Там погибли для нового дня,
Да! - для будущего,
Да! - для будущего,
Там погибли они для тебя.
Руку свою поскорее дай,
Руку свою поскорее дай,
Руку свою поскорее дай
Тому, кто идёт впереди
Тебя.
Вместе встречайте,
Эй! - Встречайте,
Да! - Встречайте
Грядущее дня!)
Действие второе
Картина первая
Включён видеоэкран. На экране фосфоресцирующий туман, в котором
угадывается неясная структура, формы её переливаются в самые разные
превращения, всё словно дышит. Раскачиваются огромные червеобразные
усы, и на фоне всего этого пульсирующего, светящегося - очертания
растопыренной ладошки Малыша.
Музыкальное сопровождение.
Разум планеты. Тысячи, тысячи, тысячи лет
Волны бьются о наши пески
Для нас!
День за днём,
День за днём
Солнце лиловое наше встаёт
Для нас!
Что? Что? Что? Что?
Что потеряли, что ищете вы
У нас, -
Странные, странные, странные
Странники?!
(Изображение на экране меняется. Земля.)
Земляне. Земля! - Какая благодать...
Зачем с судьбою спорить? -
Медовых трав в лугах не мять,
Не слышать: ходят кони,
Не слышать, как жуют они,
Пофыркивая мирно,
А белый дым, тумана дым
Плывёт над спелой нивой...
(На экране вспыхивают интенсивные цвета, битва красок, то
появляется, то исчезает растопыренная ладошка Малыша, усы то
скручиваются, то распрямляются, словно выстреливают.)
Разум планеты. Зачем же, зачем же
Ваш быстрый корабль,
Зачем же ваш быстрый летучий корабль
Сквозь бури и тучи
Направился к нам?
Какое вам дело, скажите,
До нас?
Скажите, скажите, скажите,
Скажите! -
Кто гонит, несчастные,
Вас?
(На экране Земля: идут в связке альпинисты. И вот она - вершина!
К ней - через лавины и обвалы, так же, как к полюсу, по бескрайним
снегам - и это тоже проходит перед нами на экране. Здесь могут быть
кадры из приключенческих и научно-исследовательских фильмов, например,
"Земля Санникова", "Красная палатка", "Солярис".)
Земляне. Мы любим Землю, любим дом,
Огонь в кругу домашнем,
Но манит нас иной огонь,
Но манит нас иной огонь,
Сражавшихся и павших.
Они, как атланты, на жёстких плечах
Открытий, дерзаний - найти и познать -
Нас держат. Не вправе сидеть мы и ждать.
Найти и познать, открыть и отдать
Они заставляют нас.
И ветер, крылья просолив,
Как уносил когда-то
По морю белые ладьи,
И по торосам - нарты,
Уносит нас с родной Земли
В иные океаны,
Нам оба полюса даны,
А третий?
Он - за нами.
Ведь так уж создан человек,
И нам нельзя иначе,
Ведь мы же не слабее тех,
Ведь мы же не слабее тех,
Сражавшихся и павших.
(Экран гаснет. Свет. Та же рубка корабля. Экипаж в полном
составе. Все слушают Комова.)
Комов. Как полномочный член Комиссии по контактам, я беру
командование на себя. Объявляю весь наш район зоной предполагаемого
контакта. Яков, прошу вас, составьте соответствующую радиограмму. Все
работы по проекту "Ковчег" прекращаются. Роботы демобилизуются и
переводятся в трюм. Выход из корабля только с моего личного
разрешения. А сейчас быстро подготовить диагностер, самый простой:
ярко выраженные отрицательные эмоции - красный свет на пульте, ярко
выраженные положительные эмоции - зелёный, и вся остальная
эмоциональная гамма - белая лампочка.
(Комов уходит.
Вандерхузе принимается налаживать диагностер.)
Майка (живо). Теперь понятно, почему игрушки.
Вандерхузе (живо). Почему?
Майка. Он с ними играл.
Вандерхузе. Кто? Комов?
Майка. Нет, Семёнов.
Вандерхузе (удивлённо). Семёнов? Гм... Ну и что?
