голосования.
Контрольная панель стала красной.
- Вы отвергли мою просьбу, - сказал Вэйлок. - Роланд Зигмонт, могу я
узнать, почему?
- Я могу только предположить мотивы, которыми руководствовалось
Общество, - проговорил Роланд. - Очевидно, мы чувствуем, что твои методы
неприменимы, неприемлемы. Ты обвинен в готовности совершить преступление.
Нас тревожит твоя агрессивность. Мы не считаем тебя достойным занять место
среди амарантов.
- Но при чем здесь мой характер? Я Грэйвен Варлок и я уже был признан
амарантом.
Роланд сослался на слова Джакинт Мартин. - Ты зарегистрировался в
Актуриане как Гэвин Вэйлок. Так?
- Верно. Но это всего лишь...
- Значит, для закона ты и есть Гэвин Вэйлок. Грэйвен исчез. А ты
Гэвин Вэйлок. Бруд.
- Я зарегистрировался как Гэвин Вэйлок, реликт Грэйвена. Однако я
точная копия Грэйвена и, следовательно, имею право на все то, на что имел
право сам Грэйвен.
Джакинт рассмеялась. - Пусть на это ответит Роланд. Он специалист в
этих делах.
Роланд много говорить не стал:
- Я отвергаю притязания мистера Гэвина Вэйлока. Грэйвен был амарантом
очень мало времени, и его суррогаты не успели развиться.
- Но вы можете, - сказал Вэйлок, - проэкзаменовать меня по всему
прошлому Грэйвена. И когда я отвечу на все вопросы, вы сможете признать
меня суррогатом Грэйвена, и тогда я буду считаться новым Грэйвеном.
- Я не могу понять это. Вы можете быть реликтом Грэйвена, но никак не
его копией, суррогатом.
Спор затянулся. На центральном экране теперь были они оба. Спор
продолжался.
- Но разве это не ваша доктрина относительно суррогатов? - спросил
Вэйлок. - Разве вы не считаете каждый суррогат своей копией?
- Нет. Каждый суррогат абсолютно индивидуален до тех пор, пока в него
не введут личность прототипа. Только тогда он становится копией. Только
тогда он становится амарантом.
Вэйлок в первый момент не нашелся что ответить. Он казался на экране
смущенным и потерявшимся.
- Значит, суррогаты абсолютно независимые личности?
- В общем да.
Вэйлок обратился ко всем. - Вы все согласны?
На контрольной панели вспыхнул голубой цвет.
- Признавая это, - задумчиво сказал Вэйлок, - вы признаетесь в
ужасном преступлении.
Наступила тишина.
Вэйлок продолжал окрепнувшим голосом:
- Как вы знаете, я выполняю общественные функции. Они минимальны, но
реальны. В отсутствие канцлера я, вице-канцлер, обвиняю Общество Амарантов
в нарушении одного из основных законов.
Роланд Зигмонт нахмурился. - Что за чепуха?
- Вы содержите в плену взрослые личности, да. Моя обязанность
прекратить это насилие. Вы должны немедленно освободить личности, или
понести соответствующее наказание.
Негодующий шепот постепенно перешел в рев. Сквозь него прорвался
голос председателя:
- Вы сумасшедший.
Лицо Вэйлока на экране казалось маской из темного камня. - Вы сами
признали, что держите в заключении тех, кто не является вашими копиями.
Теперь вам нужно выбирать. Либо суррогаты - независимые личности, либо они
- копии протоамаранта.
Председатель отвел глаза. - Я буду рад предложить членам общества
ответить на это идиотское заявление. Секстон ван Эк?
- Это обвинение действительно идиотское, - сказал Секстон ван Эк
после некоторого колебания. - Более того, оно оскорбительно.
- Джакинт Мартин? - Ответа не было. Ее экран был пуст.
- Грандон Плантагенет?
- Я согласен с Секстоном ван Эк. Это обвинение нужно игнорировать. И
вообще, что он хочет?
- Либо примите меня в Общество Амарантов, либо отпустите свои
суррогаты, - сказал Вэйлок.
Тишина. Затем слабые смешки.
- Вы же знаете, что мы никогда не выпустим суррогаты в мир. Это
идиотизм, - сказал Роланд.
