кровь, могучее тело изогнулось в агонии, глаза выкатились из орбит и
остекленели...
В эту минуту в конце улицы показался конный отряд дворцовой стражи. Толпа
нападавших, оставив раненых и убитых, бросилась врассыпную.
Царица сделала юноше знак приблизиться. Тот выпрямился и, тяжело дыша и
вытирая с лица пот, шатнул к носилкам.
Светлые, широко раскрытые глаза его с нескрываемым восхищением
рассматривали красавицу, залитую блеском многочисленных бриллиантов.
Пресыщенная всеобщим поклонением, Клеопатра при этом взгляде все же ве
могла сдержать довольной улыбки.
- Ты спас мою честь, незнакомец, - произнеспа она, - а для меня это
больше, чем жизнь. Скажи мне, кто ты?
- Я Пертинакс, - ответил юноша, - родом из Британии.
- Британии? - переспросила царица. - Кажется, твою страну покорил
покойный Цезарь?..
- Ему не удалось лишить нас свободы, - гордо ответил победитель нубийца.
- После того, как Цезарь покинул Британию, наши вожди подняли восстание и
покончили с римским владычеством!
- Но как же ты сам очутился здесь, в такой дали от родины?
- Я сын Рогебора, самого могущественного из британских королей. Ребенком
Цезарь взял меня в заложники и увел в Рим. Там я получил образование,
выучился вашему языку и вашим обычаям. Все эти годы я мечтал вернуться на
родину, где меня ожидает престол моего отца... Мне пришлось много
странствовать; я посетил немало морских портов в надежде встретить судно,
прибывшее из Британии или направляющееся туда. В Милете мнеуЖавнулось
счастье; через тамошних купцов я послал весть о себе на родину, и теперь
здесь, в Александрии, ожидаю корабль, который должен прибыть за мной.
- Ты храбро сражался, Пергинакс, - молвила Клеопатра, - и вправе
требовать от меня все, что захочешь. Проси же...
Юноша заколебался. Легкая краска залила его бледное, гладко выбритое по
римскому обычаю лицо с грубыми и вместе с тем благородными четами.
- Смелее, Пертияакс! - подбодрила его царица, развернув веер. - Если твое
желание кажется тебе безумным, все равно - проси! Я не люблю оставаться в
долгу!
- Не смею, о царица... - пробормотал смутившийся британец. - Твой
благосклонный взгляд - самая большая награда для меня...
Тогда Клеопатра вынула из своей роскошной прически бриллиантовую брошь и
протянула юноше.
- Возьми это от меня, - сказала она, - и скажи, где тебя можно найти.
Вокруг меня слишком мало преданных людей, чтобы я могла пренебрегать ими...
- Я живу в доме Клеодема у фаросской дамбы, - ответил Пергинакс и
добавил, посмотрев прямо в глаза Клеопатре: - В случае цужды ты всегда
можешь рассчитывать на меня.
- Еще раз благодарю тебя, мой друг. До встречи! - и Клеопатра,
улыбнувшись, откинулась на подушки. Служанка задернула занавесь, скрыв
царицу от глаз Персинакса.
К этому времени подоспевшие легионеры плетками и мечами разоняли толпу.
Они хлестали всех подряд, досталось и Пертинаксу, который вынужден был
поспешно удалиться.
Снова зазвенели трубы, эфиопы подняли носилки и продолжали неторопливый
путь к Лохиа.
Глава II
Солнце уже зашло, когда Клеопатра приступила к своему ежедневному
вечернему туалету в алебастровом зале дворца. Сквозь широкие окна в зал
вливался багряный свет, еще реявший на бледном безоблачном небе. От моря
повеяло, наконец, освежающей прохладой. В полу посреди зала был выложен
неглубокий бассейн из белого кафеля, и царица, раздевшись, с наслаждением
погрузилась в его прозрачную воду. Служанки между тем приготовляли для нее
вечерний наряд.
Царица вышла из воды и девушки обтерли ее пушистыми полотенцами и
умастили ее стройное тело душистым мирром. Клеопатра была задумчива,
рассеянный взор ее был устремлен на закатную даль за окном.
- У меня - не выходит из головы тот юноша, который так храбро вступился
за меня сегодня". - призналась она Хрисиде, когда остальные служанки
удалились. - Не правда ли, он мужественен и очень мил?
- По - моему, он влюбился в тебя... - откликнулась Хрисида.
