означает, что я должен слепо принимать ваши социальные теории? Может быть,
я слишком примитивен для анархии - но мне кажется, что и ты тоже! - Он
продолжил более спокойно. - Мне не кажется, что ваши теории будут
жизнеспособными и мне кажется, что правление Повелителя именно то, что
нужно миру. Это не самое совершенное правление, но это лучше, чем то, что
предлагают Сорняки - и даже ради тебя, Эвани я не могу отказаться от
свободы мыслей.
- Ты хочешь сказать, что не желаешь думать! - вспыхнула она. - Ты не
одурачишь меня, Том! Я знаю каким образом Черное Пламя проникает в кровь
мужчин, словно отрава, а ты был с ней слишком часто! Ты сгорел и... - Ее
ярость усилилась. - Уходи!
- Эвани! - начал он умоляюще и замолчал.
Действительно ли он устоял перед очарованием Принцессы? Мягкая теплая
дрожь ее губ, его ощущения во время приземления в Тихом океане...
- Она - дочь Ада! - пробормотал он.
- Уходи! - повторила Эвани. - Быстрее!
Горячие слова готовы были сорваться с его губ. Но он подавил свою
злость, даже когда картинка обнимающихся Эвани и Яна возникла в его мозгу,
и повернувшись, он направился во Дворец.
Больше часа он шатался по бесконечным коридорам, сейчас заполненных
прибывающими Бессмертными из Африки, Антарктики, Австралии и Южной
Америки. Время от времени, они смотрели на него своими холодными глазами
или мрачно улыбались ему вослед. Никто не остановился и не обратился к
нему.
Он прошел не меньше мили по этим бесконечным коридорам, когда к нему
подошел охранник. Он бросил на Коннора яростно-мрачный взгляд, но протянул
ему небольшой черный конверт, на которыми белым было что-то написано
совершенным почерком Принцессы. Коннор распечатал конверт. Внутри
оказалась короткая записка. Она гласила:
"Приходи в мои палаты, в половине восьмого, чтобы сопровождать меня
на обед. Одень черный костюм и черную шапочку.
Маргарет Урбс."
Простое приглашение - но даже простое королевское приглашение - это
приказ. Он криво ухмыльнулся. А почему бы и нет? Черное Пламя не может
обжечь сильнее, чем раньше и, в конце-концов, он может сорвать на ней свою
ярость.
И хотя оставались часы до времени обеда, он отправился назад в свою
комнату и нетерпеливо принялся поглядывать на урбскую официальную одежду,
старательно разложенную на его кровати. Она походила на его нынешнюю,
только было покрыта черными металлическими чешуйками и отливала серебром.
Подойдя к окну, он сел, смотря вниз на Эвани, которая купалась в солнечном
свете, до тех пор, пока человек в урбской одежде, который не мог быть
никем иным, как Яном Ормом, не присоединился к ней. Коннор резко
отвернулся и фыркнул.
Без завтрака и ленча он был одновременно нетерпелив и голоден как
волк. И когда часы наконец прошли, он отправился в палаты на сто седьмом
этаже Южной башни и находился в настроении далеком от приятного. Два
вооруженных охранника преградили ему дорогу и служанка Сора позволила ему
войти, с преувеличенной любезностью.
Он прошел в комнату, обставленную так же, как лаборатория Черного
Пламени рядом с Тронным Залом, со вкусом и богато. Но его глаза
расширились от изумления, когда он увидел гигантского черного персидского
кота, который внимательно смотрел на него. Глаза его были почти точной
копией глаз Принцессы.
- Кот! - воскликнул он. - Мне казалось, что они были истреблены.
- Сатана - бессмертен, - ответил мягкий голос Маргарет Урбс.
Он обернулся и увидел, как она входит из другой комнаты. Ярость и
голод начали уходить из него, по мере того, как он смотрел на Принцессу.
Она была великолепна! Одетая в черный плащ, покрывавший ее до зеленых
хрустальных сандалий, она казалась более высокой, чем была на самом деле.
