названием Дабро Дамо.
- Я слышала о них. Но я ни за что не могу вообразить себе Хоррама
Кабира, перебирающим четки в христианском монастыре.
- Очень сомневаюсь в том, что он делает это. Правда, кто знает? У
этого человека настолько эксцетричные привычки, что он велит присылать
себе информацию курьером, а не через компьютер. Спорю на все, что имею,
что вход в компьютер там же, кде и он, в монастыре. Никому и в голову не
пришло сы искать компьютерную систему в каком-то захудалом монастыре.
- Но туда не пускают женщин! - она посмотрела на меня. - Туда не
пускают даже ни одна животное женского пола, чтобы оно не помешало этим
монахам в молитвах, и не отвлекало от высоких помыслов.
Ее губы задрожали, как будто она не знала, рассмеяться ей или
зарыдать. Наконец она рассмеялась.
- Я не знаю, почему смеюсь... Это ужасно!
Она оперлась на мое плечо... и положение с моей точки зрения
неожиданно изменилось на куда более приятное.
Некоторое время спустя мы вышли, чтобы отдохнуть немного на свежем
воздухе.
- Что бы нам сделать в первую очередь - спросила она, - все наши вещи
в этой проклятой гостинице.
Я снова достал кредитную карточку. -
- У меня есть пятьдесят тысяч сейей, а это гораздо больше, чем нам
сейчас необходимо, чтобы достать все, что может пригодиться.
* * *
- Уверен ли ты, что хочешь это сделать? - спросила она. Это было
лишнее - она хорошо знала мой ответ.
Я прижал ее к себе и поцеловал в последний раз.
- Этан... - она протянула ко мне сжатую ладонь, в которой что-то
было. - Возьми с собой.
И она вложила мне что-то в карман, бормоча какие-то слова на
неизвестном мне языке.
- Это чтобы ты знал, что я о тебе думаю.
* * *
Не знаю, помнила ли она обо мне, благодаря этому, но я наверняка не
смог бы перестать думать о ней. Половиной дня позже, развалившись на
удобном кресле на земного "кузнечика" я и дальше слушал "это", запрятанное
мне в грубую перчатку - доказательство того, что последняя ночь не была
только сном. Узкая, сделанная вручную ленточка серебра с вплетенными
прядями черного, словно эбеновое дерево, волос. Я улыбался воспоминаниям,
которые окружали меня приятной дымкой, позволяя забыть о нескончаемом
путешествии из Нового Каира. Неожиданно я покраснел, несмотря на то, что
Фауд, мой проводник, был, казалось, совершенно безразличен к моим мечтам,
не говоря уже о моем виде. Он производил впечатление человека добродушного
и его посоветовали мне в Туристическом агентстве, но я был уверен, что он
считал меня психом...
Одна из лап "кузнечика" наткнулась на что-то лежащее на дороге, и
машина, для того, чтобы не опрокинуться, прыгнула, как кенгуру. Для Фауда
ничего особенного не произошло, но это подключение еще больше превратило
мой желудок в плачевное состояние. С отчаянием, я уставился в иллюминатор.
Мы вынырнули из облака пыли и увидели груды красных камней, испещренных и
почерневших от сажи.
Они напоминали руины сожженных во время войны домов. Желая найти
самый легкий способ растопить ледяной покров на полюсах Марса, колонисты в
своем бурном прошлом прибегли к самому дешевому и безотказному способу -
загрязнению окружающей среды, вызываемому промышленностью. Когда марсиане
говорят: "Загрязнение окружающей среды - это самое большее достижение" -
это не только шутка.
И, хотя я ценю тот факт, что без подобных обстоятельств колонисты не
могли бы жить, а без них и я никогда не мог бы забыть с вынесенном с Земли
моральном убеждении, что нельзя уничтожать естественную среду. Я не
фанатик, как веганец, но я рад, что не придется осматривать южный полюс.
