они замерли, осматриваясь.
Под низким, серым, покрытым облаками небом распростерся
мрачный коричневый ландшафт. Ничто не нарушало его монотонной
одноцветности, если не считать сугробов, все еще белевших в
низинах. Тишина царила в этом мире, нарушаемая лишь порывами
ветра и треском остывающей обшивки корабля позади них. Келлон
подумал, что этот мрачный мир не может вызывать никаких чувств.
Но глаза Дарноу сияли.
-- Мы должны использовать каждую минуту, -- бормотал он,
-- каждую минуту.
Через два часа тяжелое телерадиооборудование было
выгружено из корабля и на двух мотокарах отправлено на восток.
Одним их мотокаров управляла Лорри Ли, одетая в лиловый
синтетический костюм.
Келлон боялся, что тяжелые машины могут засесть в зыбучих
грунтах, поэтому отправился вместе с журналистами. Но вскоре
пожалел об этом.
Красотка Лорри Ли, чьи светлые волосы сияли даже в этом
мрачном свете, дала волю всем своим журналистским жестам,
выработанным долгими годами позирования перед камерой, когда
она возбужденно указывала на руины Нью-Йорка. -- Это просто
невероятно! -- кричала она в микрофон своей многомиллионной
аудитории на тысячах миров. -- Быть здесь, на Земле, увидеть
колыбель человечества. Это кое-что значит.
Это что-то значило и для Келлона. Он почувствовал спазм в
желудке. Повернувшись, пошел к кораблю, ощущая в тот момент,
что если на обратном пути Лорри Ли затянут зыбучие пески, это
не станет большой потерей.
Но этот первый день явился только началом. Космический
корабль быстро превратился в центр бесчисленных и бесконечных
телерадиопередач. Он был оснащен специальным оборудованием, с
помощью которого сигнал передавался по лучу на ближайшую
ретрансляционную станцию Федерации, а оттуда несся дальше к
населенным планетам.
Келлон обнаружил, что Дарноу, который должен был
координировать все это действо, оказался совершенно
бесполезным. Планета, которая была скрыта от человеческого
глаза несколько тысячелетий, представляла для него, историка,
рай. Поэтому большую часть времени он проводил вдали от
корабля, совершая свои собственные вылазки. На плечи его
помощника, серьезного беспокойного молодого человека, свалилась
неприятная обязанность противостоять жалобам и требованиям
неугомонных, темпераментных телезвезд.
Келлон чувствовал переполняющую его скуку, когда стоял и
наблюдал за всей этой происходящей вокруг него чепухой. Эти
люди работали не покладая рук, но его не интересовали ни они
сами, ни их передачи. Рой Квейли, молодой модельер мужской
одежды, провел полусмешной, полу- ностальгический показ древней
земной моды, в котором приняли участие хорошенькие девушки,
одетые в глупые костюмы, с которых он снял копию. Барден,
известный телевизионный продюсер, возглавил постановку фильма
из времен старой Земли. Джей Максон, восходящий политический
деятель в Конгрессе Федерации, обсуждал с Борродайлом
правительственные законодательные системы прошлых времен,
пытаясь таким образом заручиться поддержкой избирателей для
своей Общегалактической партии. "Арктурус Плейере",
великолепная группа исполнителей фольклора, читала старые
земные стихи.
Келлон подумал с отвращением, что все это только показуха.
Взрослые знаменитые люди вцепились зубами в возможность,
предоставленную им внезапной гибелью забытой всеми планеты,
подобно кривляющимся детям. А ведь в Галактике много настоящей
работы, например, работы в Управлении Исследований,
бесконечного, выматывающего, но увлекательного труда по
изучению других систем и миров. И вместо того, чтобы заниматься
ей, он был обречен находиться здесь несколько недель и даже
месяцев вместе с этими клоунами.
