Он презрительно засмеялся и его глаза сверкнули.
- Мечтатели, дураки, одурманенные чрезмерными размышлениями, теперь
пришла ваша очередь кое-чему научиться! Мы породили вас. Ваш мозг должен
был служить нашим целям, так теперь и будет. С этой минуты вы будете нам
служить с подобающей детям покорностью, или умрете. Отправляйтесь назад и
скажите об этом своему немощному народу!
- В этом нет необходимости, - пробормотал Клид. - Мозг всех остальных
Четвертых Людей в данное мгновение связан с моим. И мы все согласны. Вы
наши отцы, но вы не должны уничтожать нас и самих себя, мир и мысль на
Альтаре. Мы должны спасти вас от этого - сейчас!
Лицо Хола Гормона исказила ярость и он открыл было рот, чтобы
закричать, но это произошло прежде чем он успел произнести хоть звук.
Хэммонд почувствовал, в своем мозге взрыв такой умственной силы, что
ему показалось, что голова его разлетится на кусочки. И все же
сопротивляясь этому удару, он понял, что до него долетели только отголоски
этого взрыва, который имел совсем другую цель. Он закрыл глаза и прижал к
ним ладони. Он знал, и это знание родилось не в его собственном мозге, это
действие было совокупной результирующей неизмеримой умственной силы всех
далеких Четвертых Людей, направленной через Клида и трех его спутников.
Этот мощнейший взрыв затих также быстро, как и возник. Хэммонд открыл
глаза и изумленно заморгал.
Потому что ничего не произошло.
Ничего. Ему показалось, что теперь в поведении Третьих Людей
появилось что-то странное.
Они больше не стояли с высокомерным и хозяйским видом. Некоторые из
них бессмысленно смеялись. Другие сидели в пыли и играли с маленькими
кусочками обгорелых обломков. Некоторые плакали или бродили, всхлипывая
как очень маленькие потерявшиеся дети.
- О, Боже, - прошептал Ример. - Вы...
Клид повернулся к нему, и Ример остановился, словно получил удар в
лицо.
- То, что мы сделали, мы сделали не ради вас! - сказал Клид с
горечью. - Помните это, уважаемые дедушки, не ради вас!
В лице Клида был холодный и ужасный гнев, и он отражался в глазах его
спутников, бледных и странных. Они смотрели на спотыкающихся, ползающих
инфантильных существ, которые были Третьими Людьми. Хэммонд посмотрел на
них и ему стало плохо.
- Мы не разрушали мозг наших отцов, - сказал Клид. - Мы только
очистили его от ненависти и жажды власти, от всех надежд и всех
воспоминаний. Они снова дети, умственно они такие же, как в тот момент,
когда вы дали им жизнь, но теперь мы будем о них заботиться и учить их, и
возможно, сделаем из них людей лучше, чем сделали вы. Но это ради них и
ради нас, а не ради вас, врамэнов, чье стремление к бессмертию привело нас
всех к вот этому!
Здесь на Альтаре вы причинили много вреда. Мы не потерпим здесь ни
врамэнов, ни хумэнов. Отзывайте свои корабли, которые вы отослали с
планеты и улетайте на них. И больше сюда не возвращайтесь.
- Но... - начал Ример.
Клид протянул руку и прикоснулся к щеке Третьего Человека, который
как ребенок играл в пыли рядом с ним. В этом жесте удивительно соединились
нежность и жестокая насмешка. Он не стал повторять то, что сказал, только
пристально посмотрел на Римера.
Ример сделал шаг назад.
- Очень хорошо, - произнес он. - Мы улетим.
Клид улыбнулся. Он посмотрел на Звезду Жизни, ее переливающийся свет
заиграл на его лице и отразился в его глазах жуткими вспышками.
- Это злая звезда, - пробормотал он. - Уже дважды люди находили ее, и
найдут снова. Они будут стремиться к ней, пока ее лучи будут давать жизнь.
Но я думаю, мы можем положить этому конец. Пожалуй, нам будет не слишком
трудно изменить ее гравитационное поле так, чтобы она притянула к себе
пыль туманности, эта горящая пыль окутает ее и ее лучи потеряют свою силу.
И тогда у нас здесь наступит мир.
Он повернулся спиной к врамэнам и протянул руки к Третьим Людям,
которые сидели в пыли рядом с ним.
- Идемте, - сказал он. - Пора домой.
После этого, время для Хэммонда остановилось. Он сидел в тени
разрушенной башни и глядел в пустоту. Усталость овладела им. Корабли
садились, подходили врамэны, что-то говорили ему, но он не отвечал.
Проходило время, другие подходили к нему и тоже что-то говорили голосами
Ивы и Квоббы, Тола Ора, дрожащие и испуганные голоса рассказывали ему, как
Четвертые Люди пришли в Вонн, и как оставшиеся там Третьи Люди стали вести
себя как дети, а хумэнов отправили в Шаранну. Хэммонд слышал их, но они
звучали как во сне, и видел все вокруг себя как сквозь серый туман.
Наконец туман рассеялся. Он находился в корабле врамэнов, мчавшемся
через пространство, когда он посмотрел на сканер, то изображение было
очень четким. Он увидел Звезду.
Она торжествующе сияла, изливая свой переливающийся свет на маленькую
планету. Он подумал, что ей недолго осталось так сиять. Подумал, что если
даже люди и найдут ее снова, то она окажется окутанной пылью, как обещал
Клид, и вражда между хумэнами и врамэнами закончится. Люди больше не будут
искать Альтар, и Тайан обретет вечное спокойствие.
- Хэммонд...
За его спиной послышался голос Квоббы. Он видел остальных. Ива
открыто смотрела на него. Джон Уилсон сидел ссутулившись посреди обломков
своих разбитых надежд. Только Квобба осмелился приблизиться к нему.
- Это еще не конец, - сказал он. - Они везут нас назад на Куум. Но
учитывая, как все обернулось, думаю, что они нас скоро отпустят. Ты
забудешь...
- Нет, - ответил Хэммонд.
Квобба вздрогнул.
- Ну, может быть, нет. Но вспомни, весь космос перед нами, и теперь
он весь открыт для нас, теперь, когда врамэнам больше нечего прятать. А ты
астронавт, один из самых первых. Ради этого стоит жить, Хэммонд.
- Правда? - спросил Хэммонд. - А было ли покорение космоса таким уж
хорошим делом? Мы думали, что будет, еще в двадцатом веке. Но так ли это?
Он посмотрел на экран, на слепой свет и темноту вселенной, но там не
было ответа на его вопрос. Да его никогда и не будет, потому что дело не в
добре и зле. Теперь человек уже не может выбирать, он сделал свой выбор
давным-давно, когда еще будучи получеловеком посмотрел на звезды и
возжелал их. Он и в будущем будет смотреть с желанием на галактики и дали,
недоступные современному восприятию, и будет пробиваться к ним, попадая в
многочисленные космические ловушки подобные этой, и всегда будет
стремиться обрести личное счастье, прежде чем погибнет в этой битве.
Хэммонду пришло в голову, что у него было это счастье, счастье,
которое многие пытались ухватить, но промахнулись. Ему пришлось преодолеть
время и пространство, чтобы найти его, и оно было с ним всего лишь час,
день, но оно было, и у него осталось воспоминание о нем, и внезапно он
почувствовал странное удовлетворение.