Я успокаивающе похлопал Этанак: пока я мило проводил время, размышляя
о Хане, он переваривал скупую информацию о Га"ез, языке, употребляемом
монахами секты, которую мне удалось с трудом раздобыть в агентстве. Я
позволил, чтобы результаты его анализа перешли в мой сознательный разум,
чтобы в случае необходимости иметь возможность обратиться к ним. Это
приятно - узнавать так быстро.
- Мы на месте, - сказал Фауд.
Я послушно посмотрел в указанном направлении, ожидая, что увижу
одинаково недоступную вершину, поскольку Дабро Дамо означает "святая гора"
и на Земле эти монахи имели резиденцию именно не такой вершине.
Но вместо этого я увидел бездонный каньон, разделяющий лежащую перед
нами равнину.
- Будь внимателен! Это яма...
Фауд улыбнулся мне с вежливистью, которую обычно оказывают
недоразвитым.
- Это как раз там. Монастырь находится внизу, - он резко остановил
"кузнечика" у самого обрыва.
Когда он одел шлем с маской и вскарабкался наружу, я увидел, что
кто-то нас ждет. Фигура, обмотанная лохмотьями и покрытая пылью,
выглядела, словно вылепленная из грязи. Оценив разные возможности, я
пришел к выводу, что это должен быть кто-то из комитета по встрече
туристов.
Когда мы подошли ближе, я заметил, что чудовищная глубина каньона
сверкает странным блеском. Про себя я усмехнулся: "Неужели святая ясность?
" Но чтобы там ни говорили, это зрелище, несмотря на агностическую точку
зрения, произвело на меня большое впечатление.
Фауд и монах обменялись приветствиями на го"ез. Я слушал, стараясь
убедиться, смогу ли я на практике использовать только что выученный язык.
Я вежливо запыхтел, когда Фауд предоставил меня монаху, имя которого
в вольном переводе звучало, как Отец Благосостояния. Потом мои спутники
начали препираться из-за платы.
- Он говорит, что теперь путешестие вниз, в монастырь, стоит две
сейей, господин.
- Две сейеи? Здесь? Довольно большая цена, не так ли? Хотя ничего
странного, что этого монаха называют "Отцом Благоденствия" - Я посмотрел
на Фауда.
Тот пожал плечами.
- Его трудно переубедить, господин. Такова традиция. Они сотни лет
взимали плату. Еще там, на Земле. Если хотите, можете поторговаться сами.
Я с дасадой порылся в кармане своего комбинезона и вытащил несколько
монет.
- На, заплати ему.
При этих словах они кивнули головами в знак одобрения.
- Ну, что ж, я вернусь через неделю, господин, - попрощался Фауд и
направился к "кузнечику".
Дверь за ним закрылась, он включил двигатель, сдал немного назад,
развернулся и двинулся вперед, как будто хотел как можно скорее вернуться
в лоно цивилизации.
Неожиданно я понял, какое чувство его охваатило. Я повернулся в
сторону сияющего каньона. "Отец Благосостояния" вручил мне нечто,
напоминающее кожаную упряжь. Ноги у меня подкосились. Над самым краем
каньона стоял ряд огромных колес со шкивами.
- Фауд! - заорал я, но было уже поздно. Мой крик замер в удаляющемся
облаке пыли.
Не сопротивляясь, я подошел к краю, чтобы убедиться, что меня ждет
через минуту. И сразу же отпрянул и закрыл глаза. Пропасть была шириной
километра в четыре и добрых два километра глубиной. Единственной дорогой
вниз было... я посмотрел на упряжь. Монах терпеливо приглядывался ко мне,
как будто уже привык к такой нерешительности.
Я начас одевать ремни.
В тот момент, когда он опускал меня в пропасть, в моей голове стучала
только одна мысль. Я был очень доволен, что заплатил ему целых две сейей,
не торгуясь.
Когда я достиг монастыря, в каньоне было так темно, как будто в аду.
Меня провели, освещая дорогу свечой, через что-то, что воняло, как
сельский двор, накормили какой-то горячей кашей и запаковали на начлег в
малюсенький домик. Должен сказата, что у меня были в ту ночь довольно
странные сны.
