уставился на девчонку.
И все ребята подошли к трусихе поближе. Вместо разноцветных горошин
на ее платье распустились цветы. Нежно-алые, золотистые - таких не увидишь
и в ботаническом саду.
- Не бойся! - покровительственно сказал Гумгам, довольный своей
проделкой. - Если бабочки будут приставать к тебе, позови меня.
Девочка замерла на месте, боясь пошевелиться.
- Играй, цветы не ОСЫПАЮТСЯ. А ты что хочешь, Зайчик? Шутить так
шутить!
- Я хочу быть желтым, как одуванчик.
И в ту же секунду на рубашке и штанах Зайчика выросли желтые
лепестки, и Зайчик поскакал по траве, словно солнечный мяч.
- Смотрите, какой я желтый! Какой я пушистый!
Максим был удивлен: неужели Гум-гам может сделать все-все, что ни
попросят ребята? И еще он чувствовал себя немного обиженным: раньше его
друг играл только с ним, а теперь...
- А ты, Лена? - спрашивал Гум-гам девочку с красным бантом. Он уже
знал всех по имени.
- Фартук, туфли и шапку из листьев.
- Ты, Михаил?
- Мне бороду из травы.
- Теперь твоя очередь, Сергей.
- Я хочу деревянный щит и меч. В лошадь я превращу палку.
- А отчего Максим хмурый? Для друга я сделаю все, что он захочет.
- Я не хмурый, просто задумался, - сказал Максим. - Я хочу крылья,
как у стрекозы. Немножко полетаю.
- Что ж, это будет самая большая стрекоза, - соглашается Гум-гам.
Вслед за Максимом и остальные попросили прозрачные крылья, ноги как у
кузнечиков, хвосты как у ящериц.
Максим, конечно, нисколько не обиделся, наоборот, обрадовался, что
ему подражают. Так всегда в игре: стоит кому-нибудь придумать себе крылья,
как сразу же вокруг него - веселая стая.
Гум-гам сидел на пне, обмахивался шлемом, тихонько смеялся, напевал:
Летусия-ползусия,
Скачусия-прыгусия,
Прекрасная игрусия,
Забавная игра!..
Это пригодится для моей коллекции, - прошептал Гум-гам и достал из
кармана записную книжку. Оглянувшись, он открыл книжку и стал по слогам
читать свои записи:
"Удивительный игры в каторые я играл.
Змей.
Кот Рич.
Корусель.
Замки".
Прочитав эти малограмотные заметки, голуболицый мальчик остался
доволен и стал записывать новые игры для своей коллекции, которые он узнал
сегодня. Его, конечно, не мучил вопрос, как пишется слово "теплоход", и он
с легкостью вывел: "Литучий типлаход".
- Удивлю Кри-кри, - сказал, улыбаясь, Гумгам. - Полетаем мы с ним на
теплоходе... Только вот где нам достать теплоход?..
А на поляне, недалеко от Гум-гама, Максим гонялся за Мишкой, чтоб
дернуть его за зеленую травяную бороду. Оттолкнется от земли, и крылья
несут его немного. И Мишка оттолкнется, взлетит вверх и оглядывается: нет,
не поймал! А Максим и не может догнать, он умирает от смеха: такое смешное
у Мишки лицо с бородой.
- Эй, Максим!
Девчонка-цветок, трусиха Нина, зовет его:
- Ты не улетай далеко! Они опять на меня садятся.
- Не укусят! - кричит Максим. Но все же он подлетает к девчонке,
машет руками на бабочек.
- Знаешь, сколько раз меня кусали, когда я был маленький! -
успокаивает Максим Нину. - Пчела кусала, комары кусали, муравей укусил. А
одна собака только ткнула носом, я ее погладил, и она не укусила. А это
меня укусила Ленка Медведева, очень давно, еще в детском саду. Видишь,
какой шрам на руке? Пустяки, все прошло.
"Ребят зову, домой хочу-у!.." - гудит с реки теплоход.
Жаль уходить с поляны, но теплоход гудит второй, третий раз, и ребята
бегут к берегу. Крылья шелестят за спиной, хвосты волочатся по земле, -
игра окончена.
- У вас что? Карнавал? - спросил капитан, оглядев зеленые наряды
ребят.
- Обычная экскурсия, - сказал Гум-гам. - То есть игрусия.
