не брать. Национальный комитет выдвинул из своих рядов так называемую военную
комиссию, которую я допустил на заседания нашего штаба и члены которой
присутствовали при всех моих предварительных распоряжениях и были совершенно в
курсе
ДДДДДДДДДДДДДД
1) Его показания на суде, стр. 62--63.
-- 252 --
всех планов. Эти лица доложили "Национальному центру" о том, что они знали, и
"Национальный центр" взял на себя ответственность за Ярославль и сказал: да, в
этих условиях начинайте восстание.
"Я уехал в Ярославль поднимать восстание не по личной своей воле, а с санкции
"Национального центра". Когда же это дело окончилось неудачей, "Национальный
центр" отказался от той санкции, которую он дал. Я явился, таким образом,
политическим козлом отпущения... Да, я подготовил. Да, я организовал. Да, я
лично участвовал. Но политическая санкция была не моя, а коллегии лиц, которая в
то время, быть может, претендовала на руководство судьбами России в будущем".
Непосредственно об организации восстания Савинков сообщает 1): "Я назначил
доктора Григорьева начальником Муромского отряда, полковника Перхурова --
начальником Ярославского отряда и полковника Бреде -- в Рыбинск. Так как в
Рыбинске имелись артиллерийские склады, а Ярославль был без артиллерии, то ясно
было, что для того, чтобы удержать Ярославль до прихода десанта, нужно было не
только взять Рыбинск, но и укрепиться в нем. Поэтому главное мое внимание было
обращено на Рыбинск. Нужно вам сказать, что в Ярославле, Рыбинске и Костроме у
нас были свои организации, довольно многочисленные, приблизительно в 300--400
человек каждая... Однако я считал, что этого недостаточно. Поэтому я довольно
значительные силы московской организации распределил таким образом: часть я
эвакуировал в Казань... часть я направил в Ярославль и часть-- в Рыбинск". Сам
Савинков поехал поднимать восстание в Рыбинок. По дороге совместно с
Дикгоф-Деренталем он заехал в Ярославль и там вместе с полковником Перхуровым
разработал план восстания в Ярославле.
Ярославское восстание 2).
Предварительно восстания в Ярославле местное отделение Союза провело работу по
насыщению советского аппарата своими членами.
ДДДДДДДДДДДДДД
г) Его показания на суде, стр. 66--67.
2) Эта глава написана на основании допросов арестованных и документов,
опубликованных в "Красной книге" ВЧК, т. I; кроме того использованы: 1)
"Правда"; 2) показания Перхурова и Богданова-Хорошева на суде, опубликованные в
"Пролетарской Революции", No 10, 1923 г.; 3) статья Д. Мали-нина "У белых под
пятой" и другие статьи и документы, опубликованные в книге "16 дней", материалы
по истории ярославского белогвардейского мятежа (6--21 июля) 1918 г., изд.
Ярославского губкома РКП, 1924 г.; 4) сборник "Из истории ярославского
белогвардейского мятежа 6--22 июля 1918 г.", сборник 2-й, изд. Ярославского
губкома РКП, 1922 г.
-- 253 --
Так членами Союза были: местный помощник начальника артиллерийского склада,
комиссар милиции прапорщик Фалалеев, который подобрал соответствующий персонал в
милиции, командир советского конного отряда, начальник команды
мотоциклистов--бывший юнкер Ермаков, инспектор уголовной сыскной милиции Греков,
командир авто-пулеметной роты Супонин и ряд других ответственных работников
местного советского аппарата.
Ярославль принадлежал к тем городам, где среди оборонческих партий первую
скрипку играли меньшевики. И городская дума и земство находились здесь в руках
меньшевиков. Председателем местного Комитета меньшевиков был Иван Тимофеевич
Савинов, товарищем председателя -- Богданов-Хорошев и секретарем -- Пастухов.
Таким образом ближайшими и наиболее активными помощниками Союза здесь явились
местные меньшевики и их лидеры. Председатель меньшевистского Комитета И. Т.
