Татьяна Грай
ГЕТТО ДЛЯ АНГЕЛОВ
Повесть
I
Хинкап никогда прежде не слышал о том, чтобы почтовые катера типа
"Тис-2179" выходили из строя. Но факт оставался фактом. Его, Сола Хинкапа,
выбросило из подпространства в абсолютно неизвестном районе, и первое, что
он подумал, увидев на экране звезду, - почта опоздает.
Осмотревшись внимательнее, Хинкап решил, что нужно, во-первых,
попытаться сесть на одну из шести планет, вращавшихся возле похожего на
Солнце светила, а во-вторых, естественно, послать сигнал бедствия.
Он выбрал третью планету - наверное, потому, что она внешне очень
напоминала Землю. На почтовом катере не было специальной наблюдательной
аппаратуры, поэтому Хинкап и не пытался рассматривать поверхность планеты,
а, пройдя осторожно атмосферу, посадил катер где пришлось.
Просидев два часа над инструкциями, он сумел произвести анализ
воздуха и определить, что может выйти наружу без скафандра и шлема. Это
его обрадовало. Прокорпев еще с час над описанием принципа работы полевого
анализатора, Хинкап нацепил аппарат на пояс, включил автоматический вызов
ремонтников и вышел из катера.
На юго-восток, сколько мог Хинкап охватить взглядом, расстилалась не
слишком выразительная равнина - серый, затянутый моросящим дождем пейзаж
выглядел уныло и однообразно. В противоположной стороне, в полукилометре
от катера, начинался лес. Было около полудня, но тучи, повисшие низко, не
пропускали света, и казалось, что сейчас вечер. Хинкап посмотрел в
задумчивости на равнину - она предстала взгляду до такой степени голой и
неживой, что почтальону не захотелось и шага делать в сторону этой
бесконечности, местами укрытой клочьями мутного тумана. Он пошел к лесу,
подумав мимоходом, что в почтовом ведомстве забыли одну существенную
деталь - снабдить почтальонов оружием. Впрочем, лес выглядел мирно. Тем не
менее Хинкап не намеревался лезть в чащу, - он хотел только посмотреть на
деревья вблизи, оставаясь на опушке.
Ветви, свесив мокрые листья, опускались местами почти до земли, и
Хинкап, не решаясь сунуться под роняющие капли зеленые своды, остановился
перед громадным кустом, усыпанным мелкими желтыми ягодами. "Нарядный
кустик", - подумал Хинкап. И в этот момент слева, чуть позади, послышался
шорох, заставивший Хинкапа резко повернуться и отскочить в сторону.
...Из-за толстого мокрого ствола выглядывала такая очаровательная
детская рожица, что Хинкап остолбенел, мгновенно забыв опасения. Почтальон
уставился на девочку, а она вдруг засмеялась, хлопнула в ладоши, подбежала
к Хинкапу, что-то говоря на ходу, и схватила его за руку. Хинкап тоже
рассмеялся.
- Ну и ну, - сказал он. - Вот не ожидал!
Девочка, склонив головку к плечу, прислушалась к его голосу и снова
заговорила - быстро, звонко. Хинкап развел руками и проговорил:
- Не понимаю, малышка.
Ясноглазое личико девочки, казалось, освещало все вокруг, ее мокрые
белокурые волосы падали на плечи крупными волнами, и Хинкап подумал, что
такого ребенка иначе как ангелом не назовешь. Малышка крепко уцепилась за
рукав Хинкапа и потянула почтальона за собой - в лес. Хинкап не стал
сопротивляться, решив, что местная девочка, безусловно, не оказалась бы
одна в лесу, если бы этот лес представлял хоть какую-то опасность для
ребенка. К тому же наверняка с такой очаровашки родители не спускают глаз,
и сейчас они где-нибудь неподалеку.
Девочка шла и шла, лес становился гуще, темнее, и никаких признаков
близкого поселения Хинкап что-то не замечал. Он слегка встревожился,
остановился, и начал объяснять девочке, как мог - жестами, мимикой - что
далеко в лес забираться не следует. Но девочка упорно тянула его, и
наконец, наскучив, видимо, непонятной ей речью, выпустила руку Хинкапа и
побежала вперед, оглядываясь на почтальона. Хинкап решил, что уж во всяком
случае не следует оставлять ребенка одного в лесу, и покорно пошел за ней.
