Какое страшное слово ты произнес...
- Но это лучше, тем те унижения, которые готовят нам Октавиан!
- Нет, нет - . Мне страшно слышать такие речи... - застонав, Клеопатра
прошлась по залу.
Подойдя к окну, она с минуту невидящим взором смотрела на последние
догорающие отблески, заката.
- Неужели все пути для бегства отрезаны? - обернулась, наконец, она к
Антонию.
- Бежать недостойно римлянина, - глухо ответил тот. - Лучше умереть в бою
или броситься на. меч, чем покрыть свое имя позором на все времена.
- Но я те хочу умирать!
- Я для тебя пожертвовал всем, Клеопатра, - Антоний заговорил быстро и
страстно, не свода с лица Клеопатры горящих глаз. - Ради тебя я отказался
от власти в Риме и уступил Италию Октавиану; посвящая тебе все свое время,
я перестал заниматься государственными девами, управление восточными
провинциями ускользкуло из моих рук, мои наместники один за другим стали
изменять мне и переходить ва сторону Октавиана...
- Но при чем здесь я? Ты сам назначал их!
- Всюду предатгельство, обман, измена... - продолжал Антоний и глаза его
затуманились слезами. - Прошлой ночью пришли дурные вести из Кирены.
Наместник Ливии Луций Скарп, мой старый друг, обязанный мне своей карьерой,
которому я приказал стянуть войска к Александрии, подчинил свои легионы
Октвиану...
При этом известии Клеоптра вскрикнула в ужасе.
- Значит, надежды нет?
- Надеятъся нам осталось только на милость богов,- мрачно заключил
Антоний.. - Может бытъ, там, в неведомых долинах Страны Мертвых, они
соединят нас так, как мы были соединены на земле...
- Лишиться престола, жизни... - прошептала Клеопатра. И добавила
мысленно, устремив взгляд на Антония: "Из - за этого старого, грубого
вояки, которого я никогда не любила.."
Тот вздрогнул, словно прочитав ее мысли.
- Клеопатра! - он бросался к ней. - Почему ты так холодна ко мне все эти
последние дни? Ведь я люблю тебя даже больше, чем прежде! Скажи, скажи же
мне, что и ты меня любишь...
Клеопатра не ответила. Замешкавшись, она опустила глаза.
- Горе мне... - простонал Антоний. - В эти минуты я должен быть у
Канопских ворот, где мои верные воины из последних сил сдерживают натиск
легионеров Октавиана... А вместо этого я здесь, у твоих ног.. Я все принес
тебе в жертву, Клеопатра, все - карьеру, славу, владычество над Римом, а ты
за это платишь мне черной неблагодарностью! Я отрекся от собственных
предков, чтобы соединиться с тобой узами брака и положить начало новой
царской династии в Египте. Ты знаешь сама, что - именно это дало повод
Октавиану развязать против меня войну!
- Да, Антоний, я знаю, - слабо, как эхо в дворцовых переходах,
откликнулась Клеопатра.
- Приди же ко мне, - вскричал Антоний, - обними меня, как обнимала
прежде...
Но Клеопатра не шевельнулась. Она молча смотрела в окно. В ее взгляде
сквозила тоска, губы дрожали.
Тогда Антоний, ревя, как дикий зверь, подскочил к ней, сжал ее в
страстных объятиях и впился губами в ее рот. Клеопатра пыталась
отстраниться, но ее холодность только распаляла его страсть. Тяжело дыша,
он бросил ее ва ковер и сам довалился вместе с ней, но в эту минуту за
дверью послышались громкие голосу стражников и в дверь просунулось
озабоченное лицо Бренна.
- Ну, что там такое? - громовым голосом проревел недовольный Антоний.
- Срочное довесевие из Канопы, господин, - ответил Бренн. - Солдаты без
тебя отказываются воевать. Среди них ходят разговоры, что, ты
прохлаждаешься в объятиях гречанки, в то время как они проливают кровь на
защитных укреплениях.. Они хотят видеть тебя, господин!
- Пошли гонца с известием,.что я прибуду в войска тотчас, - с этими
словами Антоний, тяжело засопев и даже не оглянувшись на простертую на
ковре Клеопатру, поднялся и быстро вышел из мраморного зала.
Спустя минуту в углу открылась дверца и оттуда выскользнула верная
Хрисида.
- Что он с тобой сделал, о добрая госпожа? - прошептала онц, наклоняясь
над Клеопатрой. - Ты так бледна...
