ванну, что и кости. Под действием электрического тока атомы займут свои
прежние места и станут основой для дальнейшей подстройки аминокислот. Мы
должны раздобыть скелет целиком и добавить к нему остатки органики из
окружающей породы. А если возможно, то и отпечатки тела. Нам придется
обработать массу породы, потому что атомы тела рассеяны в ней.
Весь следующий день они провели в лаборатории, разворачивая глыбы с
заключенными в них костями. Наконец они выбрали для эксперимента костяк
Canis dims, заключенный в глыбе песчаника, подняли глыбу подъемником и
осторожно опустили в ванну с раствором.
Долгое время ничего не происходило. Затем песчаник превратился в
грязь, и на месте его образовался ком слизи, сквозь который просматривался
скелет. Слизь становилась все менее прозрачной, и в ней образовывались
внутренние органы, атомы занимали свои места, и новые клетки, построенные
аминокислотами, полипептидами и прочими субстанциями, содержавшимися в
ванне, воссоединялись в теле. Это казалось невероятным - будто атомы точно
помнили, какой части тела они принадлежали в плейстоцене.
Когда изменения прекратились, масса в ванне приняла форму гигантского
волка, размером с большого дога, но вдвое сильнее и вдесятеро страшнее
его.
Ученые вытащили волка из ванны, выкачали из него лишний раствор и
подсоединили к сердцу электровозбудитель. Часа через три волк вздрогнул и
принялся прочищать легкие, откашливаясь от остатков раствора. Тут
экспериментаторам пришло в голову, что им негде держать волка, который
вряд ли станет ручным. Пока готовили клетку, волка привязали к дереву. Но
в течение нескольких дней волк почти не двигался. Он напоминал человека,
который провел год на больничной койке и учится ходить заново.
К концу второй недели волк начал питаться самостоятельно. Его шерсть,
бывшая вначале еле заметным пушком (ведь восстанавливались лишь корни
волос), отросла до нормальной длины. К концу третьей недели волк настолько
обрел свое "я", что стал рычать на Стэплза, когда тот входил в клетку.
Рычание было внушительным, словно где-то поблизости рвали надвое лист
железа.
После этого я уже приближался к волку со всей осторожностью и
старался не поворачиваться к нему спиной. Но хоть он и не был настроен,
как говорится, дружелюбно, особых неприятностей он нам не доставлял. Я
даже любил его. И вот по какой причине: у дочери Плэтта была лохматая
собачонка, которая обожала без всякой на то причины кусать людей за
лодыжки. После того как собачонка искусала одного из моих мальчишек, я
серьезно повздорил с дочкой моего хозяина. Не успел я еще раз повздорить с
ней, как в один прекрасный день собачонка бросилась на нашего ископаемого
волка. Мистер Волк прыгнул к прутьям клетки и рявкнул. Один разок. Только
мы эту проклятую собачонку и видели...
Еще через полгода Плэтт и Стэплз вытащили из ванны арктотерия -
громадного медведя из калифорнийского плейстоцена. Эти полгода были самыми
насыщенными в жизни Стэплза, которому приходилось разрываться между
приготовлением растворов и подготовкой к оживлению других ископаемых. Были
у него и неудачи - то не хватало важных частей скелета, то органики в
окружающей породе, то неизвестно чего. По этим-то неизвестным причинам его
и постигла неудача с медведем. Он выглядел совершенно нормальным, но
оживать отказывался. Впоследствии Стэплз сознался, что, глядя на тушу
медведя, он больше опасался удачи, нежели провала. Позднее чучело этого
медведя украсило Музей естествознания в Нью-Йорке.
Оживлять волка оказалось довольно легким делом, потому что он был
сравнительно невелик и вымер не так уж давно. Затем работа пошла в двух
направлениях - в глубь веков и в сторону увеличения размеров животных.
Плэтт раздобыл ископаемые из миоцена Небраски. Им удалось оживить
Stenomylas hitchcocki, маленького первобытного верблюда. В поисках более
эффектного пациента они принялись за работу над новым видом трилофодона,
самого маленького и раннего из предков слона, найденных в Америке.