- Да, - махнул рукой Максим, - видите: трава да листья. - Он понимал,
что Гум-гам не хочет рассказывать капитану, как они веселились.
Теплоход шел против течения, подчиняясь капитану.
Гум-гам шептался на палубе с Максимом:
- Какую придумать новую игру? Игру, в которую никто никогда не
играл...
Ребятам слышны лишь некоторые слова, которые говорит на ухо Гум-гаму
Максим: "Праздник... Ночью... Луна..."
- Я очень люблю праздники, - вздыхает Гум-гам.
- Пусть это будет праздник! - говорит Максим.
- Мне очень нравится луна, - улыбается его друг.
- Значит, будет лунный праздник.
А потом Максим произносит слово, от которого вздрагивает и как-то
странно голубеет его друг.
- Лунад... - задумчиво повторяет Гум-гам. - Лунад... Я очень люблю
все таинственное. Мне нравится твой лунад.
- Конечно, я это выдумал, - оправдывается Максим. - Никакого лунада
вообще-то не бывает.
Разве достанешь так сразу лунный порошок?..
Гум-гам удивленно смотрит на Максима.
- Ты великий фантазер! - восхищенно говорит он и вскакивает со
скамейки. - Лунад! Лунад для любой игры! Х-ха! Такой игрусии не придумает
даже мой старший брат Кри-кри, а он знаменитый изобретатель.
Теперь все смотрели на Гум-гама.
- Будет игра, - объяснил Гум-гам. - Согласны? Лунный праздник! Вы все
ложитесь в постель одетыми. Даже если кто-то и уснет, он все равно попадет
на праздник. Я дам знак...
Они не заметили, как причалили к пристани.
Гум-гам очень спешил. Твердя про себя: "Лунад, лунад, таинственный
лунад..." - Гум-гам махнул рукой и исчез, как исчезал всегда.
- Куда он пропал? Где шар?.. Какой яркий свет... Я глаза зажмурил,
чтоб не ослепнуть... - зашептали притихшие ребята.
- Он шагнул через космос, - объяснил Максим. - В свой дом.
- Так просто? - загалдели приятели. - Как это?
- У Гум-гама есть камень путешествий. Видели? Синий такой, - стал
рассказывать Максим. - Он пробивает пространство. Только я не знаю, как
называется его планета.
Рассказчик смолк, испуганно оглянулся. За его спиной с тихим шорохом
отвалились крылья, на которых он только что летал, упали, рассыпались по
траве. Максим поднял крыло и бросил.
- Чего ты злишься, - добродушно сказал Мишка. - Все равно эти крылья
ненастоящие.
Ребята посмотрели на Мишку и захихикали: ну и борода! Настоящий гном,
а не Мишка!
- Интересно, как это Гум-гам мигом приделал Мишке бороду из травы?
- А почему теплоход кричал человеческим голосом?
- Вы видели, как я летал?
- Смотрите, цветы на платье не завяли! Как же он сумел? Р-раз - и
цветы?
И вдруг посыпались на землю листья, трава, лепестки, березовая кора,
сосновые иголки, прозрачные крылья.
- Ну вот, - закричал Максим, - дождались! "Что?" "Почему?" Гум-гам
предупреждал: кто будет спрашивать, выбывает из игры.
Ребята виновато молчали. Но через минуту снова затрещали, загалдели
как сороки. Их мучили вопросы. Только что перелетели на теплоходе через
мост, порхали на крыльях, прыгали на пружинящих хвостах. Все было
загадочно, как и призрачный шар, который взорвался вместе с Гум-гамом.
- Мне бы такой, - с завистью сказал Зайчик, - я бы все планеты
облетел!
- Молчи, тебя бабушка не отпустит! - засмеялись приятели.
- А я убегу! - храбро сказал Зайчик. - Как Гум-гам. Р-раз! - и я в
космосе.
- А почему он приходит к нам? - спросил ктото. - Откуда он узнал про
нас?
- Чудак. Гум-гам, когда приземлился, попал в наш двор и встретил
Максима. Ну, поздоровался, конечно, и говорит: "Научи меня змеить змей".
Максим - он хитрый - отвечает: "Хорошо, научу.
Но ты будешь играть только с нами и не пойдешь в соседний двор..."
- Вот болтуны! - рассердился Максим и убежал.
- Ну и уходи! - крикнули ему вслед. - Подумаешь, великий фантазер...
