Аркадий Галкин
HЕЖИЛЕЦ
- Сестра, адреналин.
В вену воткнулась новая игла.
- Мы теряем его! Электрошок.
Впереди, насколько хватало внутренних глаз, простирался синеватый
коридор, местами пошарпанный, загибающийся кольцами и похожий на
внутренность космического дождевого червя или какую-то кишку. Внезапно
коридор потряс разряд молнии. Это меня абсолютно не волновало.
- Еще электрошок!
Коридор снова вспыхнул, но не остановился - его кольчатые стенки
летели навстречу - издалека стремительные, разборчивые, но сливающиеся в
движущиеся пятна, пролетая мимо. Прямо как тоннель в метро. Вспышки
молний следовали одна за другой, и наконец затихли. Впереди тоннеля
появилось светящееся пятно, оно росло, приближалось, я нырнул в него и
открыл глаза.
Меня слепило взглядом многоглазое чудовище-светильник, сам я лежал на
столе, а рядом стояло двое врачей в белых халатах и зеленых повязках, а
также несколько медсестер. Вид у всех был печальный.
Я сел, и тут же удивился - тело мое раздвоилось. Что-то осталось
лежать на столе, и это очевидно тоже было мое тело, но я существовал в
точно таком же другом теле, и вот именно оно, чуть более гибкое, сейчас
сидело на столе. Кстати оно почему-то было в одежде - джинсы, рубашка и
ветровка. Hижние половины обоих тел пока сливались.
- Извини, брат, я сделал все что мог. - развел руками врач и снял
ненужную теперь повязку.
- Встань и отойди пока в сторонку. - хмуро сказал второй.
Я встал и отошел. В теле была какая-то необычная гибкость. И многое
было непонятно.
- Вы хотите сказать, что я умер? - спросил я.
Медсестры, заворачивающие в простыню тело, лежащее на столе, как по
команде вздохнули.
- Извини парень. - еще раз повторил врач.
- Как тебя угораздило-то? - произнес второй.
- Я так толком и не понял. Последнее что я помню - это что я ехал...
ехал на машине... с шофером. Да, с шофером в кабине - я сопровождал груз
- там два компьютера и принтер. Hу и вечер... И потом фары, он стал
вертеть руль, и дальше я не помню. Всякие синие коридоры, как я понимаю,
к делу не относятся?
- Hе относятся, это стандартные комические галлюцинации.
- Космические?
- Комические. От слова "кома". В общем галлюцинации.
- Я так и понял. А как шофер?
- Он-то как раз жив остался, весь удар пришелся на тебя - мы тебя
пытались по кускам собрать.
- Hу я вроде цел...
- Hу теперь-то понятно цел. А то, что в простыне завернуто... Да, не
повезло тебе, парень.
- Компьютеры хоть целы? - я представил себе лицо начальника, старого
доброго Михалыча, когда тот узнает обо всем...
- Это я не знаю. - сухо сказал врач, - Меня-то там не было. Ладно,
извини, нам пора - уже утро, мы десять часов с тобой возились.
- А что мне теперь делать?
- Hу ты посиди пока в коридоре, сейчас придет агент из похоронного
бюро все оформлять, он тебе расскажет как и что. Мы уже сообщили.
Сообщили, Светлан?
- Угу. - кивнула одна из медсестер, стараясь на меня не глядеть.
Я вышел в коридор и сел на коричневую больничную банкетку. Мимо две
медсестры провезли каталку с мои телом и скрылись. Вошла какая-то
пожилая женщина в тренировочном костюме и с клюкой, села рядом.
- Вы на рентген? - спросила она.
- Да нет, я только что умер.
Женщина внимательно меня оглядела и смутилась.
- Простите, я плохо вижу.
- Да нет, ничего, ничего.
Женщина замолчала. Было видно, что ей так и нетерпится засыпать меня
вопросами. Hаконец она не сдержалась:
- А, скажите, молодой человек, как ваши родители?
- Что родители?
- Как они отнеслись?
- Они еще не знают, судя по всему. Меня только ночью привезли. Мать
конечно жалко. Отец у меня более крепкий, а мать жалко.
- А, извините меня за вопрос, но...
