требовалось примерно полсекунды для того, чтобы вновь зарядились
накопители. Капитан подошел слишком близко, и Роман своего шанса не
упустил. Он ударил противника в солнечное сплетение, ударил на расстоянии,
не прикасаясь, вложив в этот удар все, что приобрел за время изнурительных
тренировок по накоплению КЖИэнергии. Никогда раньше он не использовал своих
способностей против живого существа, даже там, в штольне, когда стоял перед
крысоидом, ему не пришло в голову такое. Но сейчас его собирались
хладнокровно и расчетливо убить.
Капитан выронил пистолет, схватился за живот и, согнувшись, рухнул на
пол. Кажется, удар оказался слишком сильным. Роман взял безжизненную руку
капитана, нащупал пульс. Хоть и редкий, он все же был.
Роман поднял с пола пистолет, мельком взглянул на индикатор. Батарея
почти полностью заряжена. С таким оружием здесь ему никто не страшен.
Откуда же появился капитан? Преодолеть даже бегом расстояние от шахты до
барака за десять минут он не мог. Да и вошел он не в дверь, а появился из
коридора, ведущего в глубь барака,
Роман надел рюкзак и, не торопясь, нетодично стал осматривать коридор.
Искать долго не пришлось. В глухом угловом помещении оказалась еще одна
кладовка, дверь ее была распахнута, а на полу зиял неприкрытый люк. Капитан
не предполагая, что этим путем воспользуется кто-нибудь другой.
Роман зажег катализаторный фонарь и спустился в подвал. Отсюда,
углубляясь и поворачивая к шахтам, шел подземный ход. Собственно, это был
не ход, а заброшенная поисковая штольня, очевидно, соединенная где-то в
бесконечном лабиринте подземных горизонтов с остальными выработками. Ему
следовало предусмотреть такую возможность, за свою недогадливость он едва
не заплатил жизнью. Дальше он не пошел.
Теперь, пока не вернулись остальные старатели, надо было поговорить с
Крестовым. Роман знал, как сильно рискует, и все же не мог поступить иначе,
не мог бросить здесь того, кто помог ему в первые, самые трудные дни.
Роман затащил бесчувственное тело капитана в кладовку с продовольствием и
накинул на дужку сломанный замок. Изнутри открыть дверь будет не такто
просто.
Крестов чувствовал себя значительно лучше, однако, выслушав рассказ о
том, что произошло, лезть в штольни наотрез отказался.
- Это твои проблемы, малыш. Ты их сам создавал, сам и решай. Если тебе
действительно удастся найти выход отсюда - с Богом. Доберешься до людей,
вспомнишь обо мне и о других, кто здесь медленно подыхает. Желаю тебе
удачи, я слишком стар для таких дорог.
- Кжан, капитан был вооружен вот этим. - Он показал ему лазерный
пистолет. - У него должна быть связь с материком. Мне не удалось найти
рацию, но я уверен - связь у него есть. А раз так, что-то здесь не сходится
со старательной артелью.
- Возможно, ты прав. Я давно догадывался... Слишком много сил уходит на
то, чтобы выжить, на большее меня не хватало...
- Я нашел у капитана аптечку, оставь ее себе,- Роман протянул ему
комплект универсальной аптечки, но Кжан отрицательно покачал головой.
- Если ее найдут, мне несдобровать. Я лучше тебя знаю, что собой
представляет капитан. Удачи тебе, малыш...
С моря по-прежнему дул холодный ветер, несущий туман. Роман шел сквозь
этот туман к дому капитана, в двух шагах от себя не видя ничего.
Он вновь спустился в подвал, тщательно закрыв за собой двери и крышку
люка. Если капитан пользовался этим ходом в одиночку, вряд ли он захочет
раскрывать его существование своим подручным.
Тяжелый рюкзак мешал Роману спускаться по узким лестницам, но как только
он достиг пола штрека, положение изменилось. Все туннели в горизонтах
рудника имели арочный свод трехметровой высоты. Роман вспомнил крысоида.
Ему нужно решить, что делать с лазерным пистолетом. Скорее всего рассказы о
злобности крысоидов сильно преувеличены. Вполне возможно, это сделано
специально, чтобы путь, по которому он шел, стал недоступным для
непосвященных. Опасаться ему следовало людей, а не крысоидов. Если
кто-нибудь, кроме капитана, пользуется этим проходом, он может столкнуться
с ним лицом к лицу. Роман потушил фонарь и долго прислушивался: ни звука,
ни отблеска. Пока что путь был свободен.
