Окружавший нас спасительный кокон тьмы разлетелся в клочья.
-- Глупый мертвый мальчик! Мне встречались Враги посильнее тебя. И я
подарил им упокоение -- как подарю его и тебе. Ты хорошо сражался -- но
скоро рассвет. Тебе не уйти. Смирись. Смерть от солнца -- страшная смерть
для таких, как ты. Дай мне сделать это легко...
Я чувствовал, как мимо воли замедляется наш полет, как вновь
наваливается сверху невидимый потолок, как сворачивается вокруг
пространство, течет киселем, вязким студнем, сковывая движения, отнимая
волю, надежду...
Два одинаковых высоких ложа. Два тела, наполовину погруженные в
прозрачный студень, под пригашенными до поры бестеневыми...
И не осталось больше сил, чтобы извергнуть темный огонь из сердца,
отшвырнуть прочь проклятые иллюзии.
Огонь пришел извне.
Огонь и гром.
-- Сюда, Влад,-- голос Генриха разрывает пелену кошмара.-- Вы
оторвались от них, но это ненадолго.
-- Как... как вы нашли нас? -- радостная зелень плещет из глаз Эли.
Это она! Моя прежняя Элис!
-- Я же говорил, мадмуазель: я сам найду вас, когда будет надо,--
вальяжно улыбается Генрих, но я вижу, что на самом деле сейчас он серьезен,
как никогда. В руках у него дымится короткий обрез помпового ружья.
Так вот что это был за гром!
-- Возьми,-- он протягивает мне оружие, достает из кармана горсть
патронов.-- Вам надо торопиться. А о нем,-- короткий кивок в сторону
исходящего хрипом капитана,-- я позабочусь. Аргентум?
Ответ он знает и сам.
-- Несколько минут у меня будет. Попробую извлечь пули и обработать
раны...
Вот только обычной уверенности в голосе Генриха я что-то не слышу.
Значит, плохи дела у капитана. Скорее всего, не выкарабкается.
Жаль.
А Генрих-то все равно остался врачом, пусть даже и врачом-вампиром!
Интересно, чем он раны обрабатывать собрался? Слюной тут уже не поможешь, а
обычные антисептики нам -- что мертвому припарки! От них только хуже стать
может...
Добрый доктор Айболит, он на кладбище сидит: приходи к нему лечиться и
упырь, и упырица, и вампиры, и зомбя с вурдалаками!
-- А как же...
-- Обо мне не беспокойтесь -- я уйду. Если получится -- вместе с ним. А
теперь -- главное, Влад. Я надеюсь, что ты сможешь! Я-то это уже давно
понял, вот только убедить самого себя до конца так и не смог. Сейчас это --
твой шанс! У тебя уже многое получилось... У вас получилось,-- тут же
поправляется он.-- И вы должны сделать еще шаг. Вместе. Всего один шаг!
-- Какой, Отец? -- кажется, я понимаю о чем он говорит! Неужели он знал
обо всем с самого начала? Еще тогда, когда приобщал меня? Знал то, что
только сейчас начинает доходить до меня?! Знал -- но не мог воспользоваться
сам?!
-- Всего один шаг, Влад. Один шаг, Эльвира. Но его вы должны сделать
сами. Сами, понимаете? Вам понадобится лишь вера. Вера, что у вас получится.
Уверенность в себе. Я дам вам только одну подсказку. Ты слишком много "знал"
о вампирах до Приобщения, Влад. Но кое-что тебе все же было неизвестно -- к
счастью для тебя! Секса для вампиров не существует, Влад! Они неспособны к
этому. Но тебе-то было невдомек!.. Знаешь, как я тебе завидовал?
Он хитро прищурился и подмигнул мне.
-- Может, еще свидимся, Влад! У вас должно получиться!
-- Земля тебе пухом, Генрих.
-- К черту!
-- Ну что, девочка моя? Последний парад наступает? Вломим им
напоследок? -- я старался, чтоб мой голос звучал веселее, но где-то глубоко
внутри, обволакивая склизким студнем зароненное Генрихом зерно надежды, уже
стыла смертная тоска обреченности.
-- А почему бы двум благородным вампирам и не вломить этим грязным
монахам как следует? -- оскалилась она в ответ.
Но у нее на душе тоже скребли кладбищенские крысы.
-- Тогда -- вперед!
