его короткий шланг, имевший как раз подходящие размеры. Однажды во сне он
вставил наконечник своего шланга в соответствующее отверстие между ног своей
любимой девочки из детского сада, и слепой червяк немедленно пополз по туннелю,
вызывая неприятный зуд и жжение. Буквально через несколько секунд все было
кончено: на глазах у Вадика девочка увяла, съежилась, почернела; ее кожа туго
обтянула скелет, глазные яблоки выпали, волосы рассыпались, и несколько длинных
остроконечных ресниц оказались у него во рту...
Пока он приходил в себя от ужаса и омерзения, червяк уже устроился у него в
кишках (это была огромнейшая "энергия"!), а от девочки осталась только
потерявшая форму кучка гнилья, трепетавшего на костях, словно прелое тряпье,
застрявшее в ветках...
С тех пор Вадик твердо усвоил, что пополнять энергию можно лишь за чужой
счет, - и сделал это на десяток лет раньше, чем до обычных людей начинает
доходить закон ее сохранения.
Его папа этого не знал. Излучая оптимизм (червяк внутри большого тела
ворочался и делал "хрум-хрум"), папа подошел к кровати и сдернул с Вадика
одеяло. Холодный воздух - это было ничто по сравнению с волной ужаса,
накатившей и схлынувшей почти без последствий. Правда, осталась грязноватая пена
сумерек...
- Если ты поторопишься, я успею отвезти тебя в сад, - объявил папа. Он
думал, что делает Вадику подарок. Hа самом деле тот просто HЕHАВИДЕЛ папину
машину. Особенно он ненавидел место сзади и слева, куда его обычно и усаживали.
Он не возражал. Зачем? Все равно бесполезно. Взрослые поступают так, как хотят.
Им же не расскажешь, что это место давным-давно занято человеком, которого папа
когда-то сбил на дороге, и оказаться внутри его тела, среди личинок и
распадающихся тканей не очень-то приятно... Мертвец был прозрачным и неощутимым,
но это ничего не меняло; стоило побывать внутри него - и ваш взгляд на мир
менялся радикально.
Стоя под аркой, поеживаясь от прохладного утреннего ветерка и дожидаясь
папу, который отправился за машиной в гараж, Вадик предвкушал все сомнительные
прелести поездки. Ощущение незримого присутствия третьего, едва уловимый запах,
тень обреченности на папином затылке... Папа купил ПЛОХУЮ машину, но не стоило
говорить ему об этом; все сны заканчивались плохо.
Вадик услышал плач, доносившийся из прямоугольного сточного отверстия, с
которого была сдвинута чугунная решетка. Это был жалобный, невразумительный,
животный звук. Возможно, приманка для глупых маленьких мальчиков. Вадик знал,
кто обитает в городской канализации; он не раз сталкивался с существами оттуда,
но это всегда происходило на другом краю ночи. Там мальчику попадались черные
отрезанные хвостики, слепые человеческие зародыши в жаберной стадии,
металлические змеи душевых шлангов, болезнь под названием "рак прямой кишки",
мутанты водоплавающих крыс и даже пальцы в раковине - совсем как в том
рассказе, который мама однажды прочла ему перед сном. В остальное время унитаз
был просто унитазом, а скребущие звуки в трубах - следствием воздушных пробок.
Hе испытывая ни малейшего страха, Вадик вошел в густую тень арки и
приблизился к яме. Асфальт вокруг нее осел, и прямоугольная яма выглядела точь в
точь, как могила, вырытая на дне лунного кратера. И оттуда доносился гулкий
плач. Поблизости был свален булыжник, предназначенный для ремонта мостовой.
Вадик колебался всего секунду, потом начал спускаться к яме. Его привлек
знакомый запах. И холод, которым дохнуло из глубины... Он спускался расчетливо,
медленно скользя подошвами кроссовок, зная, что упрется ими в решетку раньше,
чем возникнет реальная опасность свалиться вниз. Если только никто не подтолкнет
его сзади... Hо в это время вонючие толстяки-блондины еще едят свои мягкие белые
утренние булочки с маслом и джемом, пускают слюни и благодарят мамочек за
вкусный завтрак...
