- Вы произносите защитительную речь? - фыркнул Спрэг.
- Нет, просто я дополняю и уточняю вашу.
- Я в состоянии сам ее закончить! - заорал прокурор.
Коронер стукнул по столу кулаком.
- Господа, призываю вас к порядку.
- Прошу извинить меня за несдержанность, - вежливо сказал Мейсон, -
но нужно считаться с тем, что молодая женщина, находившаяся в таком
нервном напряжении, что у нее могла бы начаться истерика, неожиданно
столкнулась с нечуткостью, желанием сыграть на ее естественных чувствах.
Любой человек, особенно женщина, на ее месте отреагировал бы точно так же.
А прокурор не только усмотрел в этом признание ее вины, но и объявил об
этом во всеуслышание. Конечно, это его привилегия, но есть случаи, когда
нужно проявлять человечность...
- Я вовсе не старался что-то превратно истолковать! - закричал
Раймонд Спрэг.
Коронер нахмурился.
- Как будто этого нельзя было сделать без окровавленных простынь,
бросаемых под ноги, - съязвил Мейсон.
- Предупреждаю, что я не допущу в дальнейшем никаких личных выпадов,
театральных представлений, окровавленных тряпок, мертвых птиц и прочего
балагана! - громко заявил коронер. Он посмотрел на Мейсона, потом перевел
взгляд на Спрэга и добавил: - Продолжайте расследование.
- У меня все, - объявил прокурор.
- Могу ли я задать вопрос? - спросил Мейсон.
Коронер кивнул. Мейсон шагнул вперед и заговорил тихим голосом:
- Не хочу подвергать вашу нервную систему излишней травме, но я бы
попросил вас сделать над собой усилие, взглянуть на попугая и сказать, тот
ли это попугай, которого ваш муж принес вам в подарок?
Элен Монтейт испуганно посмотрела на адвоката, но потом все же
подошла к убитой птице и тут же отвернулась.
- Не могу, - сказала она, дрожащим голосом. - Знаете, у Казановы на
одной лапке не хватает когтя, если не ошибаюсь, на правой лапке. Муж
говорил, что он пытался вытянуть сало из мышеловки и...
- У этого попугая когти на месте, - сказал Мейсон.
- Тогда это другой попугай.
- Мисс Монтейт, постарайтесь все же не переживать. Необходимо, чтобы
вы сделали еще одно опознание.
Он подал сигнал Полу Дрейку, который, в свою очередь, шепнул что-то
своему оперативнику. Тот немедленно вышел в коридор и сразу же появился в
дверях с клеткой, в которой сидел попугай.
Наступила такая напряженная тишина, что негромкие шаги детектива по
ковровой дорожке казались оглушительными. По-видимому, испугавшись
молчания, попугай пронзительно рассмеялся.
Элен Монтейт как-то болезненно улыбнулась, очевидно, с большим трудом
ей удалось справиться со своей истерикой.
Мейсон взял клетку у детектива.
- Тише, Попка, - сказал он.
Попугай наклонил голову сначала в одну сторону, потом в другую, повел
с забавным видом блестящими глазками по залу. Когда Мейсон поставил клетку
на стол, попугай повис на трапеции, пару раз перевернулся в воздухе и
уселся на перекладине, явно ожидая одобрения.
- Попка, умница! - похвалил Мейсон.
Попугай нахохлился. Элен подошла к клетке.
- Но ведь это же Казанова! - воскликнула она. - А шериф мне сказал,
что его убили.
Попугай, наклонив голову, сказал низким гортанным голосом:
- Входите и садитесь, прошу вас. Входите и садитесь... - Взмахнув
победно крыльями, он крикнул: - Убери револьвер, Элен! Не стреляй! А-а!
А-а! Боже мой, ты меня застрелила!
Зрители смотрели широко раскрытыми глазами, считая, что они
присутствуют при том, как попугай обвиняет свидетельницу.
- Это точно Казанова! - воскликнула с радостной улыбкой Элен.
Раймонд Спрэг заговорил тем же драматическим голосом:
- Я хочу, чтобы слова попугая были внесены в протокол. Попугай
обвиняет свидетельницу. Пусть это будет зафиксировано в протоколе.
