Вместе с ними страх и подозрительность, привитые Матиасом,
оставляли меня раз и навсегда. Корень рода, базовый род, земной
человек, к которому принадлежал я, был частью всех их, на молодых
мирах. Поэтому я вырвался из темноты на свет - в место молний,
закончивших свою битву искренних людей против древней, враждебной
темноты, которая сохранилась в нас от животных.
И я увидел Ладну, источавшего свет и обращавшегося ко мне.
- Теперь ты видишь, почему Энциклопедия нуждается в тебе!
Только Марк Торр был способен вести ее дальше, и только ты
сможешь закончить его работу, потому что большая часть землян не
в состоянии видеть будущего. Ты своим видением проложишь мостик
меж молний, мостик между Основной Столбовой Культурой и
Осколочными Мирами! Ты поможешь "осколочным" культурам вернуться
назад и на основе базового создать нового, более совершенного
человека.
Взгляд Ладны стал мягче. Он слегка улыбнулся.
- Ты увидел больше, чем я, Там. А сейчас прощай.
И тут без какого-либо предупреждения я увидел это. Увидел
Энциклопедию и понял, что только это является единственной
реальностью. Знания об этом стали возникать у меня в голове.
Формы и методы, которыми я буду руководствоваться, будут в корне
отличаться от применявшихся Марком Торром. Я уже знал это. Я
сохраню его имя, как наш символ, и буду продолжать следовать его
плану. Сам же стану лишь одним из Руководителей Проекта и таким
образом освобожусь от необходимости находиться в помещении Марка
Торра. Я останусь свободным, передвигаясь по Земле, даже руководя
борьбой, борьбой против тех, кто попытается помешать нам. Я уже
видел, в каком направлении необходимо двигаться.
Но Ладна собирался уезжать. Я не мог позволить ему уйти. С
усилием оторвавшись от будущих планов, я сказал:
- Подождите!
Священник остановился и повернулся, ожидая, что я скажу.
- Вы... - голос мой сорвался. - Вы не отказывались... Вы
верили в меня все это время?..
- Нет, - покачал он головой. - Я всегда верил результатам
своих вычислений. - Ладна слегка улыбнулся. - А мои вычисления не
оставляли надежды для вас. Даже в геометрическом месте точек на
Вечере Донала Грима на Фриленде возможность вашего спасения была
ничтожной. Даже на Маре, когда вы были там, вычисления не
предоставляли вам ни единого шанса.
- Но... вы... оставались...
- Не я. И никто из нас. А только Лиза. Она никогда не
отказывалась от вас, Там. Даже после того, как вы оттолкнули ее
на вечере у Грима. И когда вы появились на Маре, она настояла,
чтобы мы эмоционально привязали ее к вам.
- Привязали? - Это слово не имело смысла.
- Она связана с вами эмоционально. Это не влияет на вас, но
если она потеряет вас, эта потеря будет для нее невосполнимой.
Больше, чем потеря Кейси для Яна Грима...
- Я не... понимаю... Это совсем... Будьте добры, тогда...
- Никто не мог предугадать такого хода событий. Только Лиза
сможет сказать вам что-либо по этому поводу.
Ладна повернулся, дошел до машины, сел и, повернувшись ко мне,
попрощался.
- До свидания, сказал он и уехал.
Я шел и хохотал, потому что понял, что я мудрее его. Никакие
расчеты не могли сказать ему, почему Лиза привязала меня к себе и
тем самым спасла меня.
Я вновь почувствовал свою любовь к ней. А для спасения этой
любви я должен был жить.
Почему я не пошел, когда она звала меня?
Сейчас ничего не изменилось вне меня. Изменился я сам! Я снова
громко расхохотался. Сейчас я видел цель, которой мне раньше так
недоставало.
"РАЗРУШЕНИЕ - СОЗИДАНИЕ"
СОЗИДАНИЕ - ясный и четкий ответ, который я искал все эти
годы. Теперь, подобно одному чистому куску металла, откованного и
свободного от примесей, я ясно представил себе истинную цель
жизни.
Я сел в автомобиль, набрал код космопорта и, открыв окно для
того, чтобы ветер обдувал мое разгоряченное лицо, тронулся в
долгий путь. Уже отъезжая, я услышал песню. Это был Боевой Гимн
Солдат Френдлиза. Хотя я и уносился прочь, голоса, казалось,
преследовали меня.