Вдруг ему на долю мгновения показалось, что не девочка бежит среди
деревьев, а дряхлая старуха, едва перебирающая ногами. Хинкап
приостановился, протер глаза - нет, ерунда, это ребенок, лет пяти-шести,
не старше. Однако ему не понравилось видение - он решил, что если его не
найдут достаточно скоро, он может разболеться всерьез.
Впереди между деревьями появился просвет, и Хинкап вслед за девочкой
вышел на окраину небольшой деревни, окруженной лесом.
Дома, сложенные из толстых бревен, стояли недалеко один от другого,
без оград; синие и красные крыши, похожие на шиферные, яркими пятнами
выделялись среди зелени фруктовых деревьев. Вся деревня производила
впечатление нарядности и покоя. Девочка взбежала на ближайшее крыльцо,
потянула изо всех сил тяжелую дверь - дверь открылась беззвучно, - и едва
малышка скрылась в доме, как оттуда вышла молодая женщина и остановилась
на крыльце, глядя на Хинкапа.
Хинкап замер. "Черт побери, - мелькнуло у него в голове, - пятый
десяток живу на свете, но такого чуда..." Женщина спустилась по
ступенькам, подошла к Хинкапу, легко ступая по траве. Во что она была
одета, Хинкап не мог бы сказать, по у него возникло ощущение воздушности и
изысканности. Всмотревшись в лицо Хинкапа, женщина слегка покачала головой
и сказала что-то. Хинкап улыбнулся неловко:
- Не понимаю, к сожалению.
Ему захотелось добавить - "сударыня".
Женщина пошла обратно к дому и, подойдя к крыльцу, улыбнулась Хинкапу
открыто и ласково, жестом приглашая почтальона войти. Хинкап, как
завороженный, шагнул следом за ней.
II
Хинкап нежился в постели, оттягивая момент окончательного
пробуждения. Он уже слышал сквозь, остатки сна шаги Сойты в соседней
комнате, слышал, как она тихонько звякает посудой, переставляет что-то.
Вот шаги Сойты приблизились к двери комнаты Хинкапа, Сойта легонько
стукнула пальцами по косяку и сказала негромко, словно зная, что Хинкап
уже не спит:
- Хинкап, вставайте! Завтрак готов.
Хинкап вскочил, уронив одеяло, и пошел в ванную. В первые дни
пребывания в этой странной лесной деревне его удивляло, что в домах,
выглядевших снаружи как едва ли не первобытные избы, оказались прекрасные
условия, - ванные комнаты, электричество и прочее, - но потом он как-то
перестал об этом думать. Он вообще мог думать только о Сойте. И даже не в
красоте этой женщины было, наверное, дело, а в том невероятной силы
обаянии, которое исходило от каждого ее жеста, взгляда, улыбки...
Хинкап познакомился со всеми жителями лесного поселка - гостя приняли
так, что Хинкап оказался полностью покоренным этими людьми, отдался на
волю случая и жил, не беспокоясь о будущем, - и хотя раз в неделю бывал на
своем катере, но думал о появлении ремонтников теперь уже скорее с
опасением, - в глубине души ему не очень хотелось, чтобы его нашли.
Прошлое, включающее в себя службу, спешку, обязанности затянулось в памяти
легким серебристым туманом - таким, как тот, что иной раз по утрам
стелился между домами в этой спокойной и ласковой лесной обители,
затерянной в глуши. Но сами по себе прогулки к катеру составляли одну из
радостей его теперешней жизни - потому что в этих прогулках его всегда
сопровождала Сойта.
Иногда, перед сном, Хинкап вдруг на мгновение пугался собственного
безразличия к прошлому, но быстро забывал обо всем, убаюканный мыслями о
Сойте... Он не страдал излишней склонностью к самоанализу, и потому
воспринял все случившееся с ним относительно спокойно. Немного встревожило
его вновь повторившееся видение - Сойта, как и девочка в лесу, в первый
день пребывания его здесь, на Алитоле, вдруг показалась ему древней
старухой. Но когда Хинкап сказал об этом Сойте, она успокоила его,
объяснив, что это не болезнь; так бывает со всеми, потому что в лесу есть
дерево, вертас, аромат которого навевает галлюцинации. "Когда оно цветет,
мы не ходим в лес, - сказала Сойта, - но иной раз ветер приносит пыльцу, -
и тогда мир предстает перед нами искаженным. Ничего опасного здесь нет". И
больше Хинкап не думал об этом.