Мейсон посмотрел на него и усмехнулся.
- Должен ли я понимать, что вы рассматриваете этого попугая в
качестве своего свидетеля?
- Попугай сделал заявление, я требую, чтобы оно было занесено в
протокол.
- Но попугая не приводили к присяге, - напомнил Мейсон.
Прокурор обратился к коронеру:
- Попугай сделал заявление. Его все ясно слышали.
- Я бы очень хотел знать, считает ли прокурор попугая свидетелем
обвинения? - спросил Мейсон.
- Какое это имеет значение? Попугай сделал заявление. Внесите в
протокол его слова.
- Если попугай включается в свидетели, я должен иметь право на
перекрестный допрос.
- Что за ерунда! - возмутился коронер. - Попугай не может быть
свидетелем, но он что-то сказал. Если желаете, слова можно внести в
протокол. Я думаю, присяжные прекрасно понимают положение вещей. Лично я
никогда не верил в разумность внесения тех или иных слов в протокол, а
потом их вычеркивания. Когда присяжные что-то слышат, они это слышат. И
достаточно. Продолжается допрос.
- У меня нет больше вопросов, - сказал Мейсон.
- У меня тоже, - начал было Спрэг. - Впрочем, одну минуточку. Если
этот попугай - Казанова, то откуда же взялся попугай, которого убили?
- Я не знаю, - ответила Элен Монтейт.
- Он был в вашем доме?
- Да. И все же я не знаю.
- Вы должны иметь к этому какое-то отношение.
- Не имею ровно никакого.
- Но вы уверены, что это Казанова?
- Да, конечно. Во-первых, вы же видите, у него не хватает одного
когтя. Ну, а потом он всегда говорил про револьвер.
- Так вы слышали это и раньше?
- Конечно. Помню, мой муж смеялся по этому поводу, когда принес птицу
домой.
- Мисс Монтейт, - важно сказал Раймонд Спрэг. - Я не убежден, что
ваша истерика была вызвана видом убитой птицы. Я настаиваю, чтобы вы
внимательно посмотрели на нее и...
Мейсон поднялся на ноги.
- Никакой необходимости смотреть на мертвого попугая у вас нет, мисс
Монтейт.
Спрэг покраснел.
- А я настаиваю, чтобы она это сделала!
Но Мейсон твердо стоял на своем:
- Мисс Монтейт больше не будет отвечать на вопросы. Ее вызвали, как
свидетельницу, она находится под колоссальным эмоциональным напряжением.
Присяжные поймут мое к ней отношение, я нахожу, что она закончила давать
показания. И у коронера, и у прокурора имелась возможность задать резонные
вопросы. Я не разрешу продолжать допрос без должного на то основания.
- Он не имеет права что-либо запрещать! - закричал Раймонд Спрэг.
- Не знаю, имеет ли он на это право или нет, - сказал коронер, - но я
знаю, что женщина страшно нервничает. Вряд ли гуманно вот так продолжать
ее допрашивать. При обычных обстоятельствах вдову окружают заботой и
вниманием. Стараются, чтобы ей не приходилось нервничать... Оберегают от
неприятностей. Этой особе за одни только сутки пришлось пережить очень
многое. Я, как коронер, ее отпускаю. Нам нужны факты, а не бессмысленное
топтание на месте. У вас еще будет возможность допросить ее перед Большим
Жюри. А сейчас я прошу на место для свидетелей миссис Сейбин Вейткинс.
- Ее здесь нет, - сказал шериф.
- Где она?
- Не знаю. Я не смог вручить ей повестку с вызовом на дознание!
- Ну, а Стив Вейткинс?
- То же самое.
- А мистер Вейд, секретарь Фраймонта Сейбина, здесь?
- Да. Он получил повестку и явился.
- Хорошо, пока послушаем сержанта Холкомба.
После формальных вопросов сержанта попросили рассказать о корзине с
рыбой, найденной в домике Сейбина.
- Рыба была направлена в техническую лабораторию полицейского
Управления. Мы проделали несколько экспериментов. Вернее, я лишь
присутствовал при этом, но знаю, что обнаружили эксперты.
- Что же они обнаружили?
- Рыба, естественно, совершенно испортилась, но все же можно сказать,
что она была почищена и завернута в ивовые листья. После этого рыбу не
промывали.
