- Черт возьми, мистер Сайрес,- воскликнул Пенкроф,- что же
это все означает? Как! Не Айртон бросил в море бутылку? Но в
таком случае - кто же?
Можно смело сказать, что моряк имел все основания задать
этот вопрос.
- Это сделал он, - сказал Наб. - Но только несчастный был
уже наполовину помешан.
- Это единственное объяснение, друзья мои,- с живостью
подхватил Сайрес Смит. - Теперь я понимаю, почему Айртон мог
точно указать местоположение Табора: ведь после событий,
которые предшествовали его высадке на остров, он не мог не
знать его координат.
- Однако, заметил Пенкроф,- как могло случиться, что
бумага не пострадала от сырости, если Айртон писал ее лет
семь-восемь назад, когда он еще не превратился в животное?
- Это доказывает,- ответил инженер, что Айртон лишился
рассудка гораздо позже, чем он полагает
- Да, это, должно быть, так, иначе происхождение документа
необъяснимо, - сказал Пенкроф.
Действительно, совершенно необъяснимо, ответил инженер,
которому явно не хотелось продолжать этот разговор
- Но сказал ли нам Айртон правду? - спросил моряк.
- Да, ответил журналист - История, которую он рассказал,
правдива от начала до конца. Я хорошо помню, что в газетах
писали о попытке Гленарвана и о результатах, которых он достиг.
- Айртон сказал правду, - прибавил Сайрес Смит.- Не
сомневайтесь в этом, Пенкроф, так как он был слишком беспощаден
к себе самому. Когда человек так себя обвиняет, он не лжет.
На другой день, 21 декабря, колонисты спустились на берег
и не нашли там Айртона Айртон ночью отправился в свое жилище в
кораль, и колонисты сочли за лучшее не докучать ему своим
присутствием Время должно было совершить то, чего не могли
сделать никакие настояния.
Харберт, Пенкроф и Наб вернулись к своим обычным занятиям
В этот же день Сайрес Смит и журналист сошлись за общей работой
в мастерской Труб.
- Знаете, милый Сайрес, сказал Гедеон Спилет, - ваше
вчерашнее объяснение по поводу бутылки нимало меня не
удовлетворило. Как можно допустить, что этот несчастный написал
записку и бросил бутылку в море, но не сохранил об этом ни
малейшего воспоминания"^
- Бутылку бросил не он, дорогой Спилет.
- Значит, вы думаете ..
- Я ничего не думаю, ничего не знаю! - прервал журналиста
Сайрес Смит. - Я только присоединяю это событие к тем, для
которых пока не имею объяснения.
- Поистине, все это невероятно, Сайрес,- сказал Гедеон
Спилет. Ваше спасение, ящик, выброшенный на песок, приключения
Топа и, наконец, бутылка. Неужели же мы никогда не узнаем
разгадку этой тайны?
- Узнаем, хотя бы мне пришлось для этого перерыть самые
недра острова! - с живостью ответил инженер.
- Может быть, случай даст нам ключ к загадке,- заметил
Спилет.
- Случай! Спилет, я не верю ни в случаи, ни в тайны на
этом свете. Всем этим необъяснимым происшествиям есть причина,
и я ее найду. А пока будем наблюдать и работать.
Наступил январь. Начинался 1867 год. Летние работы велись
с большим усердием. В течение следующих дней Харберт и Гедеон
Спилет, побывавшие в корале, могли установить, что Айртон
вступил во владение приготовленным для него жилищем. Он
наблюдал за многочисленными стадами, порученными его заботам, и
колонисты были избавлены от труда раз в два-три дня посещать
кораль. Однако они довольно часто бывали у Айртона, чтобы не
оставлять его одного надолго.
Некоторые подозрения инженера и журналиста заставляли их
наблюдать за этой частью острова. В случае каких-нибудь
происшествий Айртон не преминул бы сообщить о них обитателям
Гранитного Дворца.