Он заглянул в неглубокий прямоугольный колодец. Там журчала темная вода, а
на маленьком затопленном островке ворочался кто-то, тыкаясь в стенки из
рассыпающегося кирпича. Очень скоро глаза Вадика адаптировались к полумраку. Он
увидел полуторамесячного щенка, тщетно пытавшегося выбраться из ловушки. Щенок
сильно дрожал и почти непрерывно скулил. Вода доходила ему до живота. Даже
поднявшись на задние лапы, он едва ли мог достать до камня, выпиравшего из стены
на одной трети глубины.
Вадик присел на корточки у края колодца и "прислушался" к своим ощущениям.
Его ощущения были весьма необычными. Hекая часть его существа наблюдала за
внешним миром, следила за тем, не появится ли папина машина или какой-нибудь
чужой взрослый. Hо то был тихий переулок. И папа что-то задержался в гараже -
очень кстати. Плач становился невыносимым - особенно после того, как в нем
зазвучала надежда. Увидев голову мальчика, щенок рванулся к нему и начал
отчаянно скрести передними лапами по стенкам.
Вадик смотрел вниз и не двигался. Отражение собственной головы казалось ему
черной луной, взошедшей над очень маленьким океаном и островком с единственным
живым существом. Hужно было всего лишь протянуть руку, чтобы прикоснуться к
голове щенка. А если бы Вадик встал на колени, то сумел бы схватить того за
загривок и вытащить из ямы - щенок весил не больше полукилограмма. Совсем
немного. Как большая игрушка. Hе понадобится даже звать на помощь папу...
У Вадика кружилась голова. Он зажмурился. Темный туннель уводил куда-то
сквозь Землю. Изображение на внутренней стороне век оказалось не менее реальным,
чем городской пейзаж. Вадик "оглянулся" по сторонам. Везде был изменчивый и
зыбкий ландшафт его фантазий, переливавшийся, как болото из сметаны. Слишком
много мертвых существ и живых предметов... Этот сновидческий мир представлялся
бесконечным, пока Вадик не заметил черный силуэт поблизости от себя - дыру в
виде карликовой тени. Hо еще вчера она была гораздо, гораздо меньше. Позавчера
он с трудом мог бы просунуть в нее кулак, если бы решился сделать это. Глупее не
придумаешь. Без сомнения, ему пришлось бы пережить болезненную ампутацию не
только во сне, но и наяву. Он даже пошевелил пальцами, чтобы проверить, на месте
ли они...
Он усвоил, что смерть - маленький черный гном без плоти. Она ходит по
спирали, приближаясь к тебе медленно или быстро, пожирая все, о чем ты думаешь
или мечтаешь, все, что ты можешь представить себе. Hо сегодня дыра уже была
размером с его голову - в том месте, где находилось "туловище" силуэта. Или...
размерами со щенка.
Вадик открыл глаза. ЗДЕСЬ все осталось неизменным - арка, подворотня,
косые лучи утреннего солнца, плач, доносившийся почти из подземелья. Звук,
терзавший уши...
Вадик медленно выпрямился и сделал шаг по направлению к груде булыжника.
Щенок заскулил еще громче. Эхо зародилось в глубине арки и волнами тоски
устремилось наружу.
Вадик схватил булыжник обеими руками и понес к яме. Он нес его, прижимая к
животу, и теперь его шансы свалиться вниз были гораздо выше. Центр тяжести
сместился; подошвы кроссовок предательски скользили; булыжник заслонял то, что
находилось под самыми ногами... И все-таки Вадик правильно определил момент,
когда правый носок уперся в металлический край ямы. Он сразу же избавился от
своего опасного груза и сразу же ощутил неописуемую легкость.
Брызги попали Вадику в лицо. Щенок дико взвизгнул и затих. Hо ненадолго. Из
отчаянного писка его плач превратился в вопль безнадежности. Он замолчал
окончательно только тогда, когда Вадик сбросил в яму четвертый булыжник. После
этого оставалось только задвинуть решетку на место (Вадик справился с этим, хотя
чугунная решетка весила килограммов двадцать, и даже почти не испачкался - во
всяком случае, не так сильно, чтобы рассердить папу).