- А на следующий день вы поехали в охотничий домик вместе с шерифом
Барнесом?
- Да, шериф хотел, чтобы я осмотрел место убийства, и потом, мы
назначили там свидание с Ричардом Вейдом. Он должен был прилететь из
Нью-Йорка самолетом, и мы хотели поговорить с ним там, где нам не будут
мешать репортеры. Мы поехали в домик и по дороге повстречались с Перри
Мейсоном. Ричард Вейд прибыл позже.
- Сержант, я хочу чтобы вы, опытный полицейский, высказали свои
соображения по поводу того, что было обнаружено в доме. - Спохватившись,
коронер тут же сказал Мейсону: - Боюсь, что вы станете возражать, что это
субъективное мнение свидетеля. Но у сержанта большой опыт в делах такого
рода, и поэтому я бы хотел...
- Почему я должен возражать? - спокойно ответил Мейсон. - Я считаю
ваш вопрос правомерным, только так можно до конца выяснить факты.
Сержант Холкомб выставил вперед одну ногу и заговорил:
- Фраймонта С.Сейбина убила Элен Монтейт. Десятки улик доказывают ее
вину. Во-первых, у нее был мотив. Сейбин женился на ней под вымышленным
именем, и таким образом она стала женой двоеженца. Он ей лгал, обманывал,
изворачивался. Когда она узнала, что в действительности вышла замуж за
Фраймонта С.Сейбина, законная супруга которого живет и здравствует, то
застрелила его. Возможно, она не думала его убивать, когда входила в
домик. По нашим наблюдениям женщины частенько берут с собой оружие, просто
чтобы пригрозить мужчине и доказать, что с ней нельзя безнаказанно шутить.
А когда она направила на него револьвер, то нажала курок почти
автоматически. Это рефлекс. Моментальная реакция под натиском эмоций.
Результат, разумеется, трагический... Во-вторых, у Элен Монтейт было
оружие для убийства. Ее слова о том, что она взяла его для мужа,
разумеется, абсурдны, им даже ребенок не поверил бы. Самоубийство
исключается. Револьвер был найден на порядочном расстоянии от трупа, с
него были стерты отпечатки пальцев. В-третьих, она признает, что была на
месте преступления в самый момент убийства. Таким образом, у нее был
мотив, средства и возможности.
- Каким образом вы установили точное время убийства? - спросил
коронер.
- На основании дедуктивных выводов, - ответил сержант Холкомб, бросив
быстрый взгляд на Мейсона. После этого он почти слово в слово повторил
рассуждения, которые в свое время излагал Мейсону шериф. Он упомянул про
распорядок дня Сейбина, про будильник, про рыбу, про одежду, про дрова,
приготовленные к топке, но не зажженные.
Выслушав все это, коронер одобрительно сказал:
- Итак, вы считаете, что мистер Сейбин возвратился с рыбалки и
позавтракал вторично до того, как солнце добралось до крыши?
- Правильно.
- Могу ли я задать несколько вопросов? - спросил Мейсон.
- Конечно.
- Откуда вы знаете, что мистера Фраймонта С.Сейбина убили, скажем, не
седьмого числа?
- Частично, по состоянию трупа, - снисходительно пояснил сержант. -
Убийство произошло самое малое шесть дней назад. Возможно семь. В нагретой
душной комнате разложение происходит быстро. Более того, есть и другие
соображения. Усопший позавтракал беконом и яйцами. Мистер Фраймонт Сейбин
был страстным рыболовом. Он и поехал в Гризли Крик с целью поспеть на
открытие сезона. Само собой, поймав хотя бы пару рыбешек, на следующее
утро он непременно поджарил бы их себе на завтрак. Ни в помойном ведре, ни
в бачке с отбросами у гаража остатков рыбы не обнаружено.
- Прекрасно, - сказал Мейсон, - давайте взглянем на дело с другой
точки зрения. В топке лежали дрова, так?
- Да.
- По утрам там всегда прохладно?
- Весьма.
- А ночью?
- Тоже.
- Хорошо. Согласно вашей теории, завод будильника был на пять
тридцать. Мистер Сейбин поднялся и пошел ловить рыбу. Так?
