Ульяне Васильевне? Может быть приезжал?
- Не знаю, может и звонил... А приезжать вроде и некому. Гостей у ней
не бывает, хворая, не до гостей... Правда, в ту субботу, пятнадцатого,
кто-то заявился. Как Славка приехал, я в центр подался, мне рулон
рубероида нужен был. Когда вернулся, слышу голоса, окна-то ульяниной
комнаты на веранду выходят, а веранда-то - вот, почти в моем саду.
- Что же это за голоса?
- Ульянин и Славкин я сразу узнал. А еще какой-то мужской,
незнакомый. Даже удивился: кто бы это?
- Вы не видели, когда этот гость ушел?
- Нет. После обеда я спал, а потом опять подался в центр, к сестре
надо было и в телеателье, гарантийщики с ремонтом тянут.
- А вы не спросили у Ульяны Васильевны, что за гость?
- Не мое это право выспрашивать. Захотела бы - сама сказала. Однако
не сказала. Думал я у Славки спросить, да уже не застал его. Когда вышел
из телеателье, смотрю - Славка проскочил на машине.
- Он один сидел?
- Нет, кто-то еще рядом, а кто - не разглядел я.
- В котором часу это было?
- Около семи. Телеателье в семь закрывают.
- Какая машина у Романца?
- "Жигуль", красный. Только в этот раз он был на белом. Когда он
приехал в тот день, я еще спросил: "Новой машиной обзавелся?" Он
посмеялся, говорит: "А что, плохая?"
"Хорошо бы с самой Бабич побеседовать, - подумал Щерба, благодарно
глядя на Верещака. - Шиманович звонил сюда скорее всего ей. С Романцом он
мог созвониться в городе, встретиться там... То, что Шиманович звонил
сюда, это документально доказано. А вот был ли он тем гостем субботним
пятнадцатого числа - это еще большущий вопрос... Это я просто натягиваю
чужой костюм на свой манекен... Пойду в больницу... Вдруг..." - решил
Щерба.
Он поблагодарил Верещака, который ни разу не попытался выяснить, по
какой причине прибывший из области работник прокуратуры так подробно
интересуется его соседкой. Для Верещака, убедился Щерба, самостоятельную
цену представлял сам разговор с новым человеком, а не причина его
появления у калитки Ульяны Васильевны Бабич...
Больница находилась почти в центре городка. Красивое старое здание из
темно-серого, с едва заметной глазурью, кирпича, две готические башенки по
углам придавали ему вид крепости. Когда-то это был госпиталь кармелиток.
Из привратницкой Щерба позвонил по внутреннему телефону главврачу, и
получив разрешение, поднялся по тяжелым мраморным ступеням на второй этаж.
Двери - направо и налево - вдоль длинного коридора перекрашивались видно
уже не раз красками не лучшего качества, но опытным глазом Щерба
определил, что под этими наслоениями сохранилась прекрасная столярка.
Главврач - немолодая кургузенькая женщина в туфлях на низком каблуке
(Щерба успел заметить слишком полные, отечные ноги), стоя на цыпочках,
пыталась втиснуть в ряд папок на верхней полке шкафа еще одну.
- Давайте я помогу, - подошел Щерба, и одним движение ладони вогнал
папку на место.
- Спасибо, - сказала главврач садясь за стол. - Слушаю вас, - она
указала на стул.
Объяснив, кто он, Щерба спросил:
- Не мог бы я повидать Бабич Ульяну Васильевну? Она поступила к вам
по поводу инсульта... Мне нужно с нею поговорить... буквально пять-десять
минут.
- Я сейчас узнаю, - женщина сняла трубку с аппарата без диска и
попросила: - Марийка, дай-ка мне неврологию... Александра Иосифовна,
больная Бабич у вас?.. Как она?.. Так... Да... Понятно, понятно. - И
положив трубку, обратилась к Щербе: - Даже если бы мы вам разрешили... она
неконтактна. Вторые сутки в коматозном состоянии.
- А каков прогноз? - невольно хмурясь, спросил Щерба.