Диадема, с зелеными драгоценностями - изумрудами, подумал он - украшала ее
эбеновые волосы, и в ее глазах горел морской огонь.
Но он почувствовал дрожь полного ошеломления, когда она распахнула
плащ. Ее короткая юбка и блузка были усыпаны зелеными драгоценными
камнями, а у пояса сверкали загадочные кристаллические цветы, переливаясь
всеми цветами радуги, от красного к фиолетовому, голубому и чистому
изумрудному. Затем, она подошла к лампе, и в желтом свете костюм стал не
зеленым, а глубокого лавандового цвета.
- Александриты, - засмеялась она, отвечая на его молчаливый вопрос. -
Зеленые днем, и фиолетовые при искусственном освещении. Естественно,
синтетические. Во всем мире не найдется столько подлинных камней.
Она повернулась.
- Нравится?
- Превосходно! - прошептал он. - Ты - дочь Люцифера!
Он следовал за ней в состоянии восторга, когда они спустились вниз на
нижний этаж и сели в длинную дворцовую машину с крепкоплечим водителем и
лакеем.
- Мериме, - сказала она и машина помчалась вперед, взбираясь на
верхний уровень Дворцового Проспекта.
Было темно, и время от времени, когда движение замедлялось, слышались
возгласы, многие взгляды останавливались на них. Маргарет Урбс
игнорировала обращенные на нее взгляды, но улыбалась возгласам
приветствия.
- А кто такой Мериме? - спросил Коннор.
- Богатый Спящий, в Каатскилле. Здесь живут, в основном, Спящие.
- Новые дворяне?
- Бессмертные редко вмешиваются в их дела. Они слишком серьезные.
Появился Каатскилл, и они заскользили рядом с богатыми фасадами
поместий в греческом стиле. Повсюду горел свет и, когда они вышли,
раздались веселые голоса.
Наступила пауза, когда все общество опустилось на колено. Маргарет
Урбс небрежно махнула, и гости встали. Сам Мериме, совершенно лысый,
бросился вперед, бормоча приветствия, и поздравляя себя за то, что такая
честь оказана его дому.
- Вы все же прибыли, Ваше Высочество! В такое короткое время... вы
увидите, мы подготовили все лучшее, что можно было достать... я знаю, вы
простите...
22. ДЕКЛАМАЦИЯ
Обед был превосходным. Коннор сидел слева от Принцессы. Потоки
официантов обтекали гостей бесконечным потоком, принося супы, потом рыбу,
бомбейскую утку, помпано, дюжину неизвестных яств, дичь - фазанов,
лебедей, журавлей и множество других.
Коннор ел жадно. Он попробовал все и только в середине обеда заметил
испуганные взгляды толпы, потому что практически он был единственным, кто
ел.
- Каким образом я нарушил правила поведения? - спросил он Принцессу.
- Ты должен был есть только те блюда, которые попробовала я, -
сообщила она холодно.
- Но я голоден. А ты практически ничего не ела.
Это была правда. Маргарет Урбс лишь прикоснулась к салату и затем
тянула вино кубок за кубком.
- Мне хотелось бы помучить этих обжор, - сказала она тихим, но хорошо
слышным голосом. - Они раздражают меня.
- Тогда для чего было приходить?
- Каприз.
Он хмыкнул, переведя свое внимание на выступающих. Удивительно
талантливый жонглер сменил ловкого фокусника; женщина низким голосом пела
сладкие древние мелодии. Изящная пара танцевала адажио на удивительно
узком пространстве между столами, акробату удавалось скручивать свое тело
под невероятными углами. Выступающие молча входили и выходили. Ни одни
всплеск аплодисментов не сопровождал их.
- Невоспитанная публика! - буркнул Коннор.
- Правда? - переспросила Принцесса. - Смотри!
Следующий номер, как ему показалось, был самым худшим в программе.
Отталкивающего вида мужчина с дрессированной обезьянкой, которая что-то
тарахтела и гримасничала, и делала жалкую попытку танцевать. Но Маргарет
Урбс подняла свои великолепные руки и зааплодировала.
