довольно зажиточной фермой. В такой час и в таком месте недоверие было
простительно, и обитатели жилища не решались впустить незнакомого гостя.
Трудность увеличилась невозможностью объясниться, так как крестьяне
говорили на местном наречии, которого Карл Драгош, хотя и знаток языков,
не понимал. Изобретательно пользуясь смесью румынских, русских и немецких
слов. Карл Драгош сумел завоевать доверие, и так энергично защищаемая
дверь, наконец, открылась.
Оказавшись в доме, сыщик подвергся форменному допросу, из которого вышел с
честью, потому что не прошло и двух часов с момента высадки, как к Якубу
Огулу подъехала телега.
Пленник все еще не пришей в себя. Он не показал признаков жизни, когда с
береговой травы его переложили в телегу, тотчас направившуюся к Килии. До
фермы пришлось ехать шагом, а дальше оказалась дорога, хотя и плохая, но
все же позволившая ускорить аллюр.
Было за полночь, когда после этих приключений Карл Драгош въехал в Килию.
Все спало в городе, и нелегко оказалось найти начальника полиции. Но это
ему удалось, он приказал разбудить этого высокопоставленного чиновника,
итог, не слишком рассердившись, охотно предоставил себя в распоряжение
Драгоша.
Сыщик воспользовался случаем, чтобы поместить в надежное место Якуба
Огула, который начал открывать глаза. Потом, свободный в своих действиях,
он мог, наконец, заняться арестом остальной шайки и спасением Сергея
Ладко, о чем он беспокоился, быть может, еще больше.
С первого же шага он столкнулся с огромными трудностями. В Килии не
нашлось ни одного парового судна, и, с другой стороны, начальник полиции
решительно отказался послать своих людей на реку. Это гирло Дуная
находилось тогда в нераздельном владении Румынии и Турции, и возникло
опасение, что появление румынской полиции вызовет со стороны Высокой Порты
протест, очень нежелательный в момент, когда назревала угроза войны. Если
'бы румынский чиновник мог перелистать книгу судеб, он прочел бы там, что
эта война, предписанная с начала веков, обязательно вспыхнет через
несколько месяцев, и был бы, вероятно, менее боязлив. Но, в неведении
будущего, он дрожал при мысли замешаться в дипломатический конфликт и
последовал мудрому правилу: "Не мое дело", которое, как известно,
является. девизом чиновников всего света.
Самое большое, на что он решился, это дать Карлу Драгошу совет отправиться
в Сулииу и указал ему человека, который мог проводить его в трудном
путешествии за пятьдесят километров по дунайской дельте.
Разбудить этого человека, уговорить его запрячь телегу, переплыть на
правый берег - все это отняло много времени. Было около грех часов утра,
когда сыщика мелкой рысцой повезла лошадь, качества которой, к счастью,
были лучше ее внешности.
Начальник килийской полиции справедливо предупреждал о трудностях переезда
через дельту. По болотистой дороге иногда покрытой слоем воды в несколько
сантиметров, телега продвигалась с трудом, и без опытности извозчика они
несколько раз могли заблудиться на этой равнине, где не было дорожных
знаков. Ехали не быстро, и приходилось время от времени давать отдых
измученной лошади. Пробило полдень, когда Карл Драгош прибыл в Сулину.
Срок, назначенный Сергеем Ладко, истекал через несколько часов? Не теряя
времени на то, чтобы подкрепиться, Драгош побежал разыскивать местные
власти.
Сулина, позднее перешедшая к Румынии по Берлинскому трактату26, была в
эпоху этих событий турецким городом. Отношения между Высокой Портов и ее
западными соседями были в ту пору крайне напряженными, поэтому Каря
Драгош, венгерский подданный, не мог надеяться, что его встретят с
распростертыми объятиями, хотя он и защищал всеобщий интерес. Поэтому он
не удивился, что местные власти оказали ему достаточно вялую поддержку.
Сулинская полиция, заявили они, не владеет судном, которое можно
предоставить в распоряжение Драгоша, он должен рассчитывать на таможенный
катер, который обязан помочь, потому что банду грабителей можно без
большой натяжки приравнять к шайке контрабандистов. К несчастью, этот
катер - паровое судно с достаточно быстрым ходом - как раз отсутствовал.