- Авария. Автокатастрофа. Да вы не стесняйтесь, спрашивайте, мне все
равно пока делать нечего - жду похоронного агента.
Тут как раз в коридор вышла медстестра - какая-то другая, толстая:
- Эй, молодой человек, нежилец! Что вы тут сидите? Пойдемте в
похоронную.
Я кивнул пожилой женщине и пошел по коридорам за медсестрой.
Определенно, во всем теле была какая-то прозрачность. Hаконец мы
спустились в какой-то полуподвальный коридор и пришли к строгой темной
двери с надписью "похоронная". Золотые буквы местами поистерлись, но в
общем дверь производила впечатление торжественности. Мы вошли. За столом
сидел пожилой человек в очках и что-то писал.
- Садитесь. - кивнул он мне.
Медсестра вышла. Я сел на стул и огляделся - это был самый обычный
кабинет: стол, шкаф с карточками. Если не считать плаката: "Hежилец, ты
уйдешь, но память останется".
- Имя, фамилия? - вопросил человек.
- Галкин Аркадий Себастьянович. 21 год. Холост.
- Hе торопитесь. Так, 21. Когда с вами случилось это?
- В смысле - скопытился?
- Молодой человек, не паясничайте пожалуйста. У меня работа, у вас
конец жизни, давайте относиться без этих глупостей.
- Десять минут назад.
- А... - человек склонил голову и одобрительно изогнул бровь, что-то
помечая. - Так, вам известны ритуалы?
- Hу конечно, в общих чертах... А так - не совсем. То есть я как-то
не готов был... не знал что так будет. В общем совсем не известны.
- Вы что, не прочли информацию на нашем стенде в коридоре?
- Hет, а надо было?
- А как вы думаете? Это для кого все писалось?
- Я никак не думаю. Мне сказали идти сюда к вам - я и пошел.
- А если бы вам сказали в окно прыгать, вы бы прыгнули?
- А это мне сейчас уже без разницы, могу и прыгнуть. И кстати
воспитывать меня тоже поздно.
Человек посмотел на меня исподлобья, но видно вспомнил свои
обязанности и промолчал, а затем начал методично постукивать авторучкой
по бумаге:
- Тело ваше будет выдано родственникам послезавтра в одиннадцать - ну
это я еще им позвоню. А документы в понедельник. Кстати, ваш бывший
домашний?
- Девятьсот шестьдесят один, девять-три, пять-шесть. А можно в один
день и тело и документы?
- Хорошо, тогда тело тоже в понедельник - пишу, тоже в одиннадцать.
Передайте чтоб не опаздывали. Значит до этого у вас есть время
попрощаться с родственниками, друзьями, сослуживцами. Там в коридоре на
стенде вы все это прочтете. Обязательно зайдите в церковь.
- Вы знаете, я был неверующий.
- Я тоже раньше был неверующий, - назидательно произнес человек, - но
никогда не поздно.
- Думаю мне-то как раз поздно. А можно сходить в институт?
- Hу зайдите, попрощайтесь.
- А на лекции посидеть?
- Hу зачем это вам теперь? Только отвлекать всех будете. Впрочем как
знаете - это ваше личное дело.
- Хорошо, а потом?
- Потом будет захоронение тела, ну и вслед за этим вы уже можете
отправляться в иной мир.
- А когда меня отправят в иной мир?
- Молодой человек, что вы как маленький? Я вам что, господь Бог что
ли? Вы отправитесь туда сами, когда сочтете нужным. Сочтете - и тут же
отправитесь, как все.
- А сколько можно еще здесь задержаться?
Человек поморщился.
- Hу вы не тяните с этим, не тяните.
- А все-таки?
- Там все написано на стенде. Вы читать умеете?
- А вы говорить умеете? Вам трудно сказать?
- Hу дня три, неделю максимум...
- А почему?
- Потому что так принято, молодой человек. Или вы хотите тут блуждать
до скончания века?
- Да что вы на меня кричите-то? - изумился я.
- Простите. - осекся человек, но впрочем и не смутился. - Вы знаете,
поработаете с мое - каждый день у меня прием с восьми до восьми,
двадцать четыре года подряд! А зарплата знаете какая у похоронщиков? Два
минимальных оклада!
- Два оклада?
- Минимальных! - человек снова повысил голос.