Он осторожно двинулся дальше, стараясь как можно реже зажигать фонарь.
Поворот, еще поворот... А вот и первый перекресток. Теперь нужно решать,
куда сворачивать. Он выбрал туннель, идущий с наклоном вниз.
Осторожно пробираясь в темноте, он едва не свалился в шахтный колодец,
которым закончился штрек. Отполированные кое-где до блеска ступени вели
вниз. Он насчитал не меньше пяти горизонтов, прежде чем вновь оказался в
туннеле, ведущем к побережью. По его расчетам, этот глубокий туннель шел
примерно на уровне моря, если не ниже. Вообще-то более глубокие горизонты
должны были за долгие годы без надзора заполниться грунтовыми водами.
Вскоре он убедился, что его предположение верно. Туннель закончился, озером
черной неподвижной воды, от которой веяло холодом и вековым покоем.
Дальше дороги не было, но едва заметная тропинка уходила под воду. В
свете фонаря он ясно видел свежие царапины перед обрывом с большой
глубиной. Но у него не было водолазного снаряжения, только патроны от
обыкновенного респиратора. Впрочем, не совсем обыкновенного. Маска с полной
регенерацией воздуха - вот что собой представлял этот стандартный
респиратор. Если не погружаться слишком глубоко, можно использовать его как
легководолазное снаряжение. Вот только вода... Он не знал, насколько опасен
ее прямой контакт с кожей. Впрочем, до моря еще далеко. Грунтовые воды вряд
ли насыщены ядом, можно попробовать, хоть это и рискованно. А что не
рискованно в его положении?
Его притягивал и одновременно пугал темный провал в неподвижной воде. Он
не знал, хватит ли у него мужества и умения нырнуть под скалу. Есть ли под
ней проход? Куда ведет этот путь? Придется проверить. Нет у него иного
выхода.
В том, что проход под скалой должен быть, он почти не сомневался.
Туннели, пройденные автоматами с плазменными горелками, заканчивались
характерной нашлепкой оплавленной породы. Здесь же не было ничего похожего.
Туннель постепенно и плавно уходил под воду. Конечно, он мог уйти вниз на
недоступную для него глубину или вновь выйти за скалой на поверхность.
Ледяная вода обожгла кожу, перехватила дыхание, и через несколько секунд
он понял, что у него будет гораздо меньше времени, чем он надеялся. Peзкими
взмахами рук, стараясь хоть немного разогнано кровь, он перемахнул озерцо
и, крепко стиснув зубами мундштук респиратора, нырнул.
Фонарь остался на берегу, здесь, под водой, царил полный мрак, и
ориентироваться он мог только на ощупь. Он шел в глубину, а скале все не
было конца... Неужели он ошибся? Давление воды уже стиснуло грудь, в ушах
звенело, а он погружался все глубже. Ну еще метр, еще... Все, предел.
Теперь придется возвращаться... И вдруг его рука нащупала впереди пустоту!
Слабое течение уже подхватило его и понесло в глубь подводного туннеля.
Роман почти задохнулся, когда давление постепенно стало разжимать свои
коварные мягкие лапы. На какое-то время сознание все же отключилось, потому
что он вдруг понял, что лежит на спине, на поверхности круглого водоема.
Высоко над ним горел ослепительно яркий свет. Он рванулся к берегу, уходя в
темноту, спасаясь от резких предательских лучей. На его счастье, в
подземном ангаре никого не оказалось.
Позже он сообразил, что здесь вообще редко бывают люди. Несколько
закрытых боксов у подводных пирсов на противоположной стороне заполняла
сплошная автоматика. Они стояли вдоль стен с причальными кольцами, и от
воды за пирсом шел характерный резковатый запах океана. Только ощутив этот
запах, он понял, что все же нашел то, что искал, - дорогу, ведущую с
острова Мортон на материк. Теперь оставалось лишь ждать прибытия одного из
тех таинственных подводных кораблей, для которых предназначался причал, и
надеяться, что удача и впредь будет сопутствовать в его отчаянном
предприятии. Обратного пути все равно не было. Во второй раз без
специального снаряжения ему не пройти коварный подводный туннель...