- Мужлан... - в гневе проговорила царица. - Сиволапый мужлан... И как
только я терпела его все эти годы?..
Она достала тонкий шелковый платочек и тщательно протерла им искусанный
Антонием рот.
- Хрисида, - словно вспомнив о чем - то, она порывисто обернулась к
служанке. - Ты не забыла, где живет тот юноша?..
- Нет, нет, царица! У фаросской дамбы, в доме Клеодема. Аретея уже пошла
за ним...
- Ты правильно сделала, Хрисида, что послала за ним. Мне страшно будет
нынешней ночью оставаться одной... А утро, я чувствую, будет еще ужаснее...
- Не надо так отчаиваться, царица. Может быть, еще успеют подойти войска
из Ливии и Антоний одержит победу...
- Эти войска никогда не подойдут, Хрисида. И мне осталось только два
исхода: умереть или испытать позор рабства...
- Не говори так! Молись матери Изиде, и она поможет тебе.
- Антоний не уйдет в царство Аида, предварительно не отправив туда и
меня... - задумчиво прошептала Клеопатра. - Погибнуть от руки человека,
которого я никогда не любила, которого я ненавижу!.. - Клеопатра закрыла
лицо руками и некоторое время пребывала в горестном молчании. - Так ты
говоришь, Аретея уже пошла? - встрепенулась вдруг она. - Ступай же и ты,
встреть его у входа во дворец и проведи незамеченным к моим покоям!
Служанка кивнула и выскользнула из зала, не заметив, как в полутемной
прихожей за дверью метнулась в тень приземистая фигура старого евнуха.
Как только стихли удаляющиеся шаги Хрисиды, Тирс, который все это время
подслушивал под дверью, вышел из темного угла.
- Клеопатра послала служанок за каким - то юношей... - в задумчивости
пробормотал он и вдруг засмеялся, потирая свои маленькие сухие ладони. -
Они хотят провести его сюда незамеченным... Хе - хе - хе... Незамеченным!..
Антония наверняка заинтересует эта новость, а мне принесет несколько лишних
золотых... Хе - хе - хе - хе...
Глава III
Островерхий шпиль Алексавдрийского маяка, считавшегося одним из чудес
света, отчетливо выделялся на фоне усыпанного звездами неба. На верхушке
шпиля горел огонь, многократно усиленный сложной системой зеркал, отчего
казалось, будто ослепительно - белый фонарь сверкает над просторной морской
гаванью.
В последние дни, особенно после того, как флот Антония перешел на сторону
Октавиана, корабли нечасто показывались в гавани. Всего около двух десятков
парусников и галер покачивалось на приколе, да еще два корабля маячило на
горизонте, как бы в сомнении - направиться к городу или нет.
Островок Фарос, на котором высился знаменитый маяк, был соединен с
городом узкой и длинной дамбой. Там, где эта дамба выгибается дугой
обращенной в сторону моря, стояли две фигуры в темных, спадающих до земли
плащах.
- И как только тебе не надоедает стоять здесь целыми днями, вглядываясь в
горизонт! - сказал один из мужчин - приземистый бронзовокожий человек с
густой бородой. - Пойдем - ка лучше в таверну и выпьем по стаканчику
доброго киликийского вива. - Уж сегодня - то ждать корабля. и вовсе не
имеет смысла!
- Почему ты так думаешь, Клеодем? - светловолосый юноша живо обернулся к
нему. - Ведь уже который день погода благоприятная для морских путешествий,
дует попутный ветер для тех, кто плывет сюда из Греции и Кипра...
- Гавань блокирована кораблями Октавиава, - ответил старый Клеодем. -
Взгляни, Пертинакс, на те парусные галеры, которые застыли в отдалении.
Думаешь, они пропустят сюда хотя бы одно судно?
- Проклятье! - в досаде и нетерпении воскликнул молодой британец. -
Скорей бы кончилась эта никому не нужная война и в Александрийской гавани
установилось нормальное судоходство! Корабль с моей родины, по моим
подсчетам, должен прибыть.со дня на день.. Судьба - сыграет со мной злую
шутку, если он попадет в руки Октавиана! .
- Поэтому для тебя же будет лучше, если он задержится на несколько дней.
Война к тому времени кончится, Антоний обпожен в Александрии и обречен, он
будет разбит, и порядок, надо надеяться, восстановится...