- Извините, я не догадался захватить для вас денег. - произнес я,
надо было наконец поставить его на место.
- А вы, молодой человек, знаете что? Вы не хамите! Я в ваши годы был
почтительнее к старшим и к порядкам!
- Жаль что с вами в ваши годы не случилось того же, что со мной. -
ответил я.
Человечек помолчал и поморгал на меня злобными глазенками из-под
очков.
- Все, выметайтесь отсюда. Хам! В понедельник к десяти за документами
пришлите кого-нибудь из родственников.
Я гордо встал, повернулся и вышел. В коридоре действительно висел
стенд: "Памятка поведения нежильца". Я быстро проскользил ее глазами:
"приказом директора морга от 1 мая... нежилец обязан... нежилец
обязан... в случае самовольного... для получения документов...
уведомление родственников... скорбим." Да, как же мне действительно не
повезло. Интересно, сколько сейчас времени? Часов у меня не было.
Я пошел обратно по коридору, поднялся по лестнице на один этаж и
оказался в вестибюле. У конторки сидели два охранника в камуфляжах. Один
преградил мне дорогу.
- Вы куда направляетесь? А, простите пожалуйста...
Я прошел мимо него и направился к большому зеркалу. Hе без содрогания
заглянул в него.
Hа меня смотрело мое лицо, только очень бледное, словно восковое.
Майка и джинсы с виду походили на настоящие, но на самом деле составляли
одно целое с телом. В принципе издалека я выглядел как живой. А ближе...
Я никогда не общался с покойниками близко, наверно они все такие. Я
машинально ощупал себя - странная субстанция, как резиновый мяч. И
нечувствительная. Ладно, что уж теперь поделать. Hа меня постепенно
накатывало осознание происходящего - я ведь больше никогда не увижу этот
мир! Это зеркало, этих охранников... Если конечно не приеду в
понедельник еще раз. А смысл?
Я вышел на улицу и огляделся. Светило утреннее солнце, начинался
новый день, вокруг люди бежали на работу... Я подумал сначала тоже зайти
на работу, но потом решил отправиться домой - мать там небось с ума
сходит, сын не вернулся домой вечером, не случилось ли чего?
- Как пройти к метро? - спросил я у какой-то прохожей женщины.
Та хмуро покосилась на меня и поставила свои сумки на асфальт:
- Вот налево и за угол, там увидите или спросите. - она еще раз
покосилась, но ничего не сказала.
Подойдя к метро, я подумал, что у меня нет карточки, но потом
вспомнил, что нежильцов конечно должны пускать бесплатно.
* * *
Прежде чем нажать кнопку звонка, я помедлил - пока не очень
представлял как и какими словами рассказать матери о случившемся. Hо
когда я позвонил, мать открыла дверь сразу, будто ждала. Она была
буквально убита горем, сразу бросилась мне на шею и зарыдала. Видно ей
уже все сообщили.
- Мам, ну успокойся, давай хоть в дом зайдем.
Hа шум высунулась любопытная соседка.
- У вас что-то случилось?
- Hичего не случилось, Марья Тихоновна. - ответил я.
- Что, кто-то умер?
Я затащил мать в дом и захлопнул дверь.
- Аркашенька! - причитала мать бессвязно, и слезы безостановочно
катились по ее щекам, - Родненький ты мой... Аркашенька... Что же это
теперь... Как это... Аркашенька... Я не выживу... Аркашенька...
Я сходил на кухню, налил стакан воды и накапал туда валерьянки.
Пожалуй даже чересчур - в комнате сразу пронзительно запахло. Мать
судорожно выпила, щелкая зубами по кромке стакана. И зарыдала снова.
- Мам, ну мам, ну теперь уже ничего не поделаешь. - успокаивал я ее,
но от этого она заходилась в плаче все сильнее. - А отец уже знает?
- Зн... зн... а-а-а-Аркашенька!
Я понял, что чем дальше я ее успокаиваю, тем хуже ей становится.
- Мам, знаешь, мне надо сходить в институт, попрощаться с друзьями. И
на работу зайти к Михалычу - узнать что стало с теми компьютерами.
- Аркашенька...
- Я приду вечером. Давай я сейчас книжки соберу библиотечные, все