- Значит, вы признаете мое право войти в Общество Амарантов?
Панель стала оранжевой, затем красной.
Вэйлок заметно разозлился. - Вы забываете о разуме, о здравом смысле.
- Ты не обманешь нас. Мы не пойдем на твои условия, - послышались
голоса.
- Я предупреждаю: я не беспомощен. Однажды вы принесли меня в жертву,
и я много лет прожил в страданиях.
- Как это мы принесли тебя в жертву? - спросил председатель. Разве мы
виновны в преступлении Грэйвена Варлока?
- Вы осудили его на тягчайшее наказание за проступок, который
совершает один из сотни. Абель Мандевиль убил сразу двоих - но он
возродится в одном из своих суррогатов.
- Я могу только сказать, - проговорил Роланд, - что Грэйвен должен
был быть осторожнее до тех пор, пока не развились его суррогаты.
- Я не отойду в сторону, - страстно вскричал Вэйлок. - Я буду
требовать то, что положено мне по праву. Если вы отвергнете меня, я буду
столь же безжалостен, как и вы.
На всей мозаике отразилось удивление. Роланд с легкой улыбкой сказал:
- Хорошо. Если хочешь, мы рассмотрим твое дело, но я сомневаюсь...
- Нет. Я использую свою силу сейчас. Так что выбирайте сейчас...
- Какую силу? Что ты можешь сделать?
- Я могу освободить ваши суррогаты. - Вэйлок смотрел на них с
улыбкой. - Вообще-то я предполагал исход моих переговоров, так что их
освобождают прямо сейчас. И освобождение будет продолжаться до тех пор,
пока вы не признаете мои права или все суррогаты не будут освобождены.
Амаранты онемели. С экранов не доносилось ни звука.
Роланд неуверенно засмеялся. - Ну, теперь все ясно. Этот человек -
Гэвин и Грэйвен - понятия не имеет, где они находятся. Он не может
выполнить свою угрозу.
Вэйлок поднял лист бумаги.
- Вот суррогаты, которые уже выпущены:
Барбара Венбо 1513 Англеси Плэйс.
Альберт Пондиферри 20153 Скайхэвен.
Мэйдел Харди Клодекс Чендэри, Уиблесайд.
Карлотта Миппин 32863 Пять Углов.
Раздались крики ужаса. Амаранты начали обсуждать, нужно ли оставаться
у экрана или бежать в места хранения суррогатов.
- Покидать конклав бессмысленно, - сказал Вэйлок. - Сегодня будет
выпущена только часть суррогатов. Около четырехсот. Работа уже наполовину
сделана и будет закончена до вмешательства. Завтра будут выпущены
следующие четыреста суррогатов. И каждый следующий день тоже. А теперь -
вернете ли вы мне свои права, или я вас всех сделаю несчастными?
Лицо Роланда побледнело. - Мы не можем нарушить закон Кларжеса.
- Я не прошу нарушать законов. Я амарант и хочу, чтобы вы просто
подтвердили это.
- Нам нужно время.
- Я не могу дать его. Решайте сейчас.
- Я не могу говорить за всех.
- Голосуйте.
Роланд услышал звонок телефона, взял трубку. Когда он положил ее,
лицо его было окаменевшим.
- Все верно. Он прав. Суррогаты на свободе!
- Вы должны признать мои права!
- Пусть начнется голосование! - крикнул Роланд.
Замелькали огни... Все цвета... Зеленый... Желтый... Оранжевый... И
вот установился зелено-голубой цвет.
- Ты выиграл, - слабо сказал Роланд.
- И что теперь?
- Я поздравляю тебя, брат амарант.
- Вы снимаете с меня все обвинения и преступные намерения?
- Они уже сняты.
Вэйлок испустил глубокий вздох. Он сказал в микрофон. - Прекратить
операцию.
Затем он снова повернулся к экранам. - Приношу свои извинения тем,
кому я причинил неудобства. Могу сказать, что я смогу исправить все,
восстановить справедливость.
Раздался хриплый голос Роланда. - Ты доказал, что можно стать
амарантом при помощи жестокости и наглости. А теперь...