Впереди, за причалом, ворочалась живая дышащая масса ядовитой воды. С
каждым приливом она поднималась на метр и через шесть часов вновь
опускалась до прежней отметки. Иногда неожиданно, по подземной лагуне
проходили странные кольцевые волны, возникало и гасло свечение каких-то
микроорганизмов, способных жить в этом растворе фтористого водорода с
солидной примесью цианидов,
Приходилось признать, что он сам загнал себя в ловушку, из которой не
было выхода. Вода во фляге почта кончилась. Продукты тоже подходили и
концу. Угнетающе действовало на Романа однообразие обстановки: неменяющееся
освещение и почти полная тишина, нарушаемая лишь монотонными громкими
шлепками крупных капель воды, сочившихся из какой-то трещины в потолке
грота. Эти шлепки раздражали Романа больше всего. Иногда они казались ему
мятником гигантских часов, отсчитывающих секунды его жизни, иногда ударами
молота по наковальне, вместо которой он все чаще и чаще ощущал свою
собственную голову. И если, забывшись. Роман на несколько минут отдавался
этому ритму, он уводил его.. в сторону весьма странного состояния. Ему
начинало казаться, что стены грота становятся непрочными, что они слегка
деформируются, постепенно и незаметно уменьшая его жизненное пространство.
Капли все падали. Они падали так, наверно, не одну сотню лет и будут
падать еще столько же, выращивая на потолке пещеры каменные сосульки
сталактита. Его прах истлеет, кости превратятся в пыль, а вода все так же
будет падать с потолка, и не умолкнут эти шлепки или удары. Тяжелые удары
молота словно пытались разрушить стену у него за спиной.
В который раз он обернулся. За спиной кто-то, конечно, стоял. Кто-то
невидимый и огромный... Впрочем, не совсем невидимый. Тусклой линией
обозначился едва заметный контур, обрисовался ярче. Постепенно линия стала
наливаться синим огнем, одновременно она становилась тоньше, а все, что
попадало в нарисованную ею ослепительную замкнутую кривую, исчезало из поля
врения, наполняясь изнутри непроглядной тьмой. Роман сидел слишком близко и
не мог видеть всей фигуры. Зато хорошо разбирал детали. Когтистую лапу,
абрис крыла, контуры огромной головы, подпиравшей потолок. Фигура
оставалась совершенно плоской. Все внутри светового контура поглощала
непроницаемая плотная тьма.
Роман воспринимал появление светящейся фигуры как нечто вполне
естественное - его состояние в зтой полной изоляции рано или поздно должно
было разрешиться какой-нибудь галлюцинацией. Однако существо выглядело
слишком уж реально, слишком подробные детали воспринимались сознанием.
- Кто ты? - спросил Роман, и существо, к его удивлению, ответило, хотя
звука голоса он так и не услышал:
- Я тот, кого ты хорошо знаешь.
- Я тебя не знаю.
- Не помнить и не знать - не одно и то же.
- Я тебя не знаю, - упрямо, с возрастающим беспокойством повторил Роман.
- Да полно! Так ли это? А впрочем, как хочешь. Для нашей беседы это
несущественно. Вспомни хотя бы шар.
- Шар?
- Да, да, шар! Полый металлический шар, так часто снившийся тебе в ночных
кошмарах.
- Откуда знаешь о моих кошмарах?
- Может быть, я и сам оттуда. Кусок тьмы, из мира тьмы. Часть твоих
кошмаров.
- Тогда уходи, откуда пришел. Я не нуждаюсь в кошмарах, ставших
реальностью.
- Даже если я уйду, я все равно останусь. Не как данная сущность, так в
чем-то другом. Мы многолики и вездесущи, мы умеем просачиваться, проникать
и затем становиться из малого великим. Даже если не мы сами - наши мысли,
желания, планы остаются вместо нас. Вселяются в ваши мысли. Искажают ваши
планы. Вчера еще у вас был друг - сегодня он позавидует вам и уйдет. Ему
покажется, что это вы позавидовали ему или, того хуже, обидели, не проявили
должного почтения... Причин множество, результат один: все это работает на
нас. Помогает увеличиваться нашей сущности и уменьшаться вашей.