Попов (вмешивается). Семёнов-младший. Пассажир. Ребёнок.
Вандерхузе. Какой ребёнок?
Майка. Ребёнок Семёновых! Понимаете, зачем у них было это шьющее
устройство? Чепчики там всякие, распашонки...
Вандерхузе (поражённый). Распашонки! Так у них родился ребёнок!
Да-да-да! Я ещё удивлялся, где они подцепили пассажира, да ещё
однофамильца! Мне и в голову... Ну конечно!
Попов. Та-а-ак. Значит, родился он у них в апреле тридцать
третьего, а отозвались они в последний раз в мае тридцать
четвёртого...
Майка. Тринадцать месяцев.
Попов. Минуточку... (считает) Май, июнь...
Майка. Невероятно!
Вандерхузе. Что, собственно, невероятно?
Майка. В день крушения младенцу был год и один месяц. Как же он
выжил?
Попов. Аборигены. Семёнов стёр бортжурнал, значит, кого-то
увидел... И ребёнок плакал. Я же слышал эти стоны и голоса... Ну да,
это он плакал. Аборигены всё записали и дали ему прослушать...
Майка. Чтобы записать, надо иметь технику.
Попов. Ну, не записали, так запомнили. Это не важно.
Вандерхузе. Ага, Семёнов увидел либо гуманоидов, но в стадии
машинной цивилизации, либо негуманоидов. И поэтому стёр бортжурнал. По
инструкции.
Майка. На машинную цивилизацию непохоже.
Попов. Значит, негуманоиды... (Внезапно, словно прозрев.) Ребята!
Если здесь негуманоиды, то это такой случай, что я просто не знаю...
Человек-посредник, понимаете? Он человек и нечеловек, гуманоид и
негуманоид! Такого ещё никогда не бывало. О таком даже мечтать никто
не рискнул бы!
(Майка расстилает на полу карту-склейку, рассматривает её, то и
дело подносит к глазам лупу.)
Майка (возбуждённо). Здесь ничего нет! Негде им жить. Не в болоте
же они барахтаются! (Садится по-турецки и через лупу смотрит на
Попова.) Гуманоид не может жить в болоте.
Попов. У нас на Земле были племена, которые жили даже на озёрах,
в свайных постройках...
Майка (вздохнув). Если бы на этих болотах была хоть одна
постройка...
Вандерхузе (задумчиво). Чего ради негуманоиды станут возиться с
человеческим детёнышем? Зачем это им, и что они в этом понимают?
Майка. На Земле известны случаи, когда негуманоиды воспитывали
человеческих детей...
Вандерхузе (грустно). Так то на Земле!
Майка. Тем не менее он уцелел и выжил.
Попов. Годовалый ребёнок. Ледяная пустыня. Один. Ясно, сам по
себе он выжить не смог бы. Какие-нибудь пришельцы-гуманоиды оказались
поблизости, выкормили, а потом улетели. Чепуха ведь...
Майка. А может, он не выжил? Может быть, всё, что от него
осталось, это его плач и голоса родителей?
(Пауза.)
Попов. А как он проходит в корабль? Как он командует моими
киберами? Нет, ребята, либо мы встретили в космосе точную - понимаете,
точную, идеальную реплику человечества, либо это космический Маугли.
Не знаю, что вероятнее.
Майка. И я не знаю.
Вандерхузе. И я.
(Входит Комов, энергичный, весёлый.)
Комов. Хлев на палубе. Хватит философствовать. Он приближается.
Майя, быстро на пост внешнего обзора!
Майка (умоляюще). Геннадий Юрьевич...
Комов. Не надо, чтобы первая встреча с ним прошла в вашем
присутствии. Идите, Майя.
(Расстроенная Майка уходит.)
Яков, если ему понадобятся ваши бакенбарды, как-нибудь соберитесь
с силами и позвольте ему подёргать вас за них. И пусть он больше
спрашивает, как можно больше... А знаете, Яков, к вашим бакенбардам
очень пошли бы кисточки на ушах...