Грохот выстрелов расколол тишину предрассветной улицы.
3
Ночь короче дня,
День убьет меня,
Мир иллюзий в нем сгорает!
Группа "Ария",
"Ночь короче дня".
Заряд картечи в клочья разрывает живот выскочившего из-за угла "святого
отца".
Осталось шестеро.
Масляный шелест передергиваемого затвора. Кувыркается в темноту
картонная стреляная гильза. Рядом дергается, плюясь короткими очередями,
автоматическая винтовка в руках Эльвицы.
Ржавые вспышки в ответ. Серебряный ливень. Скорее прочь!
Улица плавно изгибается, уходит вниз. Эльвица со свистом рассекает
воздух рядом. Сейчас свернуть в проход между домами...
Прохода нет! Дома сливаются в одну сплошную стену без начала и конца, и
нет ни прохода, ни сил перемахнуть через крыши -- потому что дальше здания
громоздятся вплотную, все выше и выше, до самого бледнеющего неба, и в
стенах нет даже окон, чтобы влететь внутрь, затаиться, укрыться от
преследователей и встающего солнца.
Улица уносится назад бесконечной кишкой великана, но кажется, что мы
висим на месте, а пули каким-то чудом мчатся следом за нами, огибая углы,
вписываясь в повороты, настигая, ввинчиваясь в мозг сверлящим визгом!
Я уже не уверен, что это иллюзия! Да и какая разница -- иллюзии, в
которые мы верим, убивают нас!
В последний миг успеваю растечься туманом, и тут же -- антрацит
слепящей вспышки боли! Во мне -- черная дыра; еще немного -- и я вытеку в
нее весь, испарюсь, исчезну, как роса под солнцем!
Падение. Боль. На этот раз -- тупая, серая, и от нее я прихожу в себя.
Порыв ветра. Рядом -- Элис.
-- Влад! Что с тобой?! -- в голосе ее моя же черная боль мешается с
фиолетовыми отблесками ее отчаяния.
-- Ранили.
-- Лететь можешь?
-- Нет.
-- Я... я понесу тебя!
-- Не на...
Так она меня и послушалась! Ночь нашей встречи -- только наоборот.
Мы пролетели совсем немного.
Кончились силы у моей Эльвицы.
-- Идем, Влад! Скорее! Здесь... здесь кладбище! Может, удастся
спрятаться...
Как там называются кладбища на казенном канцелярите? Места упокоения?
Самое место для таких, как мы.
Кое-как перебираемся через ограду, бежим между надгробиями и
обелисками. Негде здесь спрятаться, негде! Это вам на Западная Европа или
Англия с их фамильными склепами и комфортабельными усыпальницами. Тут не
укроешься ни от солнца, ни от Бессмертного Монаха!
Визг пуль, из ближайшей могильной оградки летят искры. Но стреляют не
сзади, а откуда-то слева. Обошли!
Наугад палю из Генрихового обреза. Масляный шелест металла. Сколько у
нас осталось патронов? Бежим в другую сторону. Ноги путаются в кладбищенской
траве, увязают в жирной глине.
Рыжее пламя бьет спереди. Снова, не целясь, стреляю в ответ; падаем,
откатываемся в сторону. Эльвира отбрасывает разряженную винтовку, достает
пистолет.
Отползаем под прикрытие высокого гранитного надгробия с фигуркой
возносящегося ангела наверху. Щелчки пуль. Нас они не достают -- но попробуй
только высунься!
И тут я наконец отчетливо понимаю, что это -- все. Совсем. Горизонт уже
начинает окрашиваться розовым, нестерпимое сияние проникает даже сквозь
закрытые веки, все тело жжет разгорающимся огнем, мысли путаются, в ушах
нарастает комариный звон.
Им даже нет надобности подбираться к нам, чтобы нашпиговать серебром. К
чему? Достаточно просто не давать нам высунуться еще несколько минут.
Остальное сделает всходящее солнце.
Говорят, огонь очищает...
Нет! -- отчаянная, невозможная надежда вспыхивает внезапно.
Я заставляю себя открыть глаза.
-- Эли, ты слышишь меня?
-- Слышу,-- слабый, истекающий прозрачной дымкой шепот.-- Мы...
умираем? Навсегда?
-- Нет! Мы не умрем! Есть выход...
-- Не надо, Влад. Не обманывай меня... и себя.