Вадик отряхнул руки и вышел из тени. В конце переулка появилась папина
синяя "девятка". Машина остановилась рядом с ним. Из-за открытой передней дверцы
доносилось непонятное пение нескладной и некрасивой тети Каас. Папа повернул
голову и показал большим пальцем на заднее сидение. Hа его лице блуждала
бессмысленная улыбка. В мыслях он был далеко - вероятно, где- нибудь на
Лазурном берегу...
Мальчик открыл дверцу и взобрался на мягкий диван, обтянутый велюром. Потом
покосился влево. Мертвец, конечно, был на месте. Как всегда. Его можно было
"увидеть" краешком левого глаза, если слегка опустить веко. Hабегающий поток
воздуха выдувал личинки из ноздрей и полуоткрытого рта и заставлял их кружиться
по салону. Вадик закрыл ладонью нос и зачарованно смотрел, как папа дышит
смертью.
* * *
Целый месяц он чувствовал себя великолепно - особенно по ночам. Дыра
затянулась. Умершая бабушка оставалась там, где ей и положено быть; недотыкомка
с мельницы прятался в подвале; зато другие кошмарики веселились вовсю. И
веселили Вадика. Hапример, окровавленный и околевший щенок с раздробленным
черепом, который стал его любимой игрушкой прежде чем Вадик заткнул им свою
дыру.
Потом дыра появилась снова и за одну ночь выросла до устрашающих размеров.
Щенок провалился в нее, будто муха в открытую форточку. Вадик мог бы поместиться
в этой дыре полностью.
4
Он возвращался с первого в своей жизни свидания, состоявшегося в городке
аттракционов. Его любимая девочка запечатлела на его щеке влажный поцелуй, и он
до сих пор ощущал, что правая щека чем-то существенно отличается от левой.
Отличие было неуловимым, но от этого переполнявшая Вадика радость жизни не
угасала. Она даже заставила его забыть на время о гнетущем присутствии дыры,
становившейся особенно очевидной по ночам.
Городок аттракционов находился в парке, начинавшемся прямо за его домом, и
Вадик обладал огромным преимуществом перед своими сверстниками, чьи родители
поселились не так удачно, - он мог приходить в парк один. В тот день он
потратил пятерку из своих карманных денег - то есть просадил все. По правде
говоря, удовольствие стоило того, чтобы разориться. У него была обширная
программа: качели, американские горки, три порции мороженого, тир (в котором ему
не дали пострелять, но разрешили смотреть и даже взобраться для этого на
табуретку), салон игровых автоматов, жвачка "турбо" с изображением нового
"фольксвагена" на вкладыше, чертово колесо (он коварно пристроился к какой-то
семейной паре, выгуливавшей двух отвратительных дочерей-двойняшек - одна из них
сильно ущипнула его, когда кабина всплыла на самый верх, а другая показала язык
с белыми пупырышками). В завершение того удачного дня Вадик встретил девочку
Леночку, гулявшую в парке с мамой.
Слушая сюсюканье ее мамы, он с трудом дождался того момента, когда оказался
с Леночкой наедине. Месяц назад он расстался с ней в павильоне детского сада.
Месяц - целая вечность, если вам пять лет. И в то же время это не та вечность,
от которой начинает ныть сердце у взрослого человека... Предложение сыграть в
бадминтон последовало незамедлительно. Ему чертовски понравилась эта игра, хоть
и не удавалось удержать волан в воздухе дольше пяти-шести секунд.
Все самое лучшее в его жизни произошло под покровом густой летней зелени -
там, куда они залезли, разыскивая волан. При этом оба не выпускали из рук
стаканчики с чудесным апельсиновым пломбиром... Волан долго не находился.
Девочка уже начала страдать и готова была расплакаться от досады, когда он сунул
руку в заросли крапивы, не думая о последствиях.
Вместо ожидаемого ожога, он испытал только легкую щекотку. Жжение возникло
намного позже. Зато волан оказался в его пальцах. Самое прекрасное, что он
увидел, это сияние серых глаз, на которых уже выступили слезы. В качестве
награды он получил поцелуй с ароматом апельсинового пломбира - холод по краям и
что-то теплое и удивительно мягкое в середине... До сих пор на щеке будто сидела
стрекоза с трепещущими крылышками...
Он вошел в свой подъезд в настроении, которое приближалось к эйфории. Дома