Клеопатра с ее помощью начала одеваться.
- Что говорят во дворце? - спросила она. - Когда Октавиан начнет штурм?
Может быть, у Антония все - таки достанет солдат, чтобы отразить его?
Хрисида вздохнула в ответ.
- Никто ничего толком не говорит, о моя царица, - произнесла она с
печалью в голосе. - Но по поведению охраны и дворцовых слуг можно судить о
том, что дела наши плохи... Стражники разбегаются; за последние три дня их
число уменьшилось больше, чем наполовину. Рабы выказывают непокорство и
дерзят. Сам Антоний, устрашенный угрозами Октавиана подослать к нему тайных
убийц, почти не показывается во дворце, разве только в сопровождений
вооруженных телохранителей...
- Сегодня в храме Сераниса мне было дано странное предсказание... -
помолчав, молвила Клеоватра. - Жрец предрек, что в эту ночь Изида, богиня
любви, прикоснется ко мне своим магическим жезлом; восторг и горе, жизнь и
смерть - все смешается в этом прикосновения...
- А я думаю совсем о другом, царица! - прошептала Хрисида, испуганно
оглядываясь, - Сегодня с утра легионеры, которые охраняли твои покои, куда
- то пропали.. У дверей остался только Тирс, но на этого коварного евнуха
надежды мало... Если во дворце взбунтуются слуги и, в угоду Октавиану,
попытаются захватить тебя...
- То мне не останется ничего другого, как предать себя в руки судьбы, -
закончила за нее Клеопатра. - Сегодня боги уже избавили меня от позора,
послав мне этого юного варвара. Может быть, они и в дальнейшем будут
милостивы ко мне...
- Всюду измена, царица, нам не на кого положиться, - продолжала Хрисида,
- кроме разве что Антония, но он далеко, у Канопских ворот, пытается
организовать оборону города".
- Ты единственвая, Хрисида, на кого я могу положиться в эту трудную
минуту...
- Нет! - горячо воскликнула девушка. - Есть еще Пертинакс! Он любит тебя,
он готов отдать за тебя жизнь... Разве ты не прочла это в его глазах?
Позволь я пошлю за ним. Нам будет намного спокойнее этой ночью, если он
будет нести охрану у дверей твоей опочивальни!
Хрисида вслух высказала то, о чем Клеопатра думала с самого момента
встречи с юным британцем на алексавдрийской улице. Ее глаза загорелись, она
порывисто стиснула плечо служанки.
- Ты права... - прошептала она. - Пошли за ним Аретею... Но сначала подай
мне каласирис: Антоний обещал явиться к этому часу, а я еще не одета...
В эти минуты у дверей алебастрового зала стояли двое: широкозадый евнух
Тирс, приставленный Антовием прислуживать царице, а заодно и шпионить за
ней, и громадный дворцовый раб, негр Гиг.
Полуголый, лоснящийся от пота африканец с кольцом в носу жадно прильнул
глазом к щели в дверях и неотрываясь разглядывал купающуюся обнаженную
Клеопатру. По временам он восторженно причмокивал толстыми губами и
испускал сладострастные стоны.
- Вот это женщина! - приговаривал он, в то время как старый евнух
пробовал на зуб золотой денарий - плату, выданную ему Гигом за возможность
украдкой любоваться на голую царицу. - Кажется, полжизни отдал бы за то,
чтоб сжать это тело в объятиях...
- Бабенка не про твою честь. - в угрюмой насмешке осклабился евнух. - Иди
обнимай грязных потаскух в портовых тавернах.
Гиг ничего не ответил, он бурно дышал, не отрывался от щели и чесал
пятерней пониже своего толстого волосатого живота.
- Ну все, хватит! - сказал наконец евнух. - Сейчас царица направится в
апартаменты Антония, и если тебя увидят здесь, то не избежать тебе кандалов
и карцера. Ну, пошел отсюда, черномазый!
- Еще минуту.Тирс, еще одну минуту!..
- Ни минуты больше. Пошел, говорят тебе, иначе я кликну стражу!
Гиг, не поворачивая головы, вынул из - за пояса еще один золотой. Евнух
ловко его схватил и тотчас попробовал на зуб.
- И все же поторапливайся, - сказал он беспокойно. - Солдаты, посланные
Антонием для сопровождения царицы, могут появиться здесь в любую минуту...
Да я уже, кажется, слышу шаги...