Могло, однако, случиться, что произойдет какое-либо
неожиданное событие, о котором необходимо будет тут же
известить инженера. Не говоря уже об обстоятельствах, связанных
с тайной острова Линкольна, многие другие события - например,
появление судна в виду западного берега, кораблекрушение в этом
районе, набег пиратов и т. п. - могли потребовать немедленного
вмешательства колонистов.
Поэтому Сайрес Смит решил обеспечить быструю связь кораля
с Гранитным Дворцом.
10 января он поделился с товарищами своим планом.
- Как же вы за это приметесь, мистер Сайрес? - спросил
Пенкроф.- Уж не думаете ли вы устроить телеграф?
- Вы угадали, - ответил инженер.
- Электрический телеграф? - воскликнул Хар-
берт.
- Да, электрический, - подтвердил Сайрес Смит. - У нас
есть все необходимые вещества, чтобы устроить батарею. Труднее
всего будет вытянуть железную проволоку. Но я надеюсь, что при
помощи волочильни мы и с этим справимся.
- Ну, теперь я уже не сомневаюсь, что мы когда-нибудь
будем кататься по железной дороге! - вскричал Пенкроф.
Колонисты принялись за работу и начали с самого трудного,
то есть с изготовления проволоки - ведь в случае неудачи было
бы не к чему изготовлять батарею и остальное оборудование.
Железо на острове Линкольна было, как известно,
превосходно по качеству и, следовательно, очень пригодно для
волочения. Прежде всего Сайрес Смит сделал волочильню, то есть
стальную пластинку с коническими отверстиями различного
диаметра; последовательно протягивая сквозь них проволоку,
можно было довести ее до желаемой толщины. Этот кусок стали
сначала накалили "на всю крепость", как говорят металлурги,
потом устойчиво закрепили на раме, плотно врытой в землю всего
в нескольких футах от большого водопада, который инженер снова
хотел использовать как двигатель.
Да, там стояла валяльная мельница. Она в это время не
работала, но ее вал, приводимый в движение мощной силой воды,
мог волочить проволоку, наматывая ее на себя.
Это была очень тонкая операция, требовавшая большой
тщательности. Железо предварительно было вытянуто в длинные
тонкие прутья, концы которых обточили подпилком. Потом эти
прутья вставили в большое отверстие волочильни, и вал намотал
их на себя, вытянув до двадцати пяти - тридцати футов. Затем
проволоку последовательно протягивали через отверстия меньшего
диаметра.
В конце концов инженер получил куски проволоки длиной от
сорока до пятидесяти футов, которые нетрудно было соединить и
протянуть на пять миль, отделявшие кораль от Гранитного Дворца.
Чтобы закончить эту работу, понадобилось всего несколько
дней. Как только машина была пущена в ход, Сайрес Смит
предоставил товарищам волочить проволоку, а сам занялся
изготовлением батареи.
В данном случае необходимо было получить батарею
постоянного тока. Как известно, в современных батареях элементы
состоят обычно из ретортового угля, цинка и меди. Меди у
инженера совершенно не было, и, несмотря на все свои поиски, он
не обнаружил на острове никаких следов этого металла, так что
приходилось обойтись без нее. Ретортовый уголь, то есть тот
твердый графит, который остается в ретортах газовых заводов
после того, как из каменного угля выделится водород, можно было
бы получить, но для этого пришлось бы строить специальные
аппараты и много трудиться. Что же касается цинка, то, как
помнит читатель, ящик, найденный на мысе Находки, был покрыт
чехлом из этого металла, и нельзя было найти для него лучшего
употребления
После зрелого размышления Сайрес Смит решил изготовить
самую простую батарею, похожую на ту, которую изобрел Беккерель
в 1820 году. В состав ее элементов входил один лишь цинк Что же
касается других веществ - азотной кислоты и поташа, то они
имели в изобилии Вот каким образом была устроена батарея,
эффект которой основывался на взаимодействии кислоты и поташа.