- Прогноз? - главврач задумалась, посмотрела в окно, - и Щерба увидел
вдруг одутловатое щекастое лицо обыкновенной женщины, уставшей,
изработавшейся, вечно забитой хлопотами по больнице и не меньшими,
наверное, по дому. - Ничего утешительного, - сказала она, снова
обратившись к нему. - Что уж тут ждать... Второй инсульт развился. Тяжелая
стойкая гипертония. И возраст.
Щерба поднялся.
- Печально, - сказал он, и не понять было кого жалел он: старуху
Бабич или себя...
На сей раз он сел не рядом с шофером в кабине, а залез в салон и
устроился в самом дальнем кресле, вытянул ноги, привалился плечом к
пластиковой панели и прикрыл глаза. По звуку двигателя и ходу колес он
слышал, как долго ехали по городским улицам и точно уловил момент, когда
вырвались на шоссе: шум колес и гул мотора стали ровней, и Щерба спокойно
подытожил прошедший день, иногда опускаясь в чуткую сладостную дремоту...
До ухода на работу Щерба из дому позвонил Голенку:
- Ты еще дома?
- Как видишь.
- Можешь ко мне зайти по дороге в свою контору?
- Что за срочность?
- Есть разговор.
- Хорошо...
- Что случилось? - с порога спросил Сергей Ильич. - Опять Юрка
Кухарь?
- Да пошел он! - отмахнулся Щерба. - Ты ездил в Ужву недели три
назад?
- Да, - удивился Сергей Ильич. - А в чем дело?
- Сейчас поймешь... К Ульяне Бабич?
- Да.
- В связи с чем?
- По одному наследственному делу... Ты-то откуда знаешь?
- Я тоже навестил те края. После тебя. Мне ее сосед, Верещак, сказал,
что ты беседовал с ним. Она унаследовала что-нибудь?
- Выяснилось, что к наследодателю она не имеет отношения.
- А ее племянник - Романец Ярослав Федорович? Не попадался тебе?
- Когда я понял, что она не тот человек, которого я ищу, я больше не
интересовался никем в их родословной... Ты можешь сказать мне, в чем дело?
Это что, имеет отношение к смерти Богдана Григорьевича?
- Кто знает? - развел Щерба руками. - Работаем.
- Учти, они были знакомы, - Бабич и Богдан Григорьевич.
- Это я знаю.
- Не исключено, что Шиманович посетил ее: он обещал мне помочь в
составлении родословной Бабич. Но не успел. Я даже не знаю, что он успел.
- Романец мог знать, что тетка - наследница?
- Вполне. Я отправил ей два письма-запроса. Правда, ответов не
получил. Почему бы племяннику не знать об этих письмах?
- А имелась ли у Романца возможность потом убедиться, что он к
наследству не имеет никакого отношения?
- Нет. О том, что Бабич не является наследницей, знал только я. Да и
то уже после смерти Богдана Григорьевича.
- Есть ли вероятность, что Романец завязал знакомство с Шимановичем,
имея в виду заполучить какие-нибудь свидетельства в свою пользу, как
возможного наследника?
- Только вероятность.
- Там большая сумма?
- Триста тысяч долларов.
- Ого-го!
- Думаешь, _з_д_е_с_ь_ может что-нибудь получиться?
- Где-то когда-нибудь должно получиться, - пожал плечами Щерба...
Когда Голенок ушел, Щерба позвонил Скорику.
- Виктор Борисович? Добрый день... Прошу вас сделать с ледующее.
Запишите: Романец Ярослав Федорович. Первое - через ГАИ установить модель,
цвет, номер его машины. Второе: под благовидным предлогом, скажем, кто-то
сбит и водитель скрылся с места происшествия, снять отпечатки резины на
машине Романца. Третье: оперативным путем выявить самый узкий круг его
друзей, у которых тоже есть машины... Записали?.. Действуйте!
На первый допрос, своего рода знакомство, Щерба вызвал Ярослава
Романца повесткой, хотя мог и телефонным звонком в облархив. Располагая
немногим, Щерба решил начать пожестче, поэтому и отправил повестку. Он уже
знал от майора Соколянского и адрес Романца и то, что Романец живет один,
но из тактических соображений повестку послал в облархив, намеренно
создавая Романцу некоторое неудобство. Продумывая очередность вопросов,
которые он собирался задавать Романцу, Щерба опять же учитывал небогатый
фактами свой багаж, потому важно было во время допроса ограничить простор
возможных возражений Романца...