Но ученых и историков он уважал. Они сделали всего лишь
несколько передач, и их интерес не был фальшивым. Среди них
оказался Галлер, биолог, который с восторгом показал Келлону
пригоршню влажной почвы через неделю после их прибытия.
-- Посмотрите на это! -- гордо сказал он. Келлон опешил.
-- На что?
-- На эти семена. Это обычный сорняк. Посмотрите. Келлон
посмотрел и увидел, что из каждого семени торчал маленький
усик.
-- Они дают ростки? -- произнес он, не веря своим глазам.
Галлер радостно кивнул.
-- Я на это надеялся. Понимаете, в северном полушарии уже
наступила практически весна, согласно нашим заметкам, когда
солнце внезапно взорвалось и превратилось в белого карлика. В
течение нескольких часов температура упала, и поверхность
начала покрываться снегом и льдом.
-- Но это должно было убить всю растительную жизнь.
-- Нет, -- сказал Галлер.
-- Большие растения, деревья и кусты погибли. Но семена
более мелких впали в спячку. Теперь тепло, которое растопило
лед, вызвало их обратно к жизни.
-- Тогда здесь скоро появятся трава и цветы?
-- Очень скоро, по мере поступления тепла. И действительно
становилось все теплее по мере того, как проходили первые
недели пребывания на планете. В один из дней исчезла
облачность, и бриллиантовое солнце начало одаривать землю
бело-золотым светом. И однажды наступило утро, когда весь
ландшафт перед ними оказался покрытым зеленой травой.
Трава росла. Росли сорняки и вьюнки с такой скоростью,
словно знали, что это их последний сезон, который не будет
длиться долго. Пробивались новые ростки и начали появляться
цветы. Печеночницы, колокольчики, одуванчики, фиалки расцветали
вновь.
Теперь, когда больше не приходилось пробиваться через
грязь, Келлон выходил на долгие прогулки. Снующие люди вокруг
корабля, постоянное столкновение темпераментов, громкие,
взволнованные голоса -- все это окончательно доконало его. Он
чувствовал себя намного лучше вдали от них.
Трава и цветы вернулись, но все равно это был пустынный
мир. Прогулки по длинным неровным склонам действовали
успокаивающе. Теперь солнце стало ярким и приветливым, облака
редко появлялись на небе, а теплый ветер что-то нашептывал,
когда он сидел на склоне и глядел на запад, где не было никого
и не будет уже никогда.
-- Проклятая скука, -- думал он. -- Но, по крайней мере,
здесь намного лучше, чем там с этими болтунами.
Долгими часами он сидел так под лучами ласкового солнца,
чувствуя, как успокаиваются его нервы. Вокруг него волнами
колыхалась трава, а цветы склоняли свои головки под ветром.
Ни одного другого движения, никакой другой жизни. С
жалостью он подумал об отсутствии птиц в эту последнюю весну на
старой планете. Не было даже ни единой бабочки. Но теперь это
не имело значения. Все равно этот мир обречен.
Когда однажды в сумерках Келлон возвращался назад, он
внезапно заметил сияющий предмет в темном небе. Келлон
остановился, глядя на него, а затем вспомнил. Конечно, это была
луна старой планеты. Он совсем о ней забыл во время облачных
ночей. Он двинулся дальше, озаряемый ее слабым светом.
Когда он вошел в кают-компанию, то в миг лишился своего
недавнего спокойствия. Завязалась очередная перебранка, и все
присутствующие принимали в ней участие. Лорри Ли с видом
обиженного ребенка заявляла, что завтра она должна получить
время для ее специальной передачи для женщин, а кто-то еще
оспаривал ее требование. Молодой Беллей, помощник Дарноу,
выглядел уставшим и расстроенным. Келлон незаметно прошел мимо
них, закрыл дверь в своей каюте и налил себе выпить, в
очередной раз проклиная Управление за это дурацкое задание.
Он позаботился о том, чтобы выбраться из корабля рано
утром, прежде чем опять разразится столкновение темпераментов,
привычно оставив Вирессона за главного, и пошел к зеленым
склонам, прежде чем кто-либо успел его окликнуть.