- Смотри, показался парус! - воскликнул Пертинакс, показывая рукой на
увеличивающуюся точку на горизонте.
- Это наверняка одно из сторожевых судов Октавиана, - сказал Клеодем,
беря своего молодого друга под локоть. - Идем, нам ведь еще надобно
подумать о том, как переждать грабеж и резню, которые неминуемо устроят в
городе победители... .
- Стой, Кпеодем. Я вижу на парусах корабля знаки моего родного племени...
Это корабль из Британии! Ура! Корабль из Британии! - Пертинакс сорвал с
себя плащ и радостно замахал им. - Я ждал этого часа двадцать лет, с того
самого момента, когда легионеры Цезаря увезли меня ребенком из дома моего
отца... Нет для меня счастья большего, чем видеть эти паруса! Это самая
счастливая минута в моей жизни, Клеодем!
- Не вовремя она наступила, ох, не вовремя. - пробормотал моряк.
Словно в подтверждение его слов к британскому кораблю направились две
римские галеры. Парусник двигался к гавани полным ходом, пользуясь попутным
ветром, но более медлительные, шедшие на веслах суда Октавиана были ближе к
городу. Они шли ему наперерез, намереваясь подойти с обеих сторон.
Пертинакс и Клеодем, затаив дыхание, следили за этой гонкой. Парусник и
две галеры столкнулись у самого входа в гавань, в каком - нибудь километре
от Фаросского маяка. Его ослепительный белый свет заливая темную лазурь
безмятежных вод и три сражающихся корабля. Британские воины в круглых
шлемах, с выпуклыми щитами и длинными мечами в руках высыпали на палубу,
отбивая атаки римлян, которые перекидывали через борт канаты с крючьями на
концах. Британцы пытались избежать абордажного сближения, они отталкивали
свой корабль от галер, но это было не так - то просто сделать. Отряд
римских матросов перебрался через борт на палубу парусника, где тотчас
закипел бой. Звон железа и крики сражающихся долетели до дамбы, волнуя
обоих друзей.
Пертинакс, вгляделся в сумерки, поминутно хватался за меч, его глаза
блестели, на разгоревшемся лице выступили капли пота.
- Неужели они не отобьются, Клеодем?.. - вскрикивал он. - Клянусь богами,
тогда умру от отчаяния!..
- Похоже, твоим сородичам удается отбить натиск, - отвечал Клеодем,
зоркими глазами моряка наблюдая за схваткой. - Они мужественные воины, не
чета новобранцам, которые служат на римских галерах...
- Ты прав! Римлян сбрасывают за борт! Наша берет!. Ура!..
- Погоди радоваться... От этих галер не так легко отделаться...
- Смотри, на носу галеры вспыхнул пожар! - закричат юноша.
- Да, Пертинакс, британцы пустили в ход горящие стрелы! Ловко, ничего не
скажешь...
- Клеодем, римляне в панике! Бой окончен!
- Боюсь, что он только начался. Теперь воины Октавиана будут драться с
отчаянием обреченных, и твоим соплеменникам придется трудно.
- Римляне, удирая от огня, прыгают за борт!
- Это не римляне, а рабы, сидевшие на веслах. Ты плохо знаешь римлян,
Пертинакс. Смотри, они предприняли новую атаку на парусник!..
Друзья настолько увлеклись зрелищем морской битвы, что не заметили
девушку, торопившуюся к ним по дамбе со стороны города.0на была закутана в
широкий пеплос, развевавшийся на ветру, голову накрывала темная накидка.
- Кто из вас Пертинакс? - спросила она, подойдя к мужчинам. - В доме
Клеодема меня послали на дамбу, сказав, что Пертинакс должен находиться
здесь.
- Значит, выищите меня, - ответил молодой человек. выступая вперед. - Но
кто вы и какое дело у вас ко мне?
- Меня зовут Аретея, а послала меня за вами Хрисида, служанка нашей
доброй царицы...
- Что - нибудь случилось с Клеопатрой? - вздрогнув, спросил юноша.
- Она нуждается в защите этой ночью, - ответила посланница, - а верных
людей у нее очень мало... Вот, взгляните... - и в доказательство своих слов
девушка протянула Пертинаксу брошь, выточенную в виде жука - скарабея, -
точную копию того, которого юноша несколько часов назад получил из рук
Клеопатры.
Он порывисто схватил украшение и благоговейно поднес его к губам. И тут
