земледелие [20]. В это же время китайские военные реляции о численности отбитого
у хуннов скота говорят об огромных стадах, которые хунны пасли в пределах
Монгольского Алтая, а усуни - в Семиречье. При неудачных набегах на хуннов,
когда те успевали отойти, добыча исчислялась тысячами голов скота, а при удачных
- сотнями тысяч [21]. И это в местности, представляющей сейчас пустыню! Цифрам
следует верить, так как полководцы сдавали добычу чиновникам по счету и могли
утаить часть добычи, но не завысить ее количество. Богатым скотоводческим
государством, способным выставить до 200000 всадников, было царство Кангюй,
простиравшееся от Тарбагатая до среднего течения Сырдарьи. Иссык-Куль в наши дни
не сообщается с теряющейся в песках р. Чу, но на картах того времени Чу показана
вытекающей из Иссык-Куля и впадающей в широкое озеро [22]. Все это говорит о
повышенной увлажненности и относительно густой населенности этих районов в то
время.
Наши соображения подтверждаются геологическими исследованиями. Линзы торфа около
русла Актам, перекрытые морскими отложениями, датируются I тыс. до н.э. и по
характеру растительных остатков указывают на значительное похолодание климата
сравнительно с современным [23]. Пресноводные отложения обнаружены на дне
Красноводского залива, на отметке минус 35 м [24]. Самый факт накопления торфа
указывает, что климат Средней Азии был более влажным, чем современный.
В IV-III вв. до н.э. хунны обитали на склонах Иньшаня и очень ценили этот район,
так как "сии горы привольны лесом и травою, изобилуют птицей и зверем. Хунны,
потеряв Иньшань, плакали, проходя мимо него" [25]. Так описывает эту местность
географ I века, а 2000 лет спустя: "Местность эта в общем равнинная, пустынная,
встречаются холмы и ущелья; на севере большую площадь занимают развеваемые
пески. Северная часть плато представляет собой каменистую пустыню, среди которой
встречаются невысокие горные хребты, лишенные травянистого покрова" [26]. Такое
же различие в описаниях Хэси - степи между Алашанем и Наньшанем.
Очевидно, 2000 лет назад площадь пастбищных угодий, а следовательно, и ландшафт
были иными, чем сейчас, Но мало этого: усыхание степи имело место и в древности.
История хуннов отреагировала на это чрезвычайно чутко - хуннская держава
погибла.
Конечно, для крушения кочевой империи имелось сколько угодно внешнеполитических
причин, но их было не больше, чем всегда [27], а до 90 г. хунны удерживали
гегемонию в степи, говоря: "Мы не оскудели в отважных воинах" и "сражаться на
коне есть наше господство" [28]. Но когда стали сохнуть степи, дохнуть овцы,
тощать кони, господство хуннов кончилось.
Начиная с I в. до н.э. в хрониках постоянно отмечаются очень холодные зимы и
засухи, выходящие за пределы обычных. Заведенное хуннами земледелие погибло.
Очевидно, процесс перехода к аридному климату в этот период зашел уже настолько
далеко, что стал решающим фактором в примитивном хозяйстве как оседлом, так и
кочевом. Таким образом, мы можем объяснить обезлюдение северных степей в III в.
н.э. сокращением пастбищных угодий и считать III в. н.э. кульминацией процесса
усыхания.
Вынуждены были ютиться около горных склонов и непересыхающих озер и победители
хуннов - сяньбийцы. Овладев Халхой, они не заселили ее, а расселились по южной
окраине Гоби, вплоть до восточного Тянь-Шаня [29]. Прежние методы ведения
хозяйства аридизация климата сделала невозможными.
Отмечая, что Балхаш имеет значительно меньшую соленость, чем должно иметь
бессточное среднеазиатское озеро, Л.С. Берг предположил, что "Балхаш некогда
высыхал, а в дальнейшем опять наполнился водой. С тех пор он еще не успел
осолониться" [30]. Высыхание большей части Балхаша датируется III в. н.э., так
как карта эпохи Троецарствия (220-280 гг.) [31] показывает на месте Балхаша
небольшое озеро, по контурам соответствующее наиболее глубокому месту Балхаша в
наше время [32]. Понижен был и уровень Иссык-Куля [33]. В это же время, по
сведениям, сообщаемым Аммианом Марцеллином, Аральское море превратилось в
"болото Оксийское", т.е. весьма обмелело [34].
