познакомиться поближе с государством, планетой... и вдруг найдутся
инженеры, способные разобраться в земной технике и помочь ему вернуться
домой... Почтальону очень захотелось на Землю, захотелось вновь увидеть
сослуживцев, особенно - Тонгина, с которым Хинкап постоянно ссорился, но
чувствовал себя без него одиноким. Но вот Хинкап подошел к дому Сойты,
поднялся по ступенькам, открыл дверь, вошел... и успокоился, мысли потекли
по другому руслу. Он снова ждал Сойту.
Сойта вернулась, когда уже начало темнеть, - спокойная, как обычно, -
и Хинкап, измученный ожиданием, решился спросить:
- Вы почему-то задержались на этот раз, Сойта. Надеюсь, ничего не
случилось... неприятного?
- О, нет, - улыбнулась Сойта. - Мы просто ходили в город. К
сожалению, такие походы бывают иной раз немного опасны.
Хинкап вздрогнул. Опасны?.. Сойте грозила опасность, а он, Хинкап,
сидел в это время дома?!
- Сойта, - Хинкап ощутил, что голос плохо ему повинуется, - Сойта,
как же так?.. Вы... Почему бы вам не взять с собой и меня... если эти ваши
походы так уж необходимы. Я мог бы, наверное, быть полезным?
- Ну что вы, Хинкап, - рассмеялась Сойта. - Я все-таки хожу не одна.
К тому же вам совершенно ни к чему рисковать, вы наш гость, и мы просто
обязаны оберегать вас от любых неприятностей. Если что-то случится с вами
- что скажем мы тем, кто явится вас разыскивать?
- И все же, Сойта, - продолжал настаивать Хинкап. - Я... я очень
хотел бы пойти с вами.
- Нет, - мягко сказала Сойта. - Нельзя, к сожалению.
Хинкап долго не мог уснуть в эту ночь. Он ворочался в постели,
беспокойно переваливался с боку на бок, в его возбужденном мозгу возникали
жуткие картины - он воображал разные опасности, подстерегающие молодую
красивую женщину в не слишком цивилизованном городе... Плотная тьма
спальни казалась ему насыщенной электрическими разрядами, что-то
вспыхивало и угасало, и тяжелые предчувствия измучили его вконец. Только
под утро он наконец забылся, но ненадолго, и открыл глаза, когда рассвет
едва лишь начал намекать на свое приближение. Хинкап встал, оделся и решил
пройтись, чтобы хоть немного привести в порядок взвинченные нервы.
Выйдя на улицу, Хинкап вдруг ощутил, что возбуждение, страхи,
мучившие его всю ночь, словно передались окружающему - в воздухе чудились
тяжесть и напряженность. Тщетно пытался Хинкап преодолеть бессмысленную,
как он полагал, тревогу, - она все сгущалась и сгущалась вокруг него.
Тогда Хинкап резко свернул и, пройдя между домами, углубился в лес.
Погуляв полчаса между деревьями, Хинкап почти уже вернул себе
утраченное душевное равновесие. Его потянуло обратно в поселок - скоро
должна была проснуться Сойта... Вдруг неподалеку послышались голоса, и
Хинкап, поддавшись вновь вспыхнувшему беспокойству, замер на месте,
прислонившись к толстому стволу.
- ...пока не разобрались, - тихо говорил кто-то, не видимый
почтальону. - Но Старни уверяет, что принцип несложен, неясно только
инженерное обеспечение. Мы работаем, и надеюсь, успеем все выяснить, пока
за ним не явились.
- Может быть, направить к вам Лаоса? - спросил второй голос, и Хинкап
узнал его - это был До рей.
- Нет, - после недолгого молчания сказал первый, - не стоит отрывать
его от занятий. Не беспокойся, мы справимся.
- Городские готовят облаву, - сказал Дорей, - ты знаешь уже?
- Да, мы готовы.
- Ну, хорошо, - Дорей помолчал, откашлялся и сказал: - Боюсь, что
Сойта чересчур сдержанна с ним. В его мире эмоции у людей бурные, и он
может перегореть, и тогда нам не удержать его.
- За Сойту можешь быть спокоен, - сказал первый. - Ей ума не
занимать, и опыта тоже. В конце концов, - говоривший рассмеялся
приятнейшим образом, - ангел она или не ангел?