Инженер изготовил несколько стеклянных банок и наполнил их
азотной кислотой Потом он заткнул каждую банку пробкой,
пропустив через нее стеклянную трубку, нижний конец которой был
заткнут глиняной втулкой, обмотанной куском тряпки. Через
верхний конец этой трубки он влил раствор поташа, добытый ранее
путем сжигания различных растений, и, таким образом, кислота и
поташ могли действовать друг на друга через глину. Затем Сайрес
Смит взял две цинковые пластинки и погрузил одну в азотную
кислоту, а другую - в раствор поташа. Немедленно возник
электрический ток, который пошел от пластинки, погруженной в
банку, к пластинке, вставленной в трубку Когда эти пластинки
были соединены металлической проволокой, пластинка в трубке
превратилась в положительный, а пластинка в банке - в
отрицательный полюс прибора. Получилось столько источников
тока, сколько было банок. Соединение их оказалось вполне
достаточным, чтобы привести в действие электрический телеграф.
Таков был остроумный и чрезвычайно простой аппарат,
который построил Сайрес Смит. При помощи этого аппарата он мог
установить телеграфное сообщение между Гранитным Дворцом и
коралем.
6 февраля началась установка столбов со стеклянными
изоляторами, между которыми нужно было протянуть проволоку
вдоль всей дороги в кораль. Несколько дней спустя проволока
была протянута и готова передавать со скоростью ста тысяч
километров в секунду электрический ток, который должен был
возвращаться к исходному пункту через землю. Были изготовлены
две батареи: одна для Гранитного Дворца, другая для кораля;
ибо если кораль должен был сообщаться с Гранитным Дворцом,
то в некоторых случаях могло понадобиться, чтобы и Гранитный
Дворец сообщался с коралем.
Что же касается приемника и манипуляторов, то они были
очень просты. На обеих станциях провод был прикреплен к
электромагниту - то есть куску мягкого железа, обмотанного
проволокой. Если между обоими полюсами устанавливалась связь,
то ток, исходивший от положительного полюса, проходил по
проволоке, переходил в электромагнит, на время намагниченный, и
возвращался через землю к отрицательному полюсу. Как только
связь прерывалась, электромагнит тотчас же размагничивался
Поэтому достаточно было поставить перед электромагнитом кусочек
мягкого железа, который притягивался к магниту при прохождении
тока и снова падал, когда тока не было. Получив таким образом
подвижную пластинку, Сайрес Смит без труда мог прикрепить к ней
иголку, укрепленную на диске, по ободку которого были
расположены буквы алфавита, и так одна станция переписывалась с
другой. Весь прибор был окончательно установлен 12 февраля.
В этот день Сайрес Смит, пустив ток по проволоке, спросил,
все ли обстоит хорошо в корале, и через несколько мгновений
получил от Айртона удовлетворительный ответ.
Пенкроф был вне себя от радости и каждый день, вечером и
утром, посылал в кораль телеграммы, никогда не остававшиеся без
ответа. Этот способ связи имел два вполне реальных
преимущества: во-первых, он позволял установить присутствие в
корале Айртона и, во-вторых, не оставлял последнего в
одиночестве. Впрочем, Сайрес Смит не реже раза в неделю посещал
его, и Айртон, с своей стороны, время от времени приходил в
Гранитный Дворец, где всегда встречал радушный прием.
Лето прошло в обычных работах Ресурсы колонии, особенно
овощные и злаковые, увеличивались со дня на день. Посевы семян,
привезенных с острова Табор, прекрасно взошли. Плато Дальнего
Вида представляло собой очень успокоительное зрелище. Четвертый
урожай хлеба оказался превосходным, и, как всякий понимает,
никто не вздумал считать, дала ли жатва ожидаемые четыреста
миллиардов зерен. Пенкроф, правда, попытался это сделать, но
Сайрес Смит заметил ему, что если бы даже он мог считать по
триста зерен в минуту, то есть восемнадцать тысяч зерен в час,