Келлон думал о том, что осталось еще пять недель. Затем,
слава Богу, Земля подойдет так близко к солнцу, что кораблю
придется отойти в космос на безопасное расстояние. Пока не
наступил этот долгожданный день, он будет держаться, насколько
это возможно, вне поля зрения остальных.
Каждый день он проходил по нескольку миль. Он старался
уйти подальше от восточной части и развалин Нью-Йорка, где так
часто бывали остальные. Но он ходил в западном, северном и
южном направлении по зеленым, цветущим склонам пустынного мира.
По крайней мере, там было тихо.
Но вскоре Келлон понял, что если хорошенько присмотреться,
то можно было кое-что увидеть. Например, как менялось небо. Оно
никогда не было одинаковым дважды. Иногда оно казалось
темно-голубым, и по нему, подобно кораблям, плыли облака. Но
затем небо внезапно становилось серым и печальным, начинал
капать дождь, который прекращался лишь тогда, когда лучи солнца
пробивались через облака, превращая их в парящие ленты. Были
моменты, когда, сидя на краю холма, он слушал раскаты грома и
видел, как на западе темнело и собирались грозовые облака,
которые с громом и блеском молний проходили над землей, словно
армия гигантов.
Ветры и солнечный свет, сладость воздуха и вид луны,
ощущение растущей травы под ногами - все это казалось Келлону
странно естественным. Келлон бывал на многих планетах под
многими солнцами. Некоторые из них нравились ему больше, чем
эта, некоторые не нравились совсем, но нигде и никогда он не
встречал такого мира, который бы гак соответствовал состоянию
его души, как эта пустынная планета.
Ему стало интересно, на что она была похожа, когда на ней
росли деревья и жили птицы и животные. Какие города
существовали на Земле. Он брал фильмы-книги в библиотеке,
которые привезли с собой Дарноу и другие ученые, и просматривал
их по ночам, заперевшись в своей каюте. Не го чтобы все это его
сильно волновало, просто давало возможность держаться вдали от
каждодневных ссор и перебранок, к тому же ему было интересно.
После, совершая свои долгие прогулки, он пытался увидеть,
представить, какими были эти места в далеком прошлом. Должно
быть, в этой низинке обитали дрозды и скворцы, желто-черные
пчелы, опыляющие цветы, и росли огромные деревья с такими
странными названиями: вязы, ивы, клены. И бегали маленькие
пушистые зверьки, и в воздухе танцевал жужжащий рой насекомых,
и плавали рыбы и лягушки в озерах и ручьях -- симфония давно
прошедшей, давно забытой жизни.
Но были ли окончательно забыты все мужчины, женщины и
дети, жившие здесь? Борродайл и остальные много говорили в
своих передачах о людях старой Земли, но фразы звучали как-то
безлико, словно набор терминов, который давно ничего не значил.
Наверняка никто из тех миллионов не думал о себе, как о части
бесчисленного множества. Каждый из них был для себя и своих
близких уникальным и неповторимым созданием. Что все эти
болтуны могут знать о тех индивидуумах? Что может знать хоть
кто-нибудь?
Келлон время от времени находил их следы, останки
цивилизации, которые пощадил даже лед. Согнутый кусочек стали,
балка или брусок, сделанные кем-то. Куски бетона, который
когда-то представлял из себя дороги. По ним ходили мужчины и
женщины, спешащие по зову любви, амбиций, жадности или страха.
Но он обнаружил больше. Это была неожиданная находка. Он
шел вдоль ручья, протекавшего по узкой долине. В одном месте он
перепрыгнул его, а когда приземлился, подняв голову, увидел
дом.
Сначала Келлон подумал, что он сохранился каким-то
невероятным образом, хотя это казалось просто невозможным. Но,
подойдя поближе, понял, что это была всего лишь иллюзия.