Он крейсировал в море, но, вероятно, недалеко от берега. Карлу Драгошу
надо только нанять рыбачью лодку, и когда они выйдут в море, без сомнения,
найдут там катер.
Сыщик, в отчаянии от своего бессилия, решил последовать этому совету. В
половине второго после полудня лодка подняла парус и вышла за мол в
поисках катера. Оставалось не более ста пятидесяти минут, чтобы явиться на
помощь Сергею Ладко!
А тот, пока Карл Драгош распутывал цепь неудач, настойчиво проводил свой
план.
Все утро он был настороже, скрываясь с лодкой в береговых камышах, чтобы
удостовериться, что шаланда не готовится к отплытию. Овладеть Якубом
Огулом, - быть может, несколько грубо, но тут не приходилось выбирать
средства, - было первой целью, которую Ладко себе поставил. Как он и
предвидел, Стрига не осмелился пуститься без лоцмана в весьма опасное
плавание; обилие песчаных отмелей делало путь непроходимым для тех, кто не
сделал его изучение своей профессией. Можно было опасаться, что пираты, не
сумев объяснить исчезновение своего лоцмана, воспользуются первым случаем
его заменить. Но гирло Килии не изобилует лоцманами, и до одиннадцати
часов утра воды реки были совершенно пустынны, если не считать неподвижной
шаланды и скрывающейся баржи. Только в одиннадцать часов со стороны моря
показались два судна. Сергей Ладко в подзорную трубу узнал в одном из них
лоцманскую лодку. Теперь Иван Стрига сможет получить помощь, которую,
вероятно, ждет с нетерпением. Момент действовать настал.
Баржа вышла из камышей и приблизилась к шаланде.
- Эй, на шаланде! - закричал Сергей Ладко, подплыв на расстояние голоса.
- Эй! - был ответ.
На крыше рубки появился человек. Это был Иван Стрига.
Какая ярость бушевала в сердце Сергея Ладко, когда он увидел своего
заклятого врага, этого негодяя, который столько месяцев держал Натчу в
своей власти!
Но Ладко давно приготовился к этой встрече. Он сдержал гнев жестоким
усилием и спросил спокойно:
- Не нужен ли вам лоцман?
Вместо того чтобы ответить, Стрига, защитив глаза рукой, долго
всматривался. По правде говоря, одного взгляда было достаточно, чтобы
установить личность вновь прибывшего. Но что перед ним муж Натчи, это ему
показалось таким необычайным и, можно сказать, таким неожиданным, что он
не верил своим глазам.
- Не вы ли Сергей Ладко из Рущука? - спросил , он в свою очередь.
- Да, это я!-ответил лоцман.
- Вы меня не узнаете?
- Для этого надо быть слепым, - возразил Сергей Ладко. - Я вас прекрасно
узнал, Иван Стрига.
- И предлагаете мне свои услуги?.
- Почему же нет? Я - лоцман, -- холодно ответил Сергей Ладко.
Стрига одно мгновение колебался. Тот, которого он ненавидел больше всего
на свете, добровольно отдавался в его власть. Это было превосходно. Но не
скрывалась ли тут ловушка? Однако какую опасность мог представлять один
человек для многочисленного решительного экипажа? Пусть он ведет шаланду к
морю, раз имел глупость это предложить! А на море, ну уж извините!..
- Причаливайте! - решил пират, губы которого искривила жестокая усмешка,
ясно замеченная Сергеем Ладко.
Этот не заставил повторять приглашения. Его баржа подошла к шаланде, на
борт которой он поднялся. Перед ним появился Стрига.
- Позвольте мне выразить удивление, - сказал он, - что я вас встречаю в
устье Дуная! Лоцман молчал.
- Вас считали мертвым, - продолжал Стрига, - после того как вы исчезли из
Рущука.
Этот намек имел не более успеха, чем предыдущий.
- Но что же с вами случилось? - бесцеремонно спросил Стрига.
- Я не покидал морского берега, - ответил, наконец, Сергей Ладко.
- Так далеко от Рущука! - воскликнул Стрига.
Сергей Ладко нахмурил брови. Этот допрос начал его раздражать. Но, верный
принятой на себя роли, он подавил нетерпение и просто объяснил:
- Смутные времена неблагоприятны для дел.
Стрига насмешливо посмотрел на него.
- А вас еще называли патриотом! - иронически вскричал он.