* * *
Перед рассветом Йарроу разбудили звон колоколов и пение. Долгое время
он недоумвал, что же это, о Господи, с ним приключилось.
Я лежал в холодной темноте на твердой подстилке под жесткими
одеялами, пытаясь припомнить себе - ПОЧЕМУ??? Наконец я осознал, что
положение довольно абсурдно. Я делал это для Ханы, у которой явно была
цыганская кровь, и которая специализировалась на так называемых
"примитивных магических ритуалах".
"Ты будешь знать, что я думаю о тебе..." Возможно ли это? Или же она
меня зачаровала?
Когда ленивое осеннее солнце наконец заглянуло в каньон, я с помощью
Этанака сделал план всего, что находилось под куполом монастыря. Это
оказалось более сложным, чем я думал: это был буквально лабиринт округлых
каменных стрений, разделенных сетью наводящих клаустрофобию улочек. То,
что с точки зрения запаха я принял вчера за двор, было главной площадью,
которую оккупировали цыплята и куры. Далее стояла церковь - трехэтажный,
прямоугольный дом, возвышающийся над морем округлых домишек. Стены этого
строения были из камня, торчащие опорные балки составляли опоры для более
высоких этажей и блестели так же неподходяще, как геликоптер среди
птеродактилей.
Но нигде мне не бросилось в глаза ничего такого, что могло быть
тайной усадьбой главы могущественнай империи. Если Хоррам Кабир
действительно был здесь, то он, должно быть, живет как аскетический
отшельник - и каждая из этих скромных фигур вокруг меня могла быть самым
богатым человеком в Солнечной системе.
Я начал к ним приглядываться, но ни за что не мог узнать Кабира среди
покрытых капюшонами серьезных лиц.
Когда после вечерних молитв я возвращался в свой домик, я услышал,
как трое монахов обговаривали ожидаемое прибытие какого-то гостя. Я
мгновенно сориентировался, что это был кто-то, кто посещал их довольно
регулярно. И я мог поклясться, что кто-то при этом произнес слово
"геликоптер".
Но это было все, что мне удалось выяснить, и я даже не знал, имело ли
это какое-либо значение для моего расследования. Кабир должен был быть
здесь, компьюлтер в Ксанаду не мог лгать. Я думал о Хане и всех остальных
и о том, как бы это выглядело, если бы я подвел их в самом конце... Потом,
поздней ночью, лежа на подстилке, я думал, отчаянно думал о Хане,
обеспокоенный и терзаемый вовсе не набожными мыслями.
Это еще одно доказательство правильности утверждения, что нет ничего
плохого, что не кончилось бы добром. Если бы я только лежал без сна, то не
услышал бы едва уловимого звука... Звука приземляющегося геликоптера. Я
встал, выглянул из дома и за ним увидел огни прожекторов, используемых для
приземления. Не часто можно было увидеть геликоптеры на Марсе, а
проникновение чего-то такого в каньон через силовой купол - это вам не
игрушки.
Тем более одинокая фигура в комбинезоне противодавления, шагающая в
сторону монастыря-церкви...
Я решил, что это не мог быть обычный гость!
Я поспешно оделся и быстро проскользнул через путаницу улочек, что в
кромешной темноте было довольно непросто. Не поломав себе ног, я дабрался
до площади как раз в тот момент, чтобы увидеть, как неизвестный встретился
с двумя монахами. Они вошли в церковь. Церковь... единственное здание,
которое я не мог детально осмотреть, поскольку непосвященным этого не
дозволялось.
Наверняка это было неспроста. А Кабир? Был ли он этим ночным гостем?
Или же этот монастырь был очередным фальшивым следом, а он прибывал сюда
только за почтой? Что же он еще мог делать, проскальзывая сюда в такую
пору? Я мог бы держать пари, что незнакомец прибыл сюда не для того, чтобы
замаливать свои грехи. Наконец, таинственная фигура вышла из церкви и
прошла через площадь, но не в сторону своей машины. Я задумался, сделать
ли мне то, что подсказывал инстинкт, или вернуться в постель?