Внезапно вокруг разразился гром аплодисментов. Аплодисменты
загрохотали в помещении; раздались крики "браво" и изумленный артист
застыл посреди бушующей толпы.
- Вот, его будущее обеспечено, - заметила Принцесса. Н'Йорк будет
стараться заполучить его и Ч'каго, и Сингапор.
Конферансье объявил:
- Гомеро, Поэт Личностей!
Появился тонколицый уранец в лавровом венке, с классической арфой.
Он кивнул и улыбнулся.
- И кто, леди и джентльмены, это будет? О ком, я должен буду спеть?
- Ее Высочество! - заревела толпа. - Принцесса Урбс!
Гомеро настроил свою арфу и начал бормотать по типу менестреля:
Принцесса? Имя прилагательное и глагол
Как передать? Великолепная? Превосходная?
Непревзойденная? Ничто из этого не может передать
Живость Урбского Пламени.
Наша Принцесса! Звезды отказываются загораться,
Потому что они тускнеют в сравнении с твоими очами,
Но если даже и взойдут, их не будет видно
из-за блеска глаз Прекрасной Маргарет.
Семь Континентов и океаны,
Вращаются по законам Небес.
Что ограничит, упорядочит, или усмирит их бег?
Язык, повторяющий имя - Пламя Урбс!
Аплодисменты, дикие и бурные, вторили певцу. Маргарет опустила глаза
и улыбнулась.
- Кто сейчас? - воскликнул Гомеро. - О ком мне спеть?
Неожиданно заговорил Мериме.
О Томе Конноре! - закричал он. - О Томе Конноре, Древнем!
Гомеро, тронул пальцами свою арфу и запел:
Леди и господа, вы делаете мне честь,
Давая имя Томаса Коннора,
Этот Древний возродился, словно Феникс,
Из своей холодной вечной темницы,
И снова вернулся в жизнь - и влетел как комета,
Из мертвого прошлого в наш мир.
Какой поэт достаточно велик, чтобы воспеть
Чудесное пробуждение?
Пусть Золотая наука попытается объяснить
это чудо - и попытки ее будут неудачны;
И только искусство, воспламененное от Небес,
Может мечтать о том, чтобы сама Смерть была побеждена!
- Он превратит это в комплимент в мою честь, - прошептала Маргарет
Урбс.
Поэт Личностей пел дальше:
Год за годом стареют твердые мускулы,
Все слабее теплящаяся искорка жизни...
До тех пор, пока Принцесса не посмотрит в ту сторону!
И чудо! Холодная и безжизненная глина,
Которую не поработят ни Время, ни Смерть,
Взорвется триумфом жизни из могилы!
В реве аплодисментов Коннор сидел, изумленный описанием произошедшего
с ним. Откуда Гомеро знал? Он обратился с вопросом к Принцессе.
- Я устала от всего этого, - сказала она и встала, чтобы уйти.
Гости поспешно вскочили за ней следом. Она накинула на плечи плащ и
направилась к машине.
- Не торопись, - приказала она водителю и повернулась к Коннору.
- Ну? - пробормотала она.
- Интересно. Этот Гомеро - он толковый...
- Ба! Цитировать стихи, сочиненные заранее!
- А как же насчет меня?
- Разве ты не знаешь, что ты был сенсацией на страницах газет и
визоров?
- Дьявол! - Коннор был шокирован.
- Этот Гомеро... - сказала она раздраженно. - Когда-то давно я знала
Соверна, единственного великого поэта Просвещения, который наполовину
серьезно, наполовину в шутку назвал меня Черным Пламенем, единственный
человек, за исключением тебя Том Коннор, который смел спокойно смотреть
мне в лицо. И однажды, когда он привел меня в ярость, я выгнала его из
Урбс. Урбс, который он так любил - и слишком поздно я обнаружила, что его
желчь превращается в любовь ко мне.
И потому я призвала его назад, когда пришло ему время умирать, и даже
Мартин Сейр не смог спасти его. И умирая он сказал мне... я могу повторить
его слова: "Я отомщу, напомнив тебе, что ты тоже человек, а быть человеком
