- Скоро, - сказал капитан, и лицо его стало строгим. - Вы, как и ваши
родители, увидите передачу с Земли. Прошу вас: запоминайте все! Людей,
которые промелькнут на экране, вам не придется встретить никогда.
- Почему?
- Пройдут роковые полчаса, - пробормотал король, - и мы будем сжаты в
точку? Так, капитан?
Вегов повернулся к нему.
- Я не объявлял о посадке в черную дыру!.. Но пока мы будем облетать
ее за полчаса или час, на Земле случатся важные события. - Капитан оглядел
притихших спутников. - Возможно там пройдут сотни лет, тысячелетия... Я
еще не знаю точно. Объявлю позже...
Взволнованные и печальные, не понимая еще, какое будущее ждет их,
возвращались пассажиры в каюты.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой проходят тысячелетия
Земля знала все. Земля держала прямую связь с "Викторией" и "Альфой".
Впервые космические корабли были у порога черной дыры.
Ученые Земли рассчитали траекторию полета двух кораблей, и ответ был
тот же: "Виктории" и "Альфе" удастся вырваться из плена притяжения,
включив на всю мощность свои двигатели.
Момент этот был определен.
Но чем ближе подлетали "Виктория" и "Альфа" к дыре, тем больше
отличались наблюдения земных диспетчеров и команд кораблей.
Противоположное течение времени было сразу же разгадано учеными Земли, и
как ни казались нелепыми поступки и речь пассажиров, они были вполне
естественны в этих необычных условиях.
Дальше все было сложнее...
Сигналы с "Виктории" и "Альфы" поступали на планету около трех тысяч
лет. Их принимали десятки поколений диспетчеров. Сигналы из космоса
приходили с большим опозданием, а самые последние не достигли Земли. Это
значило, что корабли почти вплотную приблизились к мертвой звезде и их
сигналы, как и свет далеких звезд, метеоры, газовые облака, провалились в
дыру. Позже, когда корабли ушли в открытый космос, связь возобновилась.
Три тысячелетия диспетчеры видели на экранах одни и те же лица
пассажиров и команд. Этих людей можно было бы назвать бессмертными с точки
зрения землян, но бессмертия, как известно, нет Люди в кораблях ничуть не
менялись потому, что их время бесконечно замедлилось и растянулось, почти
остановилось, и они прожили там всего несколько часов.
Но за эти часы пассажиры "Виктории" и "Альфы" узнали о Вселенной
больше, чем многие поколения землян.
Планета с нетерпением ждала возвращения из космоса старинных
кораблей.
Первые минуты сеанса связи были очень радостными: ребята увидели
родителей, а родители - своих детей.
Родительский День начался!
Во весь экран - такие знакомые, близкие лица, глаза, улыбки Град
вопросов и ответов впопад и невпопад Несколько минут потребовалось для
того, чтобы убедиться: в Ближнем и Конечном космосе целый год прошел
нормально, все живы и здоровы, дети немного выросли, поумнели,
повзрослели, у каждого из них свои успехи.
- А когда мы наконец будем вместе? - строго спросила Алька свою мать.
- Не знаю, - ответила астроном Фролова. - Надеюсь, через несколько
часов. Ты меня понимаешь?
- Понимаю...
- Сейчас не это самое существенное, Алька, - улыбнулась мать,
заметив, как Алька прикусила губу. - Мы отключаемся от вас, но следуем за
вами.
Смотри Землю и все запоминай. Ты проживешь самые важные минуты в
своей жизни.
- Ты хочешь сказать, что я никогда больше не увижу наш класс? - почти
вскрикнула Алька. - И Наташу, и Верочку, и Кирку Селезневу?
- Ты их увидишь? - ответила Фролова, и твердые складки обозначились в
углах ее губ. - Они проживут счастливую жизнь, как и все, кого мы знаем.
Главное - не забыть их... Космос дает свои уроки. Постарайся понять их,
хотя у тебя и каникулы.
- Постараюсь... - всхлипнула Алька.