Савинов не раз участвовал на заседаниях Союза по поводу предстоящего
выступления. Богданов-Хорошев, который на суде Военно-революционного трибунала
всячески стремился выгородить себя и местную группу, как непричастных к
восстанию, все же проговорился и рассказал о похождениях председателя
меньшевистского Комитета так1):
"4 июля вечером, в 5 часов у нас было обычное собрание Комитета партии... На
собрании Комитета председатель нашего Комитета И. Т. Савинов говорит буквально
следующее: "Товарищи, я должен вам дать сообщение внеочередное и весьма важное.
Я только что был на собрании группы лиц, которые предполагают выступить в
Ярославле против местного Ярославского коммунистического совета... Я был
приглашен с.р. Локтевым". С.-р. Локтев были связующим звеном между с.-р.
Комитетом и Комитетом меньшевиков для информации... На мой вопрос, кто был на
этом совещании, он указал, что был будто бы Борис Савинков, затем полковник,
фамилии он не сообщил (очевидно, Перхуров.--В. В.), потом к.-д. Кижнер, член
управы, гласный Ярославской думы... Резолюция (по поводу этого сообщения
меньшевистского Комитета.--В. В.) была вынесена такого содержания: "Выслушав
доклад тов. Ивана Тимофеевича Савинова о готовящемся в Ярославле выступлении,
Комитет Российской социал-демократической рабочей партии меньшевиков, согласно
программе и тактике партии и, кажется,
ДДДДДДДДДДДДДД
1) Все взятое далее в кавычки является выдержкой из показаний товарища
председателя Ярославского меньшевистского комитета Богданова-Хорошева. Показания
его опубликованы в "Пролетарской Революции", No 10, 1923 г.
-- 254 --
директивам Центрального комитета, отказывается от какого бы то ни было активного
участия в этом выступлении, сохраняя за собой нейтралитет". Потом... было
добавлено: "оставляя за собой свободу действий". При чем сейчас же было решено
организовать рабочие дружины для охраны города, порядка и безопасности и
поручить И. Т. Савинову, как председателю Комитета, отправиться вновь на это
совещание и выяснить точно характер этой группы".
Таковы показания Богданова, который не смог скрыть на суде факт предварительного
сговора Союза с местными меньшевиками. Перхуров же, глава восстания, прямо
говорит1): "После возвращения обратно в Ярославль (перед восстанием.--В. В.) ко
мне пришел... Савинов, который сказал, что можно рассчитывать совершенно
свободно на 2 000 человек рабочих, дело только за оружием".
О плане восстания Перхуров показывает: "План действий был таков: в первую голову
захватить артиллерийский склад, снабдить рабочих оружием и патронами, для чего к
назначенному часу они должны доставить к складу вагоны, пополнить недостающее
вооружение в самом Ярославле, переслать оружие для вооружения крестьян на
местах. Из числа легких орудий, имевшихся на складе, можно было рассчитывать
использовать после захвата только 2, 3 зарядных ящика ввиду недостатка людей и
лошадей. Лошадей предложено было взять из ассенизационного обоза, расположенного
вблизи артсклада. К этому времени на сборный пункт к артскладу должна была
прибыть авторота с броневиком и автомобилями, вооруженными пулеметами, для
получения недостающих патронов и пулеметов. После этого все должны были
двинуться в город к помещениям, занятым войсковыми частями, войти в них,
пользуясь предрассветным сном и небрежным охранением, по возможности без шума и
предложить сдать оружие".
Само выступление, начавшееся 6 июля в 2 часа утра, Перхуров в своем показании на
суде рисует следующим образом:
"Я в назначенные часы отправился на сборный пункт и сидел в канаве между
артиллерийским складом и кладбищем, делая подсчет. Прибыл полковник Лебедев, он
всем уведомления разослал, но винтовки приказал не приносить, так что мы
оказались фактически с голыми руками. Затем постепенно приходили люди, не помню,
сколько собралось, но оказалось больше того количества, которое я назначил как
минимальное. Затем мы поджидали автомобиля из дивизиона. Он не
ДДДДДДДДДДДДДД
1) См. показания Перхурова суду Революционного трибунала в 1922 году.
Опубликовано в "Пролетарской Революции", No 10, 1923 г.