- Я больше не занимаюсь политикой, - сухо сказал Сергей Ладко.
В этот момент взгляд Стриги упал на баржу, которую течение отнесло за
корму шаланды. Он сильно вздрогнул. Ошибки быть не могло. Это та самая
баржа, которой он пользовался целую неделю и которую видел причаленной у
набережной Землина. Значит, Сергей Ладко лжет, уверяя, что не покидал
дельту Дуная?
- С тех пор как вы исчезли из Рущука, вы не удалялись из этих краев? -
переспросил Стрига, глядя в глаза собеседнику.
- Нет, - ответил Сергей Ладко.
- Вы меня удивляете, - молвил Стрига.
- Почему? Разве вы встречали меня где-нибудь в другом месте?
- Вас? Нет. Но эту лодку... Я готов поклясться, что видел ее вверху, на
реке.
- Это вполне возможно, - равнодушно ответил Сергей Ладко. - Я купил ее три
дня назад у человека, который говорил, что приплыл из Вены.
- А какой он был? - живо спросил Стрига, подозрения которого перенеслись
на Карла Драгоша.
- Брюнет, в темных очках.
- Ага! - задумчиво сказал Стрига.
Ответы лоцмана, видимо, его поколебали. Он не знал теперь, что думать. Но
скоро он отделался от всяких предубеждений. Какое ему до всего этого дело?
Правду или нет говорит Сергей Ладко, он все равно в его руках. Дурак,
полез в пасть волку! Живым он с шаланды не уйдет. Вот уже целые месяцы
Стрига лгал Натче, уверяя, что она вдова. Как только они выйдут в море,
ложь станет правдой!
- Отправляемся! - заключил он свои мысли.
- В полдень, - спокойно ответил Сергей Ладко и, достав провизию из мешка,
который держал в руке, приготовился завтракать.
Пират сделал нетерпеливый жест. Сергей Ладко притворился, что ничего не
видит.
- Я должен вас предупредить, - сказал Стрига, - что рассчитываю быть в
море до ночи.
- Будете, - заверил лоцман, не показывая ни малейшего желания изменить
свое поведение.
Стрига удалился на нос шаланды. Судя по задумчивому выражению лица
бандита, его беспокойство не прошло. Что муж предложил провести как раз ту
шаланду, где его жену держали пленницей, это совпадение было, в конце
концов, не слишком необычайным. И раз уж Сергей Ладко оказался один на
борту против шести решительных людей, Стрига поступил бы благоразумно,
если бы не стал расспрашивать дальше. Но он напрасно успокаивал себя таким
непогрешимым рассуждением. Ему захотелось узнать, известно ли об
исчезновении Натчи главному заинтересованному лицу. Его возбужденное
любопытство не давало ему покоя, и он не выдержал.
- Получали ли вы известия из Рущука с тех пор, как его покинули? - спросил
он, возвращаясь к лоцману, спокойно продолжавшему завтрак.
- Нет, - ответил тот.
- Это молчание вас не удивляло?
- Почему оно должно было меня удивлять? - спросил Сергей Ладко, пристально
смотря на собеседника.
Как ни был смел бандит, но он смутился от этого твердого взгляда.
- Я думал, - пробормотал он, - что вы там оставили жену.
- А я думаю, - холодно ответил Сергей Ладко, - мы можем вести разговор на
всякую тему, кроме этой!
Стрига воздержался от замечания.
Через несколько минут после полудня лоцман отдал приказ вытащить якорь,
потом подняли парус, и он стал к рулю. В этот момент к нему приблизился
Стрига.
- Я должен вас предупредить, - сказал он, - что шаланде нужна глубина.
- Она под балластом, - возразил Сергей Ладко. - Двух футов воды достаточно.
- Ей нужно семь, - заявил Стрига.
- Семь! - вскричал лоцман, для которого одно это слово явилось откровением.
Вот почему дунайская банда до сих пор ускользала от всяких преследований!
Ее судно было остроумным обманом. То, что виднелось из воды, было только
фальшивой внешностью. Настоящая шаланда была под водой, и в этом тайнике
складывалось награбленное. Тайник, как Сергей Ладко знал по опыту, мог
превращаться в тюрьму, не имеющую выхода.
- Семь, - повторил Стрига в ответ на восклицание лоцмана.