- Да, конечно, - Дорей тоже засмеялся. - Ну, ладно, отдохнули,
погуляли - пора за дело. Идем.
Хинкап стоял, затаив дыхание, но как ни прислушивался, не слышал
шагов уходящих. Как и куда ушли Дорей и его собеседник, Хинкап не понял.
Тишина предутреннего леса не нарушилась ни единым звуком. Обливаясь
холодным потом, Хинкап бросился в поселок.
Он вошел в дом и прокрался в свою комнату, стараясь двигаться как
можно тише, чувствуя, как внутри разливается холод. Хинкап испытывал
гнетущее чувство, но не страха, нет - отвращения. Что-то непонятное и
неуловимо опасное было в спокойных, негромких голосах, раздававшихся в
лесу. Почтальон в смятении сел у окна и, уставясь перед собой невидящим
взглядом, принялся обдумывать происшедшее. Облава... Тот, в лесу, сказал:
"Городские готовят облаву". На кого? Хинкап не сомневался, что облава
готовится на лесных жителей. Но почему? Впервые за все то время, что Сол
Хинкап прожил здесь, он по-настоящему задумался о странностях этого
поселка. Электричество в домах есть, но откуда оно берется? Каких-либо
местных источников энергии, насколько он мог понять, не было. Впрочем,
возможно, проложены подземные кабели... Но продукты? В поселке нет
магазина, у жителей нет никакого хозяйства - только фруктовые деревья
растут возле домов. Сойта уходит на целые дни не так уж часто, два-три
раза в месяц... если жители деревни закупают все в городе - то где
хранятся продукты?.. И почему вообще вся эта компания живет в лесу? Сойта
и ее соседи явно не были людьми природы - изящная обстановка в домах,
философские диспуты, музыка... все это напоминало колонию интеллектуалов
самого высокого класса, по какой-то причине изгнанных из городов. И вот
теперь Хинкап услышал об облаве. Может быть, живущие здесь - преступники?
Хинкап отшатнулся от собственной мысли. Сойта - преступница? Ерунда.
Впрочем, не исключены политические мотивы... Хинкап подумал, что ему нужно
все-таки самому побывать в городе, чтобы хоть немного ознакомиться с
обстановкой, чтобы разобраться... И еще затем, чтобы убедиться - Сойта не
может быть ни в чем виновата. Ни в чем дурном. Хинкап не мог поверить в
плохое, коль скоро речь шла о Сойте. Он заранее и категорически оправдывал
ее.
Однако там, в лесу, речь шла не только о Сойте и облаве (к этому
моменту Хинкап, как ни странно, успел забыть некоторые из слов, сказанных
о его обаятельной хозяйке, и вспомнил лишь много позже...). Говорили,
насколько мог понять почтальон, и о нем самом - не называя, правда, его по
имени. Но кто еще мог быть в неведении, кроме него, чужака? И зачем им
держать его в неведении - и относительно чего? Хинкап вздрогнул. "Принцип
несложен, - прозвучало в его памяти, - неясно только инженерное
обеспечение..." Хинкап вскочил. Катер!.. Они пытаются разобраться в
механизмах! Но почему тайком?!. Хинкап рванулся из комнаты - и резко
затормозил на пороге.
В столовой уже хозяйничала Сойта. Хинкап, занятый своими мыслями, не
услышал, как она появилась здесь.
- Доброе утро, Хинкап!
Почтальон подошел к столу. Сел, откинулся на спинку стула.
- Что с вами, Хинкап? - в глазах Сойты мелькнуло легкое, едва
заметное недоумение. - На вас лица нет. Вы плохо спали?
- Да... - выдавил с трудом Хинкап, отводя взгляд от лица Сойты. -
Плохо спал... сны тяжелые.
- Сейчас я вас вылечу. Подождите минутку.
Она вышла из комнаты, и Хинкап подумал, что вот сейчас нужно сбежать
к катеру, проверить, все ли там в порядке... и больше не возвращаться
сюда. Но не нашел в себе сил встать. Оправдываясь перед собой, решил, что
ничего страшного случиться не может, - ведь те, в лесу, говорили о том,
что нужно разобраться в инженерном обеспечении, пока за Хинкапом не
явились спасатели... значит, его не намерены насильно удерживать на
Алитоле - а поэтому некуда спешить...