-- 255 --
прибывал. Я решил брать артиллерийские склады. У нас всего оружия было только 12
револьверов. С этим оружием мы решили брать склад. Пошли и взяли его без одного
выстрела и без всякого сопротивления. Отсутствие дисциплины, за которую мы
ратовали, в этом отношении дало свои результаты. Часовые с нами разговаривали,
мы сказали им, -это мы, и предложили сдать оружие и отходить в сторону. Нас было
Человек 108--110. Караул был человек 40, даже более--человек 50. Вошли в склад,
стали разбирать оружие... Бросились к обозу. Мы могли запрячь только два орудия.
На большее количество лошадей рассчитывать не было возможности. Когда людей
выстроили, поставили у склада свой караул для наблюдения за всеми подходами к
нему. Времени, назначенного для выхода броневого автомобиля, прошло много
больше. Тогда я обратился к собранным людям с таким заявлением: высказал им
сомнения, которые одолевали меня относительно броневого дивизиона, и предложил
им на выбор, что они хотят, итти ли захватывать Ярославль или отправиться в
Рыбинск, к чему я лично был склонен, потому что там наша организация более
сильна. Все заявили: "Пойдем брать Ярославль". Я распределил людей по назначению
и сам с оставшимися 30 человеками отправился в город. В самый интересный момент
появился броневой дивизион... При входе в город с левой стороны тянулись заборы,
и тут показались скачущие всадники человек 40--50. Я расставил цепь... предложил
им сдать оружие и присоединиться к нам или итти по домам. Часть их
присоединилась сейчас же. Все оружие было сдано, до карманных револьверов
включительно. Это оказалась конная милиция... Разослав отряды к намеченным
пунктам, я с резервом, который составлял 30 человек, штабом и двумя орудиями
пришел в центр города--в гимназию... Когда пришли в Корсунскую гимназию, там
оказалось, нас ждут с донесением, что занят дом Лопатина, и город находится в
наших руках".
Рабочие, на которых, согласно обещанию Савинова, рассчитывал Перхуров, не
выступили ему на поддержку. Напрасно расточал перед ними свои ораторские таланты
товарищ председателя меньшевистского Комитета Богданов. Митинг
железнодорожников, на который он прибыл в первый же день восстания
непосредственно из штаба Перхурова и по поручению своего Комитета, выслушал его,
но на призывы не откликнулся. В своих показаниях Богданов скромно говорит, что
не знает точно цифры рабочих, записавшихся по его призыву в дружины. По другим
источникам цифра эта была немного более ста человек. Но, видимо, и они не дошли
до штаба Перхурова, ибо последний в своих показаниях сообщает: "К вечеру того
дня первого дня
- 256 -
восстания.--В. В.) запись добровольцев достигла 6 000 человек, несмотря на то,
что из рабочих в первый день переворота прибыло только несколько десятков
человек". Да и те, как видно из дальнейших показаний Богданова, тотчас вернулись
обратно.
1-й советский полк, обещавший Перхурову сначала нейтралитет, выступил, однако,
на стороне красных. И лишь броневой дивизион под влиянием своих белогвардейских
начальников перешел на сторону Перхурова.
Красные, в первый момент застигнутые врасплох, быстро оправились и отбили у
Перхурова в первое же утро восстания назад артиллерийский склад, получив в свои
руки таким образом 6 орудий и боевые припасы. У белых в руках остался лишь
маленький ярославский арсенал. Кроме того, красные укрепились на вокзале, в
предместьях его и в западной окраине города с автомобильными и инженерными
складами. От белых, которые заняли всю центральную часть города, их отделяла
Волга. Начались бои.
Перхуров выпустил приказ No 1, где заявлял, что "он вступил в командование
вооруженными силами и во временное управление гражданской частью в Ярославском
районе... на основании полномочий, данных ему главнокомандующим северной
добровольческой армии, находящейся под верховным главнокомандованием генерала
Алексеева". В следующем приказе он мобилизовал всех офицеров, угрожая
неявившимся наказанием по условиям военного времени. Участникам восстания
Перхуров платил по 100 рублей в день.