- Ты увидишь прошлое и будущее почти одновременно. Не бойся, моя
девочка. Выше нос, улыбнись Земле!
И "Альфа" отключилась от "Виктории".
Теперь они сидели втроем в креслах - Алька, Олег, Карен. Совсем
рядом, плечом к плечу. И не отрываясь смотрели на экран.
Пап замер за спинами ребят.
- Говорит Земля! Говорит Земля! - раздался громкий дикторский голос.
- Смотрите и слушайте нас, "Виктория" и "Альфа"!
Знакомый с детства глобус Земли медленно вращается перед глазами,
показывая проступающие сквозь облака материки и океаны. Глобус окружен
бездонным космосом с неподвижными звездами, и в уголке экрана вспыхивает
дата этой необычной передачи с Земли - середина третьего тысячелетия.
Меньше секунды светится дата на экране, а дальше числа начинают
стремительно увеличиваться, и глаз не успевает фиксировать их быстрый бег.
Голоса больше не слышно, радист "Виктории" отключил его, потому что все
звуки слились в непривычное гудение.
Кадры, которые показывал экран, можно было назвать мгновенными
фотографиями. Они мелькали очень быстро, требовали предельного внимания.
Сначала ребята увидели классную комнату со взрослыми людьми за
партами, которые махали в объектив руками. Конечно, ни Наташу, ни Верочку,
ни Кирку Селезневу в этой группе взрослых, собравшихся по традиции в своем
классе, Алька не нашла, но почти одновременно с мальчишками узнала седого
веселого старика и огорчилась: неужели это Николай Семенович Лукин,
директор их школы?
Только сейчас, увидев Николая Семеновича на кафедре, в мантии
почетного академика старейшей в Европе академии, поняли ребята, что
детство, школа, одноклассники безвозвратно ушли в прошлое. Но они еще не
осознали, что кадры на экране настоящие, кадры из жизни, а не из фильма,
не почувствовали глубоко и остро, как ценна каждая минута в быстротекущей
жизни человека.
Минута - и начались прожитые людьми годы, десятилетия, столетия.
Ребята и штурман смотрели эти кадры с вниманием и волнением.
Они наблюдали города будущего, устремленные под самые облака или
опущенные на океанское дно, и жителей тех городов в непривычной, часто
меняющейся одежде, в зависимости от того, где были эти люди: в рабочих
помещениях или квартирах, в транспорте или на отдыхе. Все было интересно,
словно ты сам ходил по многоярусным мостам или летал как птица с вышины
одного зеленого дерева на другое...
Вознеслась на экране древняя башня, и Пап пояснил, что это
восстановлена Вавилонская башня.
За городом небо вспыхнуло в веселой пляске огней, создавших разные
картины, и Пап высказал предположение о новейшей живописи. А многие другие
многоярусные строения Пап не смог определить.
Тысячи и тысячи разных лиц землян видели ребята, - все они были
прекрасны. Проходили на Земле столетия, сменялись эпохи, развивалась
цивилизация, но люди помнили о потерянных в космосе кораблях. Они
подбадривали попавших в беду товарищей, приветствовали их энергичными
жестами, улыбались им.
- Спасибо вам! - сказал негромко Карен, и его "спасибо" услышала с
телеэкранов вся планета.
Два простых слова, произнесенные десятилетним мальчиком, оторванным
надолго от родной планеты, вошли во все учебники космонавтики.
Это и был последний сигнал с "Виктории", принятый Землей перед
возвращением кораблей.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой будущее продолжает прошлое
И все же каждый из пассажиров в бесконечных кадрах выбирал то, что
было дорого ему. И каждый переживал увиденное по-своему.
Полчаса тянулись очень медленно. Казалось, что воздух в каюте стал
вязким и текучим, словно жидкость, и отгородил зрителей одного от другого.
Сгустилась темнота, и раздвинулись стены...
...Олег сидел на деревянном табурете в каменном подвале, под тяжелыми
низкими сводами, а перед ним был старый мастер с бородой, в богатой одежде
и бархатной шапочке. На фоне распахнутого окна, из которого лился
солнечный свет, старик был очень живописен.