Очевидно, он был первым из хоботных, пришедших туда из Азии. Эта работа
была радостью и гордостью Плэтта. Животное оказалось самкой, похожей на
большого мохнатого тапира с выступающими челюстями и четырьмя бивнями.
После неудач с арктотерием им удалось добиться успеха в оживлении
собакомедведя. Когда Стэплз увидел, что получилось, он почувствовал, как у
него пересохло в горле. Чудище силуэтом напоминало полярного медведя, но
было крупнее, чем самый крупный из медведей. Большие уши делали его
похожим на волка, к тому же у него был длинный пушистый хвост.
Собакомедведь весил почти тонну и никого не любил. Плэтт был в восторге.
- Теперь бы раздобыть креодонта из азиатского олигоцена. У него череп
больше метра длиной!
- Да? - сказал Стэплз, все еще разглядывая собакомедведя. - Как вам
заблагорассудится. Я без него обойдусь. Мне вполне достаточно этой твари.
Они наняли старого циркового служителя Элиаса, чтобы он помог
управляться с растущим зоопарком. Для зверей они соорудили бетонный загон
с клетками вдоль одной из стен. Клетки казались вполне надежными до тех
пор, пока однажды вечером Стэплз не услышал шума и не пошел выяснить, в
чем дело. Обнаружилось, что прутья клетки собакомедведя вырваны из
бетонного основания, а зверя и след простыл. Стэплза посетило жуткое
видение - будто собакомедведь бродит по окрестностям и пожирает все, что
попадается на зуб.
К счастью, зверь ушел недалеко. Он оказался тут же, за углом, перед
клеткой с верблюдом, стоял и раздумывал, как бы в нее забраться. Через
несколько секунд он вернулся и посмотрел на Стэплза. Геолог мог бы
поклясться, что в его выразительных желтых глазах можно было прочесть:
"Ага, вот и обед пришел". С рычанием, подобным далеким раскатам грома,
собакомедведь бросился к Стэплзу.
Стэплз знал, что зверь будет кружить вокруг него, пока не выберет
момента для прыжка, но он не мог придумать ничего лучшего, кроме как
залезть по прутьям в клетку к трилофодону. При нормальных обстоятельствах
ему бы ни за что не вскарабкаться по железным прутьям, однако на этот раз
Стэплз взлетел вверх за две секунды.
Но оставаться наверху было нельзя. В любой момент собакомедведь мог
встать на задние лапы и стащить его вниз. С другой стороны, и в самой
клетке было не слишком-то уютно. "Маленькая" мастодонтиха двухметрового
роста и весом чуть больше тонны совершенно свихнулась от страха. Она
носилась по клетке и визжала как недорезанный поросенок. Нет ничего
удивительного в том, что слон испугался собаки, если учесть, что собака
эта ростом не меньше слона.
Как только собакомедведь бросился на Стэплза, тот прыгнул прямо на
спину слонихе. Он совершенно не ощущал себя киногероем, который прыгает с
балкона в седло своего верного скакуна. Он был до смерти перепуган.
Вцепившись мертвой хваткой в длинную шерсть на загривке слонихи, он
держался из последних сил, потому что понимал: стоит ему слететь на землю,
и слониха сделает из него котлету.
Стэплз услышал выстрел из ружья, затем еще выстрелы и увидел в клубах
дыма Джила Плэтта, палящего из лаборатории. Собакомедведь со страшным
рыком прыгнул к двери выяснить, кто его беспокоит. Стэплз был слишком
занят, чтобы внимательно следить за развитием событий, но успел заметить,
что собакомедведь бегает вокруг лаборатории, пытаясь забраться в окна,
которые были малы для него. Наконец он принялся рыть подкоп под
лабораторию. Все это время Плэтт высовывался из окон, стрелял и вновь
прятался. Стэплз отметил, что в собакомедведя попало немало пуль, но он
был так живуч, что его нужно было бы буквально изрешетить пулями, чтобы он
сдался.
