- Хорошо, пусть будет по-твоему! - воскликнула старуха с яростным
взглядом. - Я куплю у тебя эти шесть кочней. Только вот что: я ведь
должна опираться на палку и сама нести их не могу, так вели своему сын-
ку, чтобы он отнес мне товар на дом. Я ему за это заплачу.
Мальчуган не хотел идти, потому что боялся безобразной старухи, но
мать строго приказала ему отнести капусту, так как жалела слабую, дрях-
лую женщину. Мальчик повиновался, но со слезами на глазах. Сложив капус-
ту в платок, он пошел вслед за старухой по рынку.
Старуха шла очень медленно, и потому ей понадобилось добрых три чет-
верти часа, пока она добралась до отдаленной части города и остановилась
перед маленьким ветхим домиком. Она вынула из кармана старый заржавлен-
ный ключ, проворно всунула его в замочную скважину, и дверь с шумом
раскрылась. Но как же изумился маленький Яков, когда вошел в дом! Внут-
ренность его была великолепно убрана; потолок и стены были мраморные,
мебель из лучшего черного дерева украшена золотом и драгоценными камня-
ми; пол же был весь из стекла и такой гладкий, что мальчик несколько раз
поскользнулся и упал.
Между тем старуха достала из кармана серебряный свисток. Раздался
резкий, пронзительный звук. В ту же минуту по лестнице сбежало несколько
морских свинок. Якову показалось очень странным, что они ходили на двух
ногах, обутых вместо башмаков в ореховые скорлупки, носили человеческое
платье и даже шляпы по последней моде.
- Где мои туфли, негодные твари? - крикнула старуха и так сильно уда-
рила палкой, что свинки с криком подскочили вверх. - Долго ли мне еще
стоять тут?
В одну минуту свинки взбежали вверх по лестнице и, вернувшись с парой
кокосовых скорлупок, подбитых кожей, проворно надели их старухе на ноги.
И в тот же миг прежней хромоты и пошатывания как не бывало. Старуха
отбросила в сторону палку и проворно побежала по стеклянному полу, увле-
кая за собою маленького Якова. Наконец, они остановились в комнате, на-
полненной всякой утварью, придававшей ей вид кухни, хотя столы из крас-
ного дерева и диваны, покрытые драгоценными коврами, могли стоять и в
любой роскошной гостиной.
- Присядь тут, - сказала старуха очень ласково, усаживая Якова в угол
дивана и ставя пред ним стол таким образом, чтобы он не мог оттуда вый-
ти. - Присядь! Тебе ведь пришлось нести немалую тяжесть: человеческие
головы не оченьто легки.
- Что вы, старуха, что вы такое говорите? - воскликнул мальчик. -
Правда, я действительно устал, но ведь то, что я нес, были лишь кочни
капусты, которые вы купили у моей матери.
- Как же, много ты знаешь! - сказала старуха со смехом и, подняв
крышку с корзины, вытащила оттуда за волосы человеческую голову.
Мальчик чуть не обмер от страха. Он не мог понять, как это все могло
случиться, но при этом невольно подумал об опасности, которая угрожала
его матери, если б кто-нибудь узнал об этих человеческих головах.
- Надо чем-нибудь вознаградить тебя за то, что ты был такой вежливый,
- пробормотала старуха. - Вот подожди немного, я сварю тебе суп, которо-
го ты не забудешь во всю жизнь.
Тут она снова засвистела. Снова появилось несколько морских свинок в
человеческих платьях и передниках; за поясом у них торчали кухонные лож-
ки и поварские ножи. За ними вприпрыжку прибежало множество белок в ши-
роких турецких шароварах и зеленых бархатных шапочках. Они, по-видимому,
были поварятами. С величайшим проворством они лазали по висевшим на сте-
нах полкам, доставали оттуда кастрюли и блюда, приносили яйца и масло,
коренья и муку и все это ставили на плиту.
Старуха же в своих кокосовых скорлупках бегала и суетилась по комна-
те, и мальчик видел, что она старается сварить ему что-то очень вкусное.
Вот затрещал огонь под плитой, в кастрюле закипело, и приятный аромат
разлился по комнате. Но старуха продолжала бегать туда и сюда, морские
свинки за ней, и каждый раз, проходя мимо плиты, она совала свой длинный
нос прямо в горшок.