Они сидели друг против друга. Разглядывать Романца, чтобы попытаться
понять, что за человек, Щерба не стал, но вдруг вспомнил, что на этом же
стуле сидел Олег Зданевич, тоже сотрудник облархива, и что кончилось это
ничем. "Как бы и здесь не повторилось то же самое, - суеверно подумал
Щерба. - Не заколдован ли для меня этот облархив?.."
Пояснив Романцу его ответственность как свидетеля за дачу ложных
показаний, Щерба приступил к допросу:
- В субботу, 15 августа вы были в Ужве?
Романец задумался, словно вспоминая.
- Был. У тетки.
- У вас есть машина?
- Да.
- Какая? Подробней, пожалуйста.
- "Жигули" 2101, номер ПГЧ 17-24.
- А какая на ней резина?
- Обыкновенная, "ноль-первая", диагональная 6,15 на 13. Уже лысая,
менять пора... Простите, а что произошло, если не секрет?
- Автонаезд. Погиб человек. Водитель скрылся... В котором часу вы
приехали в Ужву?
- Кажется, около двенадцати дня.
- А уехали?
- Приблизительно в семь.
- С кем?
- Один.
- Но у вас в машине видели два человека.
- За городом подобрал. Голосовал.
- Старый, молодой?
- Молодой.
- Уточните, пожалуйста, где он подсел к вам?
- Сразу за Ужвой на шоссе. Там есть магазин "Хозтовары".
Это была первая ложь. Щерба помнил слова соседа Ульяны Бабич,
Верещака: "...когда вышел из телеателье, смотрю - Славка проскочил на
машине... кто-то еще рядом, а кто - не разглядел я..." Но ложь ли? Может
кто-то из них просто ошибается. Щербе, как ни странно, хотелось, чтоб это
была ложь. Пусть ее будет как можно больше, тогда легче добывать правду.
- Где вы высадили пассажира?
- У въезда в Подгорск, возле автобусной станции.
Щерба вытряхнул из пачки сигарету, закурил, предложил Романцу. Тот
отказался:
- Я не курящий...
- И правильно! - одобрительно произнес Щерба. - А я вот все не могу
бросить... Ярослав Федорович, кто еще находился в доме вашей тетки, когда
вы там были?
- Никого.
- Вы хорошо это помните?
- Да.
- А вот сосед Ульяны Васильевны, Верещак, говорит, что слышал голоса.
- Возможно, до моего приезда кто-то заходил.
- Верещак говорит, что слышал два мужских голоса: ваш и чей-то.
- Не знаю, это какое-то недоразумение.
"Недоразумение или ложь? - подумал Щерба, сопоставляя в памяти слова
Верещака: "...когда вернулся, слышу голоса, окна-то ульяниной комнаты на
веранду выходят, а веранда-то - вот, почти в моем саду... Ульянин и
Славкин я сразу узнал. А еще какой-то мужской, незнакомый. Даже удивился
я: кто бы это?.." - Нет, тут не похоже на недоразумение. Слишком точные
подробности у Верещака. И все у Верещака естественно было и
обстоятельно... Что ж, надо закругляться, больше у меня ничего нет... Надо
оборвать так, чтоб он не понял, что я пуст..."
Щерба открыл какую-то пухлую папку, первую, попавшуюся под руку, стал
внимательно листать ее, что-то вычитывать, потом, как бы убедившись в
чем-то, сделал закладку, закрыл папку, посмотрел на часы:
- Ярослав Федорович, я вынужден прервать допрос, через десять минут у
нас совещание... Придется нам еще раз встретиться... Впрочем, может
обойдемся и без вас.
- Буду очень признателен, - торопливо заверил Романец. - Времени у
меня нет, много работы. Готовлюсь к поездке в Мюнхен на симпозиум.
- Завидую, - улыбнулся Щерба.
50
Все, что рассказал Щерба о своей поездке в Ужву - о Бабич, о ее
соседе Верещаке, о Романце, о разговоре с Сергеем Ильичом Голенком, хорошо
залегло в молодой памяти Скорика, может быть еще и потому, что Щерба
изложил профессионально - в той логической последовательности, в какой