Собакомедведь рыл весьма успешно. Он выбрасывал землю, будто
транспортер. Стэплз вспомнил, что в лаборатории тонкий дощатый пол,
который зверю будет нетрудно разрушить. Требовался крупнокалиберный
пулемет. Но пулемета у них не было.
Прежде чем зверь забрался в лабораторию, Плэтт умудрился залезть на
крышу и бросить в него динамитную шашку. Это решило поединок в пользу
палеонтолога. Едва Стэплз успокоил свою слониху, как взрыв снова перепугал
ее. Дальнейшее зависело от того, кто первый свалится с ног от усталости. В
последний момент геолог победил.
Осматривая останки собакомедведя, Стэплз спросил Плэтта:
- Почему вы не стреляли в голову?
- Но если бы я стрелял в голову, то испортил бы череп и мы не смогли
бы его оживить.
- Вы хотите сказать... что собираетесь... - Стэплз но смог закончить
фразы. Он уже знал ответ. Они собрали останки собакомедведя, сложили
примерно так, как нужно, и снова поместили в самую большую ванну. Через
несколько дней Стэплз с грустью отметил, что собакомедведь очень быстро
поправляется и набирает силы. Плэтт построил новую клетку, разрушить
которую было не под силу даже собакомедведю. Но, принимая во внимание
размеры и прожорливость зверя, Плэтт решил, что содержать его слишком
опасно и накладно. И он продал его в Филадельфийский зоопарк. После того
как работники зоопарка поближе познакомились с собакомедведем, они,
наверно, прокляли тот день, когда решились на покупку.
Продажа собакомедведя вызвала сенсацию, и какое-то время в
Филадельфийский зоопарк народ валил валом. Плэтт навел справки о возможных
покупателях для своих оживших зверей, и вот недели через две к нему явился
загорелый человек. Он назвал себя Найвели и сказал, что представляет
компанию "Марко Поло". Эта компания, объяснил он, объединяет торговцев
дикими зверями по всей стране. Она не имеет общего капитала, и потому ей
удается обойти антитрестовские законы.
Полагая, что теперь некоторая гласность не повредит, Плэтт и Стэплз
провели Найвели по зоопарку. Особое впечатление на гостя произвел новый
жилец - динохий, зверь, похожий на свинью, но размером с буйвола и ртом,
полным медвежьих зубов. Этот зверь жрал решительно все.
Элиас подготавливал самую большую ванну. Плэтт объяснил:
- Старые ванны малы. На складе у меня хранится скелет замечательного
Parelephas jeffersonii. Вы, наверно, слышали о нем - это так называемый
мамонт Джефферсона. Он намного крупнее обычного, или волосатого, мамонта,
которого так здорово рисовали пещерные люди. Волосатый мамонт был
сравнительно невелик, не выше трех метров.
- В самом деле? - сказал Найвели. Они уже возвращались к конторе. - А
я-то думал, что все мамонты были великанами. Да, кстати, мистер Плэтт, я
хотел бы поговорить с вами наедине.
- Можете начинать, мистер Найвели. У меня нет секретов от Стэплза.
- Хорошо. Прежде всего ответьте мне, ваш метод запатентован?
- Разумеется. Я подал патентную заявку. А к чему вы клоните, мистер
Найвели?
- Я думаю, что компания "Марко Поло" сделает вам выгодное
предложение.
- Какое?
- Мы хотели бы купить вашу патентную заявку и все права, из этого
вытекающие.
- А на что вам они?
- Понимаете, наше дело требует больших капиталовложений, и степень
риска очень велика. Вы грузите в Джибути шесть жирафов и, если один из них
остается в живых, когда вы достигнете Нью-Йорка, считайте, что вам
повезло. А используя ваш метод, мы можем класть зверей в холодильник на
время пути и потом... как это вы говорите... оживлять их на месте.
- Крайне любопытно. Если желаете, могу выдать вам лицензию на право
пользования этим способом.
- Нет-нет. Мы хотели бы полностью контролировать все. Нам надо... как
бы это сказать... поддерживать высокую марку нашей фирмы.
