодополнительность прошлого и будущего: каждое настоящее делится
на прошлое и будущее до бесконечности. Или, точнее, такое время не бесконечно,
поскольку оно никогда не возвращается назад к себе. Оно неограниченно -- чистая
прямая линия, две крайние точки которой непрестанно отдаляются друг от друга в
прошлое и будущее. Нет ли в Зоне лабиринта совершенно иного, чем лабиринт
Хроноса, -- лабиринта еще более ужасного, управляющего иным вечным возвращением
и иной этикой (этикой Эффектов)? Вспомним еще раз слова Борхеса: "Я знаю
Греческий ла-
91
ЛОГИКА СМЫСЛА
биринт, это одна прямая линия... В следующий раз я убью тебя... даю тебе слово,
что этот лабиринт сделан из одной прямой линии -- невидимой и прочной"2.
В одном случае настоящее -- это все; прошлое и будущее указывают только на
относительную разницу между двумя настоящими: одно имеет малую протяженность,
другое же сжато и наложено на большую протяженность. В другом случае настоящее
-- это ничто, чистый математический момент, бытие разума, выражающее прошлое и
будущее, на которые оно разделено. Короче, есть два времени: одно составлено
только из сплетающихся настоящих, а другое постоянно разлагается на растянутые
прошлые и будущие. Есть два времени, одно имеет всегда определенный вид -- оно
либо активно, либо пассивно; другое -- вечно Инфинитив, вечно нейтрально. Одно
-- циклично; оно измеряет движение тел и зависит от материи, которая
ограничивает и заполняет его. Другое -- чистая прямая линия на поверхности,
бестелесная, безграничная, пустая форма времени, независимая от всякой материи.
Среди эзотерических слов Бармаглота есть одно, которое вторгается в оба времени:
wabe [нава]. Так, согласно одному смыслу, wake должно быть понято как выведенное
из swab [швабра] или soak [намочить] и обозначает "траву под солнечными часами".
Это -- физический и цикличный Хронос живого изменяющегося настоящего. Но в
другом смысле, это -- тропинка, простирающаяся вперед и назад, way-be,
__________
2 Borges, Fictions, pp.187-188. (В Истории вечности Борхес не идет дальше и,
по-видимому, понимает лабиринт как круговой и цикличный.) Среди комментаторов
стоической мысли именно Виктор Голдшмидт проанализировал эти два понятия
времени: во-первых, понятие изменчивых настоящих, во-вторых, понятие
бесконечного подразделения на прошлое и будущее (Le Systeme stoicien el I'idie
de temps, Paris, Vrin, 1953, pp.36-40.). Также он показывает, что у стоиков есть
два метода и две моральные позиции. Но не ясно, соответствуют ли эти две позиции
рассматриваемым двум временам: согласно комментариям автора кажется, что нет.
Более того, вопрос о двух крайне различных вечных возвращениях, которые сами
соответствуют этим двум временам, не появляется (по крайней мере
непосредственно) в стоической мысли. Мы еще вернемся к этому пункту.
92
ИДЕАЛЬНАЯ ИГРА
"потому что простирается немножко направо... немножко налево... и немножко
назад". Это -- бестелесный Эон, который развернулся, стал автономным,
освободившись от собственной материи, ускользая в двух смыслах-направлениях
сразу -- в прошлое и будущее. Согласно гипотезе из Сильвии и Бруно, здесь даже
дождь падает горизонтально. Этот Эон -- будучи прямой линией и пустой формой --
представляет собой время событий-эффектов. Если настоящее измеряет временное
осуществление события, то есть его вселение в глубину действующих тел и
воплощение в положении вещей, то событие как таковое -- в своей бесстрастности и
световодозвуконепроницаемости -- не имеет настоящего. Скорее, оно отступает и
устремляется вперед в двух смыслах-направлениях сразу, являясь вечным объектом
двойного вопрошания: что еще случится? что уже случилось? Мучительная сторона
чистого события в том, что оно есть нечто, что только что случилось или вот-вот
произойдет; но никогда то, что происходит [вот сейчас]. X, являющийся тем, что
только что случилось, -- это тема "вести". А х, который всегда вот-вот должен
случиться, -- это тема "вымысла". Чистое событие -- это разом и весть, и
вымысел, но никогда не актуальная реальность). Именно в этом смысле события суть
знаки.
Стоики иногда говорят, что знаки -- это всегда настоящее, что они -- знаки
присутствующих вещей: о том, кого смертельно ранили, нельзя сказать что, он был
ранен и что он умрет. Можно сказать, что он есть раненый [il est ayant ete
blesse] и что он умирает [il es devant mourir]. Такое настоящее не противоречит
Эону. Напротив, именно настоящее как бытие разума подразделяется до
бесконечности на то, что только что случилось или вот-вот случится, всегда
ускользая в этих двух смыслах-направлениях одновременно. Другое настоящее --
живое настоящее -- случается и вызывает событие. Но тем не менее, событие
удерживает вечную истину в Эоне, который вечно разделяет его на только что
прошедшее прошлое и на ближайшее будущее. Эон непрестанно подразделяет событие,
отторгая от себя как то, так и другое, никогда не меняя к ним своего отношения.
Событие -- это когда никто не умирает, а всегда либо только что
93
ЛОГИКА СМЫСЛА
умер, либо вот-вот умрет в пустом настоящем Эона, -- то есть в вечности.
Описывая, как должно выглядеть убийство в пантомиме -- как чистая идеальность,
-- Малларме говорил: "Здесь движение вперед, там воспоминание, то к будущему, то
к прошлому -- в ложном облике настоящего. Именно так действует Мим, чья игра --
постоянная аллюзия, без битья зеркал"3. Каждое событие -- это мельчайший отрезок
времени, меньше минимума длящегося мыслимого времени, ведь оно разделяется на
только что прошедшее прошлое и наступающее будущее. Но оно же при этом и самый
долгий период времени, более долгий, чем максимум длящегося мыслимого времени,
потому что его непрестанно дробит Эон, уравнивая со своей безграничной линией.
Важно понять, что каждое событие в Эоне меньше наимельчайшего отрезка в Хроносе;
но при этом же оно больше самого большого делителя Хроноса, а именно, полного
цикла. Бесконечно разделяясь в обоих смыслах-направлениях сразу, каждое событие
пробегает весь Эон и становится соразмерным его длине в обоих
смыслах-направлениях. Чувствуем ли мы теперь приближение вечного возвращения,
никак не связанного больше с циклом; чувствуем ли, что стоим перед входом в
лабиринт гораздо более ужасный, поскольку это лабиринт уникальной линии --
прямой и без толщины? Эон -- прямая линия, прочерченная случайной точкой.
Сингулярные точки каждого события распределяются на этой линии, всегда
соотносясь со случайной точкой, которая бесконечно дробит их и вынуждает
коммуницировать друг с другом, и которая распространяет, вытягивает их по всей
линии. Каждое событие адекватно всему Зону. Каждое событие коммуницирует со
всеми другими, и все вместе они формируют одно Событие -- событие Эона, где они
обладают вечной истиной. В этом тайна события: оно существует на линии Эона, но
не заполняет ее. Да и как могло бы бестелесное заполнить бестелесное, или
световодозвуконепроницае-мое заполнить световодозвуконепроницаемое? Только тела
пронизывают друг друга. Только Хронос заполняется положениями вещей и движениями