Лязгающий звук прервал Роланда. Десять тысяч пар глаз в ужасе
смотрели, как безголовое тело Вэйлока отваливается от экрана. А за ним
появилась Джакинт Мартин. На ее лице играла жуткая улыбка, глаза
расширились и сверкали:
- Вы говорили о справедливости - она свершилась. Я уничтожила
монстра. Теперь я запачкана кровью Гэвина Вэйлока. Вы никогда больше меня
не увидите.
- Подожди! - закричал Роланд. - Где ты?
- В доме Анастазии. Где еще может быть свободный экран для конклава?
- Тогда подожди. Я сейчас буду там.
- Давай быстрее. Все равно ты найдешь только тело обезглавленного
монстра.
Джакинт Мартин выбежала на посадочную площадку, где ее ждал Старфлаш.
Она вскочила в кабину. Кар взлетел, как ракета, в темное небо.
Кларжес ярким сиянием горел внизу - и на севере, и на юге, и со всех
сторон.
Старфлаш сделал вираж и со свистом устремился вниз, к реке Шант.
В каре сидела женщина. Большие глаза ее горели решимостью, лицо
превратилось в безжизненную маску. Кларжес, любимый Кларжес, окружал ее со
всех сторон. А впереди ее ждала черная маслянистость реки, на поверхности
которой играли блики оранжевых огней Кларжеса...
Глава 19
1
В городе было на удивление спокойно. Утренние газеты с большой
осторожностью сообщили о прошедших событиях, так как издатели не были
уверены, какой линии им придерживаться. Население пошло на работу, почти
не понимая, что же предпринял Гэвин Вэйлок.
А среди амарантов имя Гэвина Вэйлока вызывало целые взрывы страстей -
ведь Вэйлок сообщил на конклаве, что четыре сотни убежищ суррогатов были
открыты. 1762 суррогата были выпущены.
Амаранты были в шоке. Ведь они теперь стали уязвимыми, как простые
смертные. Вечность для них стала делом случая.
Четыреста амарантов получили сильнейший нервный шок. Они прятались в
убежища, в подвалы, боясь выйти на улицы.
Совет Трибунов собрался на чрезвычайную сессию, но так и не смог
найти какое-либо решение.
Канцлер Имиш выступил по радио и заявил, что Вэйлок не имел права
использовать свое служебное положение, так как к этому времени он был
уволен. И все его действия были незаконными.
Общественность понемногу начала воспринимать случившееся и
реагировать. Некоторые были возмущены посягательством на старые традиции,
другие потихоньку радовались. Вэйлока считали и жертвой и по всей
справедливости наказанным преступником. Лишь немногие могли заниматься
работой. Многие тысячи бросили все и проводили время, обсуждая то, что
произошло. Куда это должно было привести? Проходили часы, дни... Кларжес
ждал...
2
Винсент Роденейв также принимал участие в событиях драматической
ночи. Наняв кар, он полетел в Суверен Аплэнд, которых находился в сорока
милях к югу от Кларжеса, и приземлился возле одинокой маленькой виллы.
После некоторых усилий он проник на виллу и вошел в центральный холл.
На голубых матрасах там лежали три версии Анастазии де Фанкур -
абсолютные копии протоАнастазии. Глаза их были закрыты. Они находились в
трансе - все абсолютные копии друг друга - вплоть до завитков черных
волос.
Роденейв с трудом сдерживал свои эмоции. Он наклонился к ним.
Дрожащие руки ласкали обнаженные тела трех Анастазий.
Но вот одна из них проснулась. И тут же проснулись остальные две.
Они воскликнули от удивления. В смятении они старались чем-нибудь
накрыть себя от жадного взгляда Роденейва. Хорошо, что их было трое: одна
сгорела бы под таким взглядом.
- Анастазия умерла, - сказал Роденейв. - Кто из вас старшая?
- Я, - сказала одна из них. Перед Роденейвом вместо трех копий вдруг
оказалась Анастазия и две ее копии.
- Я Анастазия. - Она повернулась к своим копиям. - Возвращайтесь ко
сну. Я выйду в мир.
- Вы выходите все, - сказал Роденейв.
Анастазия в замешательстве посмотрела на него. - Так нельзя!
- Но так будет, - сказал Роденейв. - С тех пор, как последняя