"Солдат, не спрашивай, как и что,
Там, где война, твое знамя вьется.
Легионы Безбожников брошены на нас,
Смелее воюй - и фортуна тебе улыбнется!"
Но на далеком расстоянии голоса стали постепенно глохнуть.
Облака впереди меня рассеивались, и робкие лучи солнца все смелее
и смелее проглядывали сквозь них. Облака напоминали мне знамена
армий, марширующих вперед...
Я следил за ними все это время... и вспоминал их во время
всего космического рейса.
До тех пор, пока в один солнечный день не увидел ожидавшую
меня Лизу.
Гордон Р. Диксон
ПРИРОЖДЕННЫЙ ПОЛКОВОДЕЦ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Джyдит Меррил
История Донала Грима с планеты Дорсай стала классическим
научно-фантастическим произведением о межзвездном конфликте.
Первый большой роман Гордона Р. Диксона рассказывает о семье
потомственных военных и о широком распространении галактической
цивилизации, которая нуждается в таких прирожденных полководцах.
Донал с планеты Дорсай был потомком множества поколений
военных - мастером космической войны и стратегии - и в то же
время Донал был чем-то новым. Ибо он был фокусом новой необычной
силы, возможно, единственным во всей Галактике. И эта сила
заставляла его оказываться в самых критических пунктах, где он
должен "был преодолеть невероятное и победить непобедимое".
"Потрясающие хороший роман" - такова общая оценка
"Прирожденного полководца", которая была дана журналом
"Галактика".
ПЕРЕЧЕНЬ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ
ДОНАЛ ГРИМ с Дорсая. Его удивительная судьба заключалась в
том, чтобы оказаться лицом к лицу с самим собой.
УИЛЬЯМ с Сеты. То, что составляло его величие, одновременно
сделало его угрозой всему живущему.
АНЕА МАРЛЕВАНА, избранная из Культиса. Ей суждено было стать
тигрицей для целей человеколюбия.
ХЕНДРИК ГАЛТ, маршал Фриленда. Известный во всей Галактике, он
явился к юному выскочке за советом.
АР-ДЕЛЛ МОНТОР с Нептуна. Заключив договор с дьяволом, он
увидел спасительный пункт договора в бутылке.
ЛИ. Он сделал себя верным последователем истинного лидера.
МОМЕНТЫ ИСТИНЫ ПОКРОВИТЕЛЯ ГАЛАКТИКИ
Донал Грим родился на Дорсае, маленькой планете, главным
предметом экспорта которой были хорошо обученные и бесстрашные
солдаты-наемники. Ко дню совершеннолетия он был готов пуститься в
путь к иным мирам и там создать себе имя. Но он задержался на
мгновение, раздумывая над необычной, почти сверхъестественной
силой, которая вела его к неизвестной судьбе.
Через шесть лет отчаянных подвигов Донал вновь ощутил эту
неподдающуюся объяснению силу.
Но его время прошло. Великие миры обширной Галактики вели свою
планетарную политику и теперь лагеря для военных были на краю
фантастической и окончательной расплаты. И внезапно Донал узнал
свою судьбу. Ибо он был среди звезд единственным человеком,
который мог остановить механизм самоубийственной судьбы. Но чтобы
сделать это, он должен был преодолеть невероятное и победить
непобедимое.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие
Перечень действующих лиц
Моменты истины покровителя Галактики
Часть первая
Кадет
Мужчина
Наемник - I
Наемник - II
Hаемник - III
Командир отряда - I
Командир отряда - II
Ветеран
Часть вторая
Адъютант
Офицер связи
Исполняющий обязанности капитана
Командир патрульного отряда - I
Командир патрульного отряда - II
Герой
Главнокомандующий - I
Главнокомандующий - II
Часть третья
Маравин наполовину
Протектор - I
Протектор - II
Протектор - III
Верховный главнокомандующий - I
Верховный главнокомандующий - II
Секретарь Совета Безопасности
Донал
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КАДЕТ
Юноша был странным. Он хорошо знал это. Много раз слышал он,
как старшие - мать, отец, дядя, офицеры в Академии - говорили это
друг другу, многозначительно покачивая головами. Он привык к
этому за короткие восемнадцать лет своей жизни. Теперь,
уединившись и миновав пустые взлетные поля в долгих желтоватых
сумерках, перед ожидавшим его торжеством по случаю окончания
Академии, перед возвращением домой, он вынужден был признать
собственную странность - и не только в глазах других, но и в
собственном мнении.