Источники фиксируют значительное сокращение населения степной зоны в эту эпоху.
Усуни уходят в горный Тянь-Шань; сменившие их потомки хуннов - юебань - заселяют
склоны Тарбагатая; богатый некогда Кангюй сходит на нет. Отсутствие
внешнеполитических причин, способных вызвать ослабление этих народов, дает
основание предположить, что главную роль здесь играли причины внутренние,
связанные с хозяйством усуней и кангюйцев. Но ведь оба эти народа жили
натуральным хозяйством и экономика их зависела только от поголовья коров, овец и
лошадей, а количество животных определялось площадью пастбищных угодий.
Следовательно, констатировав ослабление Кангюя, иными словами - уменьшение
прироста населения, мы можем, обратным ходом мысли, сделать вывод, что площадь
пастбищных угодий сократилась, а коль скоро так, то это говорит о временной
аридизации климата.
Усыханию аридной зоны, согласно принятой нами концепции [35], должно было
сопутствовать пропорциональное увлажнение зоны гумидной.
Тут на помощь приходит изучение донных отложений залива Кара-Богаз-Гол, характер
которых определяется уровнем Каспия относительно высотной отметки бара,
отделяющего залив от моря. По мнению В.Г. Рихтера [36], очередная трансгрессия
падает на конец II в. и сменяется незначительной регрессией около IV в.
Уже с середины IV в, на север переселяются теле, находят себе место для жизни
жужани, немного позже туда же отступают ашина, и им всем отнюдь не тесно. Идет
борьба за власть, а не за землю, т.е. самый характер борьбы, определившийся к
концу V в., указывает на рост населения, хозяйства, богатства и т.д.
Самый процесс первоначального переселения беглецов (жужани) и разобщенных племен
(теле) стал возможен лишь тогда, когда появились свободные пастбища. В противном
случае аборигены оказали бы пришельцам такое сопротивление, которое не могло
быть не замечено в Китае и, следовательно, должно быть отмечено в хрониках. Но
там сообщается о переселении и ни слова о военных столкновениях - значит, жужани
и теле заняли пустые земли. А при тенденции кочевников к полному использованию
пастбищ необходимо допустить, что появились новые луга, т.е. произошло очередное
увлажнение.
Великий тюркютский каганат VI-VII вв., соперничавший с Китаем, Ираном и
Византией и базировавший свое экономическое положение главным образом на местных
ресурсах, не мог бы черпать силы из бесплодной пустыни. Статистика набегов на
Китай показывает, что переброска конницы через Гоби в то время была относительно
легка, и, значит, граница травянистых степей современной Монголии пролегала
южнее, чем в XX в.[*2]. В VIII в. тюрки возобновили занятия земледелием в
Монголии, но, что особенно важно, заняв целиком зону степей, они не пытались
овладеть ни лесными районами Сибири, ни проникнуть в Китай. Травянистая степь,
перерезанная лесистыми хребтами, была их вмещающим ландшафтом. К другим условиям
жизни они не были приспособлены и не хотели приспособляться.
Любопытно, что период расцвета кочевой культуры совпадает с периодом низкого
стояния Каспия на отметке минус 32 м. Когда же в Х в. произошло очередное (около
3 м) поднятие уровня Каспийского моря, связанное, согласно нашей концепции, с
кратковременным перемещением увлажнения в гумидную зону, то мы снова видим
выселение кочевых племен из современной территории Казахстана на юг и на запад.
Карлуки в середине Х в. из Прибалхашья переселяются в Фергану, Кашгар и
современный южный Таджикистан [37]. Печенеги покидают берега Аральского моря еще
в конце IX в. и уходят в южное Поднепровье; за ними следуют торки или гузы,
распространяющиеся между Волгой и Уралом [38]. Это выселение не очень большого
масштаба, но оно показательно своим совпадением с изменением уровня Каспия, что
подтверждает правильность принятой нами гипотезы. Нет оснований связывать эти
передвижения с крупными политическими событиями, потому что в то же самое время
на территории Восточной Монголии, лежащей за пределами действия атлантических
циклонов, история уйгуров имела совсем иной оборот.