- Кончаю... - застонал Гиг. - А - а - а... Что за женщина! Если бы хоть
одна из моих шлюх была хоть отдаленно похожа на нее!..
- Прочь отсюда, раб! - взвизгнул Тирс, тревожно сверкнув глазами. - Сюда
идет стража!
Он дал пинок отскочившему Гиту и, схватив - копье, вытянулся у дверей
алебастрового зала. Едва сластолюбец скрылся за портьерой, как из конца
коридора послышался топот нескольких десятков тяжелых шагов и в прихожей
появился.отряд дворцовых гвардейцев. Это были римляне, ветераны Антония. На
их круглых щитах было выбито имя Клеопатры, а их бронзовые доспехи украшал
рельефный профиль царицы.
- Антоний ожидает повелительницу в зале Юпитера, - торжественно возгласил
центурион - старый галл по имени Бренн. - Coблaгoвoлит ли oнa выйти?
- Думаю, что да, - с льстивым поклолом отвечал евнух. - Я доложу
государыне...
И, приоткрыв дверь, он проскользнул в алебастровый зал.
Клеопатра закончила одеваться. В последние месяцы, когда стража в тревоге
ожидала развязки войны между Антонием и Октавианом, царица, к всеобщему
удивлению, ударилась в почитание старых египетских святынь. Она начала во
всем подражать женам древних фараонов, даже в одежде. Греческая туника и
стола были оставлены ею, парадной одеждой Клеопатры сделался каласирис -
тесно облегающий вязаный "футляр", обрисовывающий фигуру и настолько узкий,
что ходить в нем можно было только мелкими шагами. Поверх белоснежного
каласириса она надела такой же белоснежный жилет, оставлявший открытой
грудь. Жилет был усыпан драгоценностями, а на грудр широким воротником
сверкали два десятка изумрудных и берилловых бус, добытых Клеопатрой в
гробницах древних фараонов. Убранство довершал пышный черный парик,
геометрически обрамлявший прекрасное лицо с правильными греческими чертами.
Дугообразные брови и длинные загнутые ресницы глаз были подкрашены тушью,
рот алел мягким кармином.
Когда Клеопатра вышла из зала, легионеры склонились перед ней - не
столько из почтительности, сколько пораженные ее необычайной красотой.-
За царицей шла Хрисида, обмахивая ее страусовым опахалом. Далее следовали
другие девушки. Маленькая процессия, окруженная воинами, направилась по
гулким переходам полупустого темнеющего дворца.
Выходя из алебастрового зала, Клеопатра успела заметить под тяжелой
парчовой портьерой у стены чьи - то босые черные ноги... Она тотчас поняла,
что это снова Гиг. Она рещила при первом удобном случае сказать Антонию об
этом назойливом рабе; его слишком откровенные и жадные взгляды раздражали
царицу.
Антоний дожидался Клеопатру в небольшом, овделанном мрамором зале, стены
и потолки которого украшали барельефные сцены из жизни главного римского
бога. В боевой кольчуге, одетой поверх льняной туники, Антоний выглядел еще
довольно моложаво для своих пятидесяти пяти лет, хотя военные поражения и
измены последних месяцев сильно состарили его. Он был высок, статен и
красив, блестели его глубокие синие глаза, завивались прядями черные
волосы, обильно посеребренные сединой. На открытом суровом лице читались
тревога и скорбь. При появлении Клеопатры морщины на его лбу разгладились,
а затуманенный взгляд прояснился.
Когда они остались одни" он с криасом: "О! моя царица!" - бросился перед
ней на Кошении принялся осыпать страстными поцелуями ее руки, унизанные
перстнями.
- Есть ли сообщения от Октавиана? - спросила царица. - Что с нами будет,
когда он войдет в город?
- Я направил ему около дюжины писем, но ответа не получил ни на одно! -
воскликнул в отчаянии Антоний. - Умолять его бесполезно, он ненавидит меня!
- Я уверена, что он пощадит вас, - продолжала царица, - мы ему нужны
живыми для того, чтобы в триумфе провести нас по улицам Рима перед ликующей
толпой...
- Нет, этого не будет! - Антовий с силой сжал те руки. - Я лучше убью
себя.. Умрем вместе, Клеопатра, покажем хотя бы смертью своей нашим
клеветникам пример самопожертвования и благородства!
- Умереть? - Клеопатра в испуге отшатнулась, вырвала руки из его рук. -