"Странный парень, - услышал он однажды, как начальник Академии
говорил преподавателю математики, - никогда не знаешь, чего от
него ждать".
Возвращаясь домой, где его ждала семья, он по-прежнему не знал
пути, который выберет. Они, наверное, наполовину убеждены в том,
что он выберет отказ от Ухода. Почему? Он никогда не давал им
повода для сомнений. Он был дорсайцем с планеты Дорсай, его мать
была из семьи Кенвик, а отец - Грим. Обе эти фамилии так стары,
что их происхождение терялось в предыстории материнской планеты.
Храбрость его была несомненной, слово верным. Он лучше всех
занимался в своем классе. Каждая капля его крови, каждая кость
были наследием долгой линии профессиональных военных. Ни разу
пятно бесчестия не касалось их семьи и ни один член ее не
совершал поступка, из-за которого пришлось бы стыдиться. И тем не
менее они очень сомневались.
Он подошел к ограде, окружавшей спортивную площадку с
прыжковыми ямами и облокотился на нее: плащ кадета старшего курса
свисал с его плеч. В чем же проявляется эта странность - вот над
чем размышлял он в ярком свете садящегося солнца. В чем его
отличие от других?
Он попытался посмотреть на себя со стороны. Стройный юноша
восемнадцати лет, высокий, но совсем не гигант по дорсайским
стандартам, сильный, но средней силы по дорсайским стандартам.
Его лицо было лицом его отца, резким и костлявым, с прямым носом,
но без отцовской массивности в костях. Цвет его кожи был смуглым,
как и у всех дорсайцев, волосы прямые и черные. Только глаза
неопределенного цвета, оттенки которого менялись от серого к
зеленому, от зеленого к голубому, отличали его от других членов
семьи. Но разве цвет глаз сам по себе может создать репутацию
странности?
Оставался характер. Он в полной мере унаследовал склонность к
приступам холодной убийственной ярости, характерным для всех
дорсайцев, приступам, из-за которых ни один здравомыслящий
человек не стал бы задевать дорсайца без достаточно уважительной
причины. Но это было общей особенностью дорсайцев, а если и сами
дорсайцы считали Донала Грима странным, значит, была у него
какаято индивидуальная особенность.
Возможно, рассуждал он в косых лучах опускающегося солнца, это
было то, что он даже в приступах ярости оставался расчетливым,
всегда сохранял контроль над собой. И в этот момент вся его
странность, вся его необычность обрушилась на него - он
почувствовал таинственное освобождение от телесной оболочки, что
случалось с ним с самого его рождения.
Это всегда наступало в подобные моменты, когда плечи его
сгибались от усталости или какого-нибудь сильного чувства. Он
вспомнил, как это случилось с ним на службе в церкви Академии,
когда он был утомлен долгим днем, заполненным тяжелыми
упражнениями и трудными занятиями, и когда он почти терял
сознание от голода. Как и теперь, косые лучи опускающегося солнца
падали сквозь большие окна на полированные стены с изображениями
сцен из известных битв. Он стоял в строю своих товарищей, между
рядами твердых низкий скамей - впереди младшие кадеты, сзади
офицеры - и слушал глубокие торжественные ноты службы.
Холод пробежал по его спине. Его полностью охватили какие-то
чары. Далеко от него красные лучи умирающего дня заливали светом
равнину. В небе черной точкой кружил ястреб. И сейчас, стоя у
ограды, он почувствовал ту же стену, незримо отделявшую его от
мира. Населенные миры и их солнца возникли перед его мысленным
взором. Он слышал трубу, зовущую его к выполнению какой-то
задачи, важнее которой нет ничего на свете. Он стоял на краю
обрыва, и волны неизвестного лизали его ноги, и, как всегда, он
хотел шагнуть вперед, в неведомое, но маленькая частица его