В середине IX в. в жестокой войне Уйгурское ханство было разгромлено енисейскими
кыргызами. Центральная Монголия обезлюдела. Но стоило кыргызам под напором
киданей в 915-926 гг. отступить обратно за Саяны, как началось быстрое заселение
Монголии татарами, кераитами, найманами и другими племенами. Цветущая степь
вновь притянула к себе людей и, несмотря на кровопролитнейшую войну, не
превратилась в пустыню.
В начале XIII в. в Монголии было немало лесных массивов. Юный Темучин (будущий
Чингисхан) успешно прятался от врагов в чащах столь густых, что пробраться
внутрь их могли только местные жители по известным им тропам. Ныне в Монголии
такой буйной растительности нет.
На карте IX в. Балхаш показан большим озером [39] с контурами [*3],
напоминающими впадину бассейна Балхаш-Алакуль [40]. И еще в XIII в. Плано
Карпини по пути в Монголию, в ставку великого хана, ехал вдоль берега Балхаша в
течение 7 дней. Не будем утверждать, что Балхаш и Алакуль в то время сливались,
но факт трансгрессии Балхаша несомненен. В IX же веке ныне теряющиеся в песках
реки Сарысу и Чу образовывали обширные озера [41].
Подъем Каспия в Х в. до отметки минус 29 м был не последним. Губительным для
береговых культур был подъем к началу XIV в. По словам итальянского географа
Марине Сануто (1320 г.), "море каждый год прибывает на одну ладонь, и уже многие
хорошие города уничтожении [42]. Уже около 1304 г., по сообщению Неджати, порт
Абаскун был затоплен и поглощен морем [43]. Подъем уровня Каспийского моря
отмечает и Казвини в 1339 г., объясняя это изменением течения Амударьи, которая
стала впадать в Каспий, в связи с чем "по необходимости вода затопила часть
материка для уравнения прихода и расхода" [44]. Таким образом, очевидно, что в
конце XIII и в XIV в. уровень Каспийского моря поднимался. Л.С. Берг
сомневается, чтобы он превысил аналогичные, по его мнению, поднятия уровня в
XVIII в., т.е. до отметки минус 23,0 м [45], однако, по словам арабского
географа Бакуи, в 1400 г. часть Баку была затоплена и вода стояла у мечети, т.е.
на отметке минус 20,72 м. Б.А. Аполлов считает данные Бакуи маловероятными [46],
но наши полевые исследования позволяют считать, что в этот период Каспийское
море достигало отметки минус 19 м.
Часто находимая в котловинах выдувания тюркская керамика VII-XII вв. не была
обнаружена ниже абсолютной отметки минус 18 м. Это и понятно: ниже указанной
отметки керамика перекрыта донными морскими отложениями, Отмечая, что осадки с
моллюсками Cardium edule доходят до отметки минус 20,7 м, Л, С. Берг датирует
этот уровень более ранним временем, чем трансгрессия XIII в. [47]. Данные,
полученные нами, дают возможность приурочить уровень на отметке минус 19 м
именно к XIII в. Если раковины Cardium edule показывают подъем воды, то керамика
тюркского времени отмечает береговую линию конца XIII в.
Вернемся к монголам. Нехватка пастбищных угодий, вызванная гипотетическим
прогрессивным усыханием Центральной Азии, неоднократно выдвигалась в качестве
причины монгольских походов XIII в. [48]. Против этой концепции справедливо
выступил Л.С. Берг [49]. Начало XIII в. характеризуется не усыханием, а
кульминацией увлажнения Центральной Азии. Стихийное выселение населения из
засушливых районов, описанное нами выше для эпохи III и Х вв., не имело ничего
общего с походами немногочисленных, но великолепно обученных войсковых
соединений Чингисхана и его преемников, на что обратил внимание еще Г.Е.
Грумм-Гржимайло [50]. Монгольские ханы XIII в, решали внешнеполитические задачи
военным путем, и средства для войн давало им именно изобилие скота и людей.
Доказательством нашей точки зрения является и то, что большинство монгольских
воинов вернулось на свою родину, а количество выселившихся в завоеванные земли
было ничтожно. В двухсоттысячном войске Батыя около 1250 г. было только 4000