Наконец, кушанье закипело, пар густыми клубами повалил из горшка, и
пена полилась на плиту. Тогда старуха сняла горшок с плиты, вылила со-
держимое его в серебряную тарелку и поставила ее перед маленьким Яковом.
- Вот тебе, сыночек! - сказала она. - Покушай этого супа, тогда у те-
бя будет все то, что тебе так понравилось у меня. Будешь и ты искусным
поваром, но корешка, корешка-то не найдешь, потому что его не оказалось
в корзине твоей матери!
Мальчик не понял, о чем старуха говорит; да он и не старался понять:
все его внимание было поглощено супом, который ему очень понравился.
Правда, мать не раз готовила для него разные лакомые блюда, но такого
супа он никогда еще не пробовал. От супа исходил чудный аромат трав и
кореньев; при этом он был и сладок, и кисловат, и чрезвычайно крепок.
Пока Яков доедал последние ложки лакомого блюда, морские свинки зажг-
ли аравийский ладан, и комната наполнилась голубоватым дымом. Все гуще и
гуще становился этот дым, а запах ладана усыпительно действовал на
мальчика. Несколько раз он вспоминал, что ему пора возвратиться к мате-
ри, но вслед за тем его снова одолевала сильная дремота - он забывался
и, наконец, крепко заснул на диване у старухи.
Странные сны мерещились ему. Ему казалось будто старуха снимает с не-
го платье и одевает в беличью шкуру. Теперь он мог прыгать и лазать не
хуже белок. Он жил вместе с белками и морскими свинками, которые оказа-
лись очень благовоспитанными особами, и вместе с ними прислуживал стару-
хе. Сначала ему поручали только чистку сапог, то есть он должен был на-
тирать до блеска маслом кокосовые скорлупки, служившие старухе туфлями.
Так как в доме отца ему часто приходилось исполнять подобную работу, то
он справлялся с нею наилучшим образом. Через год - снилось ему дальше -
ему стали поручать более тонкую работу. Вместе с несколькими другими
белками он должен был ловить и собирать пылинки, а потом просеивать их
сквозь тончайшее волосяное сито. Дело в том, что старуха считала пылинки
питательными веществами, а так как она за неимением зубов не могла раз-
жевать ничего твердого, то ей пекли хлеб исключительно из пылинок.
Еще через год он был переведен в разряд слуг, собиравших воду для
питья старухи. Не думайте, однако, что она велела для этого вырыть бас-
сейн или доставить во двор бочку, чтобы собирать в нее дождевую воду, -
нет, у нее дело было обставлено похитрее. Белки, а в том числе и Яков,
должны были собирать в ореховые скорлупки росу с роз, которую старуха
употребляла для питья, а так как она пила очень много, то у водоносов
работа была нелегкая.
Прошел еще год, и маленького Якова перевели на домашние работы. Ему
поручено было содержать в чистоте пол, но так как последний был из стек-
ла, на котором можно было заметить малейшее дыхание, то и эта работа бы-
ла тоже не из легких. Чтобы вытирать пол, Яков должен был обертывать но-
ги старым сукном и разъезжать таким образом по всем комнатам.
Наконец, на пятый год его перевели на кухню. Это была почетная долж-
ность, которой можно было достигнуть только после продолжительного иску-
са. Яков прошел все степени, начиная с поваренка до первого повара, и
достиг такой ловкости и уменья во всем, что касается кухни, что часто
дивился самому себе. Самые замысловатые блюда, паштеты из двухсот сна-
добьев, супы из всевозможных кореньев и зелени - все это он научился
приготовлять, и притом необыкновенно скоро и вкусно.