-- Но я говорю правду! Ты помнишь, что сказал Генрих? Главное --
поверить, убедить себя в том, что невозможное -- возможно! И тогда
невозможное станет реальностью, Эли! Вот он, наш шанс! Мы должны попытаться!
На миг ее затуманенные слезами глаза вспыхивают прежним шальным огнем
изумрудов с золотистыми искорками.
-- Скажи мне, что делать, Влад! Скорее! Я вся в огне!
-- Это не огонь, Эли! Это всего лишь солнце. В нем нет ничего
страшного, Эли! Разве ты не помнишь, как приятно касание солнечных лучей?
Как золотистое тепло разливается по телу, даря силу, даря жизнь? Вспомни,
Эли!
-- Говори, Влад! Говори еще! Мне кажется, я...
-- Даже в самую жару солнце не убивает, Эли, и ты сама это хорошо
знаешь. От него лишь прячутся в тень -- чтобы не напекло голову. А ранним
утром, когда по низинам курится туман -- его вдруг пронзают первые, еще
робкие лучи, которые несут с собой тепло. Ты ведь помнишь, каково это --
после промозглой сырости подставить обнаженное тело лучам солнца, ощутить
его древнюю, живительную силу, увидеть, как играет радуга в каплях росы.
Солнце -- это жизнь, Эли! И это неправда, что мы -- мертвые. Ты сама всегда
говорила мне, что я -- живой. Что у меня теплые руки...
-- Говори, Влад! Говори еще...
-- ...Мы живы по-своему, Эли, и если нам не могут повредить сталь и
свинец, которые убивают людей -- то чем нам может быть опасен солнечный
свет? Ведь мы не боимся его, правда, Эли? Конечно, мы не боимся! Мы с тобой
ждем рассвета! А когда взойдет солнце, мы спокойно встанем ему навстречу, мы
поприветствуем его, взявшись за руки -- а потом уйдем отсюда, и майор Жан с
его людьми ничего не смогут нам сделать! ИХ время заканчивается, ночь
уходит, и с нею -- все кошмары и страхи. И стоит только взойти солнцу...
Два одинаковых высоких ложа, похожих на надгробия. Два тела, наполовину
погруженные в прозрачный студень, под пригашенными до поры бестеневыми
лампами.
Теперь я знаю: это -- мы с Эльвирой. Это мы лежим там, в склизком
студне, с тянущимися к нашим головам проводами.
Голос.
Темный пурпур, прожилки фиолетового, уход в багрянец. На самом краю --
чернота хриплых трещин.
-- Уже совершенно нечеловеческая физиология... просто поразительно!
...к финальной стадии сценария. ...уверены... вампиров... солнечный свет.
...подопытные умрут.
-- Приступайте.
И лампы над нами разом вспыхивают в полный накал!
Свет. Режущий, слепящий. Зажмуриваюсь.
Надо скорее что-то сделать. Что-то очень важное. Надо...
Это требует огромного усилия, как тогда, когда я безвольно стоял,
ожидая Бессмертного Монаха.
Но я все же сделал это!
Я повернул голову.
И изумруды Эльвириных глаз полыхнули мне навстречу веселыми золотыми
искорками.
Страх ушел.
Боль ушла.
Тело ушло, растворилось, исчезло.
Остался лишь свет, живой, теплый -- мы плыли в его волнах, мы пили его,
мы купались в нем...
...Когда взойдет солнце, мы встанем ему навстречу... Мы уйдем отсюда --
стоит только взойти солнцу...
-- Смотрите, что это?! Смотрите!
-- Что происходит?!
Эльвира протянула мне руку (руку? у нас ведь больше нет тел!.. Не
важно.) -- и я протянул ей навстречу свою.
Маленькая теплая ладонь.
ТЕПЛАЯ!
-- Пошли отсюда?
-- Пошли.
-- Держите их, держите!
-- Этого не может быть! Это невозможно!..
Два вплавленные в студень тела под сияющими лампами исчезали!
Истончались, быстро становясь прозрачными, исходили дымкой, туманом, теплым
светом...
Все. Тел больше нет.
Некоторое время мы, невидимые, с улыбкой наблюдали со стороны за
мечущимися внизу людьми, слушая их бессвязные выкрики. Но пора было уходить.
Теперь мы знаем "дорогу" сюда. Может быть, мы еще вернемся. Может быть.
