забряцали копьями о щиты, они поняли: он принимает вызов.
- Петушок с навозной кучи! - сказал он, понизив голос. - Ты
вляпаешься в собственное дерьмо.
* * *
Квикка, придерживая за рукав свою сломанную руку, пробормотал
избитому и истекающему кровью Торвину:
- Происходит что-то странное. Он никогда такого не замышлял И ведь его
никто в это не втягивал. Все это на него не похоже
- Может быть, его ведут боги, - ответил Торвин.
- Будем надеяться, они его не оставят, - сказал Хама.
* * *
Бруно, по-прежнему наблюдающий за церемонией из своего укрытия,
огляделся в задумчивости. Все взгляды были устремлены в центр, где ярлы
помогали Кьяллаку снять кольчугу, а Шеф стоял уже без рубахи Появилась
веревка, отрезанная от петли палача, ею готовились связать запястья
соперников, у каждого из которых теперь появилось по два свидетеля -
следить, чтобы поединок был честным. Один из жрецов великого храма
настаивал, что нужно спеть гимн Одину, а Герьольф, протолкнувшись через
толпу, стал возражать против этого.
- Теперь мы даже не сможем напасть на них, - сказал Бруно. - Толпа
сбилась слишком плотно. Так, слушайте, мы сделаем вот что, - и он изложил
своим людям план атаки. Пойти вправо, обогнуть храм и загон для жертв,
появиться в промежутке между храмом и Священным Дубом, там, где было
оставлено место для узников. - Выйти позади них, - продолжал Бруно. -
Потом выдвинуться вперед и построиться клином. Тогда мы хотя бы
освободим своих людей.
- Что это у них там за знамя? - спросил один из риттеров
- Это крест! - вскричал подслеповатый Эркенберт - Бог посылает нам
знак.
- Это не крест, - медленно проговорил Бруно. - Это поднятое копье.
Похожее на то, что сейчас кинул этот юноша. Копье и поперек него - не
разберу что. Я не спорю, может быть, это и впрямь что-то означает.
* * *
Глубоко и медленно дыша, Шеф ждал сигнала к началу. На нем остались
только штаны, сапоги он скинул, чтобы не скользить на мокром камне. Он
понятия не имел, что ему делать. И это казалось неважным. Питье Ханда
переполняло его восторгом и яростью. В уголке его сознания, которое
сохранилось где-то под спудом дурмана, разум протестовал, твердил ему, что
нужно следить за противником, а не упиваться ощущением собственного
всемогущества.
Когда гимны соперников смолкли, наступила внезапная тишина, потом
запели рожки, и Кьяллак, подобно пантере двигаясь по камню, ударил. Шеф
едва не опоздал отпрыгнуть, огненная полоса обожгла ему ребра, откуда-то
издалека донесся одобрительный рев. Он начал уклоняться, одной рукой
подтягивая веревку, которая связывала его с противником, угрожая ударить
другой. Кьяллак не реагировал на его ложные выпады, ждал настоящего
удара. Тогда одноглазый вынужден будет подойти ближе. Если он
промахнется, Кьяллак снова сможет ударить в живот. Он кружил слева напра-
во, выставляя руку с ножом, заставляя Шефа разворачиваться, чтобы не
подставиться стороной, где у него не было глаза. Каждые несколько секунд он
умело и быстро полосовал клинком по незащищенной левой руке Шефа, так
чтобы пустить кровь, уносящую силы.
- Ну что там? - спрашивал Торвин, у которого левый глаз совсем заплыл.
- Он режет нашего на кусочки, - отвечал Квикка.
"Он режет меня на кусочки", - думал Шеф Боли он не чувствовал,
физической боли, но внутри поднималась паника, как если бы он стоял на
подмостках перед тысячной толпой и забыл, что нужно сказать Он по-
пробовал провести неожиданную подсечку, борцовский прием. Кьяллак
расчетливо уклонился и резанул его по колену. Шеф в ответ полоснул по
привязанной руке Кьяллака, впервые пустив тому кровь. Кьяллак ух-
мыльнулся и неожиданно пырнул ножом над их связанными руками, что
заставило Шефа мотнуть головой в сторону и, выпустив веревку, отпрыгнуть
назад, чтобы избежать мгновенного второго выпада прямо в сердце.
- Учишься, а? - пропыхтел Кьяллак. - Но небыстро. Тебе надо было
остаться с мамашей.