Сам первый крылья потерял.
А окна, распахнутые во двор, звали детей:
- Игорь, домой!
- Вова, уже девять часов!
- Максим, пора спать.
Как быстро проходит в игре время! Не успеешь оглянуться - уже вечер и
мама зовет домой. Как будто его не было вовсе - зеленого дня. Как будто
сразу вечер пришел.
Хорошо сказали когда-то древние мудрецы: время - это река, которая
течет всегда одинаково, и мы плывем на корабле по невидимой реке
времени... Но с тех пор никто не может объяснить, почему, когда ты делаешь
что-то очень важное, время пролетает незаметно, но оно тянется бесконечно
долго, если тебе скучно. Никто не знает секрета. Может быть, только
Гум-гам. Ведь он умеет играть так, что часы мелькают, словно минуты...
Гудит за окном город. Синие сумерки окутали деревья, скамейки, дома.
Синие, как чернила, сумерки...
ГУМ-ГАМ, КРИ-КРИ И ЛУНА
Луна повисла над домом. Небо в звездах. Ночь.
Если б кто-нибудь этой ночью любовался луной или разглядывал
созвездия, он бы заметил висящую в небе серебристую лестницу, а на ней
странного музыканта. Этот музыкант играл на маленькой флейте, сидя на
верхней перекладине лестницы. Он играл, наклонив голову, и не падал. Он
даже слегка притопывал одной ногой, забыв, что находится не на эстраде. А
в доме, пока играл музыкант, одно за другим гасли окна.
Если б кто-нибудь этой ночью заглянул в другие дворы, он бы везде
увидел таких забавных музыкантов. Они стояли на своих лестничках - кто
высоко над крышей, кто пониже - и играли на скрипках, на кларнетах, на
маленьких трубах, каждый на своем инструменте. И хотя играли они очень
тихо, засыпали полуночники, больные бессонницей и даже милиционеры на
своих постах, останавливались автофургоны, развозящие свежий хлеб,
замирали на месте ночные такси. Когда город успокоился, музыканты
спустились во дворы, легко переворачивая в воздухе свои лестницы.
Гум-гам спрыгнул на футбольную площадку, положил в карман флейту,
подбросил на дерево лестницу. Огляделся и... "р-раз!" - распахнулись в
квартирах двери, застучали по лестницам подошвы, из всех дверей выбежали
ребята. До этой минуты они лежали в кроватях, не раздеваясь, некоторые
даже в ботинках, чтоб быстрей выбежать, и ждали, когда их друг скажет свое
знаменитое "р-раз!". А те, кто уснули, но хотели играть, все равно
поднялись от этого тихого "р-раз!", вышли, хлопая ресницами и поеживаясь,
во двор и увидели своих приятелей и с ними бодрого, готового играть днем и
ночью Гумгама.
Его лицо казалось таинственным в лунном свете, костюм мерцал вышитыми
звездами. Гум-гам приветствовал шуткой каждого мальчишку, каждую девчонку.
Тем, кто первым прибежал на площадку, он говорил:
- Я вижу, ты очень хочешь попасть на праздник... Кто играет, тот не
спит. Верно, Зайчик?.. К сожалению, Великий Фантазер примчался к финишу
только восьмым...
А опоздавших встречал общий смех, потому что Гум-гам шутливо замечал:
- Как жаль, все места под елкой заняты, но мы берем тебя в игру.
Завяжи левый ботинок, а то потеряешь, и мама не найдет его утром под
кроватью...
Все собрались? Никто не передумал? За мной!
Они вышли на улицу, притихшие, серьезные, оглядывая непривычно
спокойные улицы. С открытыми окнами дремали дома. Звездное небо
распростерлось над крышами. Отдыхал от жестких шин теплый асфальт. Полмира
спало вместе с этим городом.
Но вот детские голоса и смех, легкие шаги, будто ветер, пронеслись по
пустынным улицам - без пешеходов и автомобилей, без милиционеров и
лоточников, - по совсем пустынным улицам. Со всех концов города спешили
дети к парку.
Едва ступили ребята на поляну, как засветились темные ели, замерцала
под ногами голубая трава, подмигнули светлячками кусты. Ребята ступали
опасливо, боясь мять светящуюся траву. Осторожно вдыхали они ночной
прохладный воздух, прислушивались к звенящей тишине, всматривались в