Вандерхузе (самодовольно ухмыльнувшись, согнутым пальцем взбивает
свои бакенбарды - сначала левый, а затем правый). Мне баков не жалко.
Но...
Комов. По местам, ребята, по местам!
(В рубку проскальзывает Малыш. В кулаке у него пучок листьев.
Малыш обводит всех глазами, взгляд его останавливается на Вандерхузе.
Капитан с некоторой нервностью взбивает согнутым пальцем свои
бакенбарды. Слегка кланяется Малышу.)
Малыш. Феноменально!
(На индикаторе вспыхивает зелёная лампочка. Вандерхузе снова
нервно взбивает бакенбарды, искательно улыбается. Лицо Малыша оживает.
Целая серия подвижных гримас сменяет друг друга.)
(Комову.) Вот вопрос. Почему мне всё интересно? Почему у меня
появляются вопросы? Мне от них нехорошо. Как будто мне всё время
чего-то хочется, а чего - не знаю. Как будто я по льду бегу... Нет
слов. Не могу объяснить. Они у меня чешутся.
(Малыш перекатывается из одной позы в другую, перекручивается на
заду, мечется. Его голос на фонограмме.)
Я стараюсь спастись,
Убегаю от них,
Я летаю над островом,
Руки как крылья
Раскинув.
Но они, как беда,
Но они, как беда,
Догоняют меня...
Где, скажите, вопросы
Родились?
(Рассыпает на полу листья, что-то по ним "колдует".)
Может быть, их,
Может быть, их,
Выдумал ветер?
Может, они,
Может, они,
Упали со звёзд?
Кто же тогда,
Кто же тогда
Прячет ответы?
Так интересно, -
Снова вопрос...
(Комову.) Я поразмыслил и понял: всё, что идёт изнутри, должно
делать мне удовольствие. Значит, вопросы идут снаружи. Правильно?
Комов. Я размышляю так: я заснул на берегу океана, когда
проснулся, увидел на мокром песке возле меня -- следы человеческих
ног. Я поразмыслил и понял: пока я спал, мимо прошёл человек. Откуда я
это узнал? Я размышлял: раньше следов не было, теперь следы есть,
значит они появились, пока я спал. Это не следы волн, не следы камня,
который скатился с горы, это человеческие следы. Значит, мимо меня
прошёл человек. Пока я спал, мимо меня прошёл человек. Так размышляем
мы. А как размышляешь ты?
(Малыш молчит. На диагностере вспыхивает рубиновая лампочка.
Малыш проворно передвигает листья, отпихивает их ногой.)
Малыш. Это вопрос. По бим-бом-брамселям! (Глядит на Вандерхузе.
Тот смущённо покашливает.) Феноменально! Хочу узнать: почему длинные
волосы на щеках?
(Пауза.
Рубиновый огонёк, горевший до того, гаснет, загорается опять
зелёный.)
Комов (смотрит на диагностер). Ответьте ему, Яков.
Вандерхузе. Гм... Как тебе сказать, мой мальчик... (Машинально
взбивает бакенбарды.) Это красиво, это мне нравится... По-моему, это
объяснение, как ты думаешь?
Малыш. Красиво... Нравится... (Вдруг нежно.) Колокольчик. (Снова
прежним голосом.) Нет, ты не объяснил. Но так бывает. Почему только на
щеках? Почему нет на носу?
Вандерхузе (наставительно). На носу некрасиво. И в рот попадают,
когда ешь...
Малыш. Правильно. Но если на щеках, а если ты идёшь через кусты,
ты должен цепляться. Я всегда волосами цепляюсь...
Вандерхузе. Гм... Видишь ли, я редко хожу через кусты.
Малыш. Не ходи через кусты, будет больно. Сверчок на печи!
(Прыгает на спину Попову, по-обезьяньему ловко вскарабкивается по
спине на плечи и также молниеносно скатывается по его груди.) А ты?
Попов (оторопело). Что я?
Малыш. Один раз чуть меня не погубил - зашипел, заревел, ударил
меня воздухом. Я бежал до самых сопок. То большое, тёплое, с
огоньками, делает ровным песок - что это?