Мысль о матери, о ее жизни, искалеченной викингами, заставила Шефа
разразиться шквалом ударов, безрассудно ринуться вперед. Кьяллак
уклонялся, парочку ударов со звоном отразил своим ножом, выжидал, когда
вспышка уляжется. "Как берсерк, - думал он. - Не давай им прицелиться.
Уходи с их пути и жди, когда устанут". Он уже чувствовал, что этот прилив
сил иссякает.
- Оставаться с мамашей, - повторил он. - Вот сейчас сидели бы, играли
себе в бабки.
В бабки, подумал Шеф. Он вспомнил уроки Карли на болоте, вспомнил
Гедебю. Снова вцепился в провисшую веревку, рывком натянул ее и
неожиданно разрезал. Стон толпы, удивление и презрение в глазах Кьяллака.
Шеф высоко подбросил свой нож, тот завертелся в воздухе. Кьяллак, не
спускавший с ножа глаз, машинально посмотрел вслед, на мгновенье застыл с
задранной вверх головой.
Шеф шагнул вперед, развернулся от пояса, как учил его Карли, и выбросил
сжатый левый кулак в энергичном хуке. Он ощутил, как удар отдался в его
руке, как кулак с хрустом вмялся в бороду и кость. Кьяллак пошатнулся.
Однако это был человек с бычьей шеей, он потерял равновесие, но не упал.
Вращающийся нож скользнул вниз. Шеф, как будто десять лет только тем и
занимался, поймал его левой рукой за рукоятку и всадил под задранный
подбородок противника. Клинок прошел через бороду и подбородок, через
рот и небо, остановившись, только когда острие уперлось в свод черепа.
Шеф ощутил, что труп валится, повернул лезвие и выдернул его. Плавным
полукругом он повернулся к толпе, поднял окровавленный нож. Шум
рукоплесканий его сторонников, недовольные крики остальных.
- Нечестно! - крикнул один из свидетелей Кьяллака, подходя к камню. -
Он разрезал веревку! Это против правил!
- Каких еще правил? - сказал Кутред. Без лишних слов он рубанул мечом
по кричавшему, располовинив его голову. С камня Шеф видел, как
взметнулись копья, нацелились арбалеты.
Сквозь облака пробился солнечный лучик, упал на окровавленный
каменный помост. На. этот раз стон толпы был благоговейным. И в тот же
миг раздалось клацанье металла. Шеф повернулся и увидел между
Священным Дубом и храмом грозный ряд вооруженных всадников, которые
отсекали узников от стражи, гнали толпу жрецов по направлению к камню.
Он не знал, кто это, но они давали ему шанс. Выпитое зелье еще раз
наполнило его воодушевлением и яростью.
- Шведы! - закричал он. - Вам нужен хороший урожай и благополучие!
Для этого нужна кровь. Я уже дал вам кровь, королевскую кровь. Идите за
мной, и я дам вам еще.
Из толпы раздались голоса, напоминающие о Священном Дубе и великом
жертвоприношении.
- Вы годами приносили жертвы и что это вам дало? Вы приносите
неправильные жертвы. Вы должны жертвовать тем, что вам дороже всего.
Начнем заново. Я сделаю жертвоприношение, которое намного лучше. -
Шеф указал на другую сторону поляны. - Принесите в жертву ваш Дуб.
Срубите его и освободите души повешенных. А если богам нужна кровь,
дайте им ее. Отдайте богам их слуг, жрецов великого храма.
На другой стороне поляны человек в черной рясе слез с лошади, побежал
под призрачно раскачивающуюся крону. В руке человек сжимал топор,
выхваченный у разинувшего рот жреца. Подбежав к дубу, он занес топор и
ударил. Толпа снова ахнула при виде святотатства. Полетели щепки, люди
смотрели наверх в ожидании кары небесной. Ничего не произошло. Просто
стук металла по дереву от ударов одержимого Эркенберта. Взгляды
задумчиво обратились на жрецов. Люди Бруно медленно сгоняли толпу
жрецов к камню. Герьольф повернулся к сторонникам Шефа, выждал момент.
- Правильно, - закричал он. - Арбалеты опустить и собраться в круг.
Оттар, распорядись своими финнами. Остальные, хватайте жрецов. А ты, -
крикнул он Бруно, - останови своего малыша, пока он не поранился.
Оцепите дуб, и выделите четырех человек, которые знают свое дело.