Так провел он около семи лет в услужении у старухи. Но вот однажды
она сняла кокосовые туфли и, взяв в руку корзину и клюку, собралась ухо-
дить. Она приказала Якову, чтобы к ее возвращению он ощипал курицу, на-
чинил ее зеленью и хорошенько зажарил. Так Яков и сделал. Свернув курице
шею, он обварил ее кипятком, искусно ощипал перья, соскоблил кожу, чтобы
она стала гладкая и нежная, и вынул из курицы внутренности. Потом он на-
чал собирать коренья, которыми должен был ее начинить. В кладовой он
увидел стенной шкафчик, дверь которого была полуотворена и которого он
до сих пор ни разу не замечал. Он с любопытством заглянул туда. В шкафу
стояло множество корзинок, из которых исходил сильный приятный запах. Он
открыл одну из корзинок и нашел в ней растение какой-то особенной формы
и цвета. Стебли и листья его были голубовато-зеленые, а цветок огненнок-
расный, с желтой каймой. Яков задумчиво поглядел на этот цветок, понюхал
его и вспомнил, что он так же сильно пахнет, как тот суп, которым ког-
да-то угостила его старуха. Запах был так силен, что он должен был чих-
нуть - раз, другой, и, наконец, он начал чихать так сильно, что проснул-
ся.
Он лежал на диване старухи и удивленно осматривался кругом. "Удиви-
тельно, как можно видеть такие вздорные сны, - сказал он самому себе, -
и притом с такой ясностью! Ведь я мог бы поспорить, что был белкой, то-
варищем морских свинок и всякой другой нечисти и, наконец, сделался ве-
ликим поваром. Вот ужо посмеется маменька, когда я ей расскажу все это!
Впрочем, не будет ли она меня бранить за то, что я заснул в чужом доме,
вместо того чтобы помогать ей на рынке?" С этими мыслями маленький Яков
поднялся с места, чтобы уйти домой, но все его тело так онемело от сна,
в особенности затылок, что он не мог повернуть головы. Он невольно расс-
меялся над собою и над своею сонливостью, так как каждую минуту стукался
носом то о шкаф, то о стену или же задевал им за косяк двери. Белки и
морские свинки с визгом бегали вокруг него, как будто желая его прово-
дить. На пороге он обернулся и пригласил их последовать за собой, но они
побежали обратно в дом и только издали провожали его жалобным визгом.
Улица, куда привела его старуха, находилась в очень отдаленной части
города, и Яков едва мог выбраться из узких переулков. Там была страшная
толкотня. По всей вероятности, думал он, где-нибудь поблизости показыва-
ют карлика, так как он поминутно слышал возгласы:
- Ах, посмотрите на безобразного карлика! Откуда он взялся? Какой у
него длинный нос и как смешно голова торчит у него прямо на плечах! А
руки-то, руки какие у него черные, безобразные!
В другое время Яков и сам побежал бы за толпой, потому что очень лю-
бил смотреть на великанов, карликов и вообще на всякие диковинки, но на
этот раз ему было не до того: он спешил вернуться к матери.
Ему стало как-то жутко, когда он пришел на рынок. Мать все еще сидела
на своем месте, и в корзине у нее оставалось довольно много овощей, -
следовательно, он проспал недолго. Однако ему еще издали показалось, что
мать сидит какая-то грустная, потому что она не зазывала покупателей, а
сидела неподвижно, подперев голову рукой; а когда он подошел поближе, то
ему показалось даже, что она бледнее обыкновенного. С минуту он простоял
в нерешительности, не зная, что делать но потом собрался с духом, подо-
шел к ней сзади, ласково опустил руку на ее плечо и сказал:
- Что с тобой, мамочка, ты сердишься на меня?
Мать обернулась, но в ту же минуту отшатнулась от него с криком ужа-
са.
- Что тебе нужно от меня, безобразный карлик! - воскликнула она. -
Прочь, прочь от меня, я терпеть не могу подобных шуток!
- Но, мамочка, что с тобой? - спросил Яков с испугом. - Тебе, верно,
нездоровится. Зачем же ты гонишь меня, своего сына?
- Я уже сказала тебе: убирайся прочь! - возразила она с гневом. - От
меня ты не получишь ни гроша за свои шутки, уродливое создание!
"Вот горе-то, она совсем помешалась! - подумал огорченный Яков. - Как
бы мне отвести ее домой?.."
- Милая мамочка, будь же рассудительна, посмотри на меня хорошенько,
- ведь я твой сын, твой Яков...
- Нет, это уж чересчур! - воскликнула мать, обращаясь к соседке. -
Посмотрите на безобразного карлика! Вот он стоит предо мной и разгоняет
покупателей, да еще осмеливается издеваться над моим несчастьем. Этот