"Я давно жду тебя, человек будущего, - медленно и спокойно говорил
старик Олегу, - и представлял тебя именно юношей. Кому, как не юности,
передают люди нажитую мудрость? Подойди ко мне".
Олег сделал несколько шагов и оказался перед мольбертом. Мастер был
рядом.
"Я открыл силу человеческого сердца, аппаратов воздухоплавания и
бронированных колесниц, укрепленных фортов и крепостей, подводных кораблей
и приземляемых систем - многое из того, что века спустя может пригодиться
людям, но сам себя я считаю прежде всего художником. Смотри".
И он открыл холст.
Таинственное лицо женщины смотрело на Олега. Мальчик замер перед
знаменитым портретом. Улыбка Джоконды тянула его к себе.
"Я очень хочу стать художником, - с трудом шевеля губами, сказал
Олег. - Но никогда не буду таким великим, как вы".
"Люди исследовали состав моих красок, - услышал он тяжелый голос
художника, - не понимая, как можно обычными мазками передать саму жизнь. А
секрет прост: запомни навсегда любимого человека и постарайся рассказать о
нем другим..."
Темнота сгустилась, и Олег, напрягая зрение, с трудом различал
застывшую навечно улыбку портрета...
Карен очутился в палатке. Загорелый до черноты человек в одних трусах
стоял перед ним и весело спрашивал:
"А где Прилипала?"
Карен пожал плечами, не понимая, что с ним произошло. За стеной
палатки что-то грозно вздыхало, и по равномерному шуму мальчик понял, что
это море.
"Как же так! - взмахнул руками веселый человек. - Именно тебя,
мальчик будущего, и должна увидеть моя Прилипала... А то она не поверит,
что космос освоен людьми как собственный дом!.."
Человек улыбнулся, и лицо его стало озорным, очень знакомым. Карен
даже попятился: неужели первый космонавт?!
"Понимаешь, - азартно говорил человек, жестом усаживая Карена прямо
на пол и садясь по-турецки возле него. - Прилипала потому и Прилипала, что
от нее ни минуты нет покоя. В море она мне мешает плавать, в мертвый час
закидывает вопросами, а про космос не верит: хочет увидеть сама. Очень
вредная Прилипала!"
"Я готов рассказать о Ближнем и Дальнем космосе, - сказал чуть
удивленный Карен. - А кто же она - Прилипала?"
"Да моя младшая дочь! И знаешь, я с ней полностью согласен: прежде
все нужно увидеть и прочувствовать самому. Тогда тебе поверят. Ну, идем
искать Прилипалу?"
Они вышли из палатки на берег... Как вдруг набежавшая волна
подхватила Карена, вернула в привычный космос...
Алька сидела на корточках посреди раскаленной пустыни и чертила на
песке длинную формулу. Солнце било в песок, блеск жег глаза, но Алька
боялась поднять голову. Она слушала знакомый голос отца.
"Плюс здесь более логичен, чем минус. И увенчать надо все
бесконечностью. Понимаешь меня, Алька? Что значат твои сегодняшние труды?
Ты прошла со мной много километров по пустыне, мы оба чертовски устали,
хотим есть и пить, почти дымится на солнце наша дубленая шкура, но мы не
сдаемся. Впереди - ориентир, мерцающий огонек. Может, это наш дом, или
звезда, или просто обман зрения, - мы идем дальше, потому что там,
впереди, нас с тобой ждут. А понимаешь, Аленок, что это значит, когда
ждут? Ничего не страшно вокруг! Можно сделать все невозможное. Это и
значит счастье - счастье жить!"
Алька резко подняла голову. И не увидела ничего, кроме бесконечного
блеска. Тогда легким взмахом руки она стерла на песке только что открытую
формулу счастья...
Пап бежал по отлогому берегу океана. Был прилив, и шипящая пена
настигала, почти касалась его ног.
Пап бежал очень быстро, опережая волну.
А навстречу ему бежала светловолосая девушка.
Пап задыхался от бега. Он не знал точно, кто она. Девушка была еще