Шведы покорно и с изумлением наблюдали, как Герьольф отдает свои
ужасающие распоряжения. Прежде чем утро перейдет в день. Дуб
Королевства будет сожжен, и в его пламя, как в погребальный костер, бросят
его слуг.
- Разве это делает одноглазого королем шведов? - спрашивали зрители
друг у друга.
- Кто знает? - был ответ. - Но он вернул нам солнце.
ГЛАВА 31
Братья Рагнарссоны услышали эти новости в своем доме в Бретраборге,
Цитадели Братьев, городе казарм на острове Сьяелланд, в самом сердце
Дании. Вознаградив и отпустив вестника - это был их давний обычай, всегда
платить за новости, даже неприятные, - братья уединились для совещания.
На столе у них в кувшине стояло вино, вино с Юга. Год, несмотря на плохое
начало, выдался для них прибыльным. С тех пор как они взяли Гедебю, они
шли и плыли от одного мелкого королевства к другому, принуждая всех их
королей к подчинению, и каждая победа приносила им войска и союзников
для следующей. Торговля между Севером и Югом теперь полностью
оказалась в их руках, им платили дань за каждую партию пушнины и янтаря с
севера, за каждую партию рабов и вина с Юга. И все же в одном деле они не
преуспели, оно оставалось черным пятном в их мыслях.
- Убил Кьяллака, - задумчиво сказал Хальвдан Рагнарссон. - Я всегда
говорил, что он славный парень. Нам надо было воевать на одной стороне.
Все испортило то дело с девкой Ивара. Жалко, что мы не смогли образумить
Ивара. - Хальвдан сильнее всех братьев дорожил воинскими правилами
drengskapr, всегда хорошо отзывался о Шефе после его победы над гебридцем
в хольмганге во время осады Йорка. Его чувства, как знали остальные братья,
не влияли на его отношение. Он просто выражал свое мнение.
- А сейчас он, говорят, плывет на Юг. И есть только одно место, куда он
может направляться, - сказал Убби Рагнарссон. - Сюда. Интересно, какие
силы он собрал.
- Судя по известиям, он не собрал даже все силы шведов, - сказал третий
брат, Сигурд Змеиный Глаз. - И это хорошо. Я знаю, что мы смеемся над
шведами, они старомодны, не ходят в набеги на Запад, чтобы поучиться делу.
Но когда они собираются вместе, их становится очень много.
- Ну, пока не собрались. Болтали о добровольцах и о тех, кого он привел с
далекого Севера, о финнах и skogarmenn'ax. Сомневаюсь, что из-за этой
шушеры стоит беспокоиться. Меня больше волнуют норвежцы.
Олаф - Эльф Гейрстата, - узнав от людей Пути, что произошло в Упсале,
ответил тем, что собрал всех способных держать копье в королевствах,
которые подчинил себе после смерти брата, и отплыл на Юг сразу, как только
сошел лед, чтобы встретить того, кого считал своим королем-сюзереном.
- Норвежцы! - сказал Убби. - И их ведет этот дурак Олаф. Они сразу
начнут драться между собой, а он сорок лет просидел дома. Он нам не опасен.
- Он не был опасен, - сказал Сигурд. - Меня беспокоит то, как он
изменился. Или его изменили.
Он сидел молча, потягивая вино и размышляя. Его братья обменялись
взглядами и тоже замолкли. Из всех них Сигурд лучше других предвидел
будущее. Он предчувствовал любое изменение удачи, любой поворот судьбы
и предначертаний.
А думал Сигурд о том, что чует неприятности. По его опыту, неприятности
всегда приходили с той стороны, откуда их меньше всего ждешь, и уж совсем
было худо, если жизнь давала тебе шанс что-то изменить, а ты этот шанс
упустил. Начать с того, что он и его братья пренебрегли этим человеком,
Скьефом или Шефом. Он самолично позволил Шефу отделаться потерей
одного глаза, когда тот был полностью в его власти. Затем, встревоженные
его способностью доставлять им неприятности, они дважды пытались
покончить с ним. Первая попытка обошлась им в потерю одного из братьев.
Во второй чуть не погибли сам Сигурд и слава двух других братьев. А парень
снова ускользнул от них. Может быть, не следовало останавливать Хальвдана,
когда тот хотел полезть в воду и напасть на Шефа. Сигурд тогда мог потерять
еще одного брата. Если бы это помогло покончить с их врагом раз и навсегда,