Несколько раз Хинкап пытался сообразить, почему, собственно, жители
лесного поселка не работают, - то есть они, безусловно, много трудились,
читали, писали, спорили, - но Хинкап имел в виду какую-то службу, и
собирался спросить об этом Сойту - но каждый раз почему-то забывал задать
этот вопрос.
Хинкап тоже много читал здесь - освоившись с языком, он стал
поглощать книги об Алитоле, знакомился с историей, культурой - и удивлялся
себе, поскольку никогда прежде не был заядлым читателем. А вечерами они
усаживались у камина, и Сойта расспрашивала Хинкапа о Земле, о том мире, в
котором родился и жил Сол. Почтальон рассказывал, вспоминая самые мелкие
подробности своей жизни... и его ничуть не удивляло, что Сойта,
рассказывая, в свою очередь, об Алитоле, почти ничего не говорила о своем
лесном мире. И почему-то Хинкапу нисколько не был интересен этот мир, -
хотя в нем и жила Сойта. Лишь сама эта женщина имела для него значение.
Она была... она была, как душистый весенний сад, как золотой луч, как
роза, укрытая в густой зелени на берегу пруда...
Случались и грустные дни - когда Сойты не было дома. Куда она
уходила, Хинкап не знал, и не решался спрашивать, - в конце концов, он
здесь гость, и дела хозяев его не касаются... но когда Сойта говорила ему
утром: "Я ухожу, Хинкап, до завтра меня не будет", - почтальон чувствовал,
что день становится пасмурным и унылым, что серость лезет из всех углов, а
лес увядает на глазах... Но он молча кивал головой, прощаясь с Сойтой. И
не выходил из дома до ее возвращения.
III
Уходя вчера, Сойта сказала, что вернется сегодня утром. Однако
близился вечер, а ее все не было. Хинкап уже с полудня не находил себе
места, слонялся по дому, заглядывая во все комнаты, - будто надеялся, что
Сойта окажется вдруг в одной из них, - и наконец решил пойти к Дорею,
жившему на другом конце поселка. С ним у Сола Хинкапа наладились особенно
приятные отношения, хотя Дорей и заходил в гости не слишком часто.
Впрочем, подумал Хинкап, с этими людьми, наверное, невозможно быть в
плохих отношениях, - такие они все спокойные, добрые и обаятельные.
Подойдя к дому, в котором жил Дорей, Хинкап посмотрел на окно комнаты
своего друга. Окно было закрыто занавеской. Хинкап поднялся по ступенькам,
тихо постучал в дверь. Никто не откликнулся. Хинкап, подождав немного,
стукнул еще раз. Внутри послышались шаги, дверь открыла жена Дорея, Лэли.
- Здравствуйте, Хинкап, - сказала она. - Вы к нам? А Дорея нет.
- Лэли, - Хинкап старался скрыть волнение, - вы не знаете, где может
быть Сойта? Она обещала вернуться утром, но ее до сих пор нет.
- Не беспокойтесь, Хинкап, - улыбнулась Лэли. - Ничего не случилось.
Они все вернутся к вечеру.
- Спасибо.
Хинкап отправился обратно, и только теперь заметил, что в большинстве
домов занавески на окнах задернуты - почти все жители куда-то ушли. "Они
все вернутся к вечеру". Значит, Сойта уходит не одна, - интересно, куда же
все они могут отправляться на день, на два?
Видимо, где-то неподалеку есть город, и жители лесного поселка
отправляются туда за покупками. Тогда действительно думать не о чем. Да и
Лэли выглядела спокойной, ее вид уничтожил тревогу Хинкапа. Почтальон
подумал - неплохо б и ему пойти в этот город - вместе с Сойтой,
разумеется... посмотреть, как живут горожане на Алитоле, вообще