Вошла Сойта, держа в руке стакан резного стекла - в нем плескалась
зеленоватая жидкость.
- Выпейте это, Хинкап, - предложила Сойта.
Хинкап посмотрел на стакан, и рука почтальона невольно потянулась к
анализатору, с которым он не расставался; но если в первые дни он проверял
буквально все, с чем соприкасался, то позже успокоился и редко
притрагивался к плоской коробочке, прикрепленной к поясу. Но сейчас вдруг
Хинкапа обуял страх - ему показалось, что Сойта предлагает яд. Глядя на
женщину, Хинкап вытянул из коробочки гибкий тонкий щуп, опустил в стакан.
Сойта с улыбкой следила за его манипуляциями. Хинкап мельком бросил взгляд
на анализатор - глазок на нем светился зеленым. Хинкап убрал щуп и одним
глотком выпил жидкость. Сойта рассмеялась.
- Какой вы забавный, Хинкап! Чего вы боитесь?
- Ничего, - ответил почтальон. - Просто я из другого мира.
- Я думала, вы давно уже убедились в том, что наш мир практически
идентичен вашему. Физика, химия и биология общие, - сказала Сойта.
- Да, - согласился Хинкап. - Это так, но... но ведь могут быть
отклонения, вариации. А это питье я вижу впервые.
- Это обычное успокаивающее, - сказала Сойта, взяла стакан и вышла.
Хинкап смотрел ей вслед. Сойта была сложена на редкость хорошо -
легкая, сильная и гибкая фигура; движения мягкие и сдержанные; походка не
поддавалась описанию в терминах, известных Хинкапу. А лицо... До того
момента, как Хинкап увидел эту женщину, он думал, что такие лица бывают
лишь на картинах, висящих в музеях... где он бывал, правду сказать, не
слишком часто. Совершенную красоту этого лица усиливало и подчеркивало
выражение доброты, мягкости, внутреннего мира. И обаяние... Стоило Сойте
улыбнуться - и Хинкап почти забыл о своих тревогах. И все же... Сейчас ему
хотелось задать Сойте вопрос - а он не мог решиться. Где-то в глубине души
шевелился червячок сомнения. Хинкап не был уверен. что Сойта ответит
правду. И все же... Хинкап встал, прошелся по столовой... все же, все
же... спросить необходимо.
- Сойта, - сказал он, как только женщина вошла, - скажите,
пожалуйста, почему вы живете в лесу?
- Нам нельзя жить в городах, мы там лишние.
- Лишние?
- Да. - Спокойствие женщины оставалось нерушимым. - Вы ведь не
представляете, Хинкап, какие примитивные люди наши сограждане. Вы не были
в городе - и не дай вам бог попасть туда. Впрочем, я и не допущу этого.
Бездуховность - вот беда нашего мира. У вас, мне кажется, дело обстоит
иначе.
- Д-да... пожалуй, - Хинкап смутился. Не ему, рядовому почтальону,
рассуждать о духовности. Он - человек, всецело занятый службой.
Разумеется, он кое-что читает... и любит сыграть в шахматы с Тонгином...
но, пожалуй, для Сойты этого маловато.
- А в чем это выражается... бездуховность? - спросил он.
- Видите ли... - Сойта ненадолго задумалась. - Наверное, мы сами
отчасти виноваты в этом, слишком многое взяли на себя, оставив обычным
людям роль исполнителей, но тем не менее... Впрочем, это другая сторона
вопроса. В чем выражается... Ну, внешне это выражается в том, что горожане
ничем не интересуются, кроме собственных материальных дел. Служба - дом.
Это все. Вы можете представить себе людей, которые, отбыв служебные часы,
усаживаются в грязных жилищах, окруженных высоченными заборами, запираются
на множество замков и запоров - и часами смотрят убогие фильмы,
сплетничают? Скука одолевает их, но они пальцем не шевельнут чтобы
избавиться от нее. Что такое серьезная музыка, хорошие книги, философия,
политика - им нет дела. Пока они молоды - они танцуют и пьют... а как
только обзаведутся семьей - почти не выходят из дома. А мы... наши
интересы раздражают их. Вообще любое подобие мысли приводит их в
