Кто-то тотчас привстал и на соседней койке. Зислис присмотрелся и с
огромным облегчением узнал сначала Артура Мустяцу, а потом Валентина
Хаецкого. Одного из старателей-звездолетчиков.
А когда с койки в проход соскочил Пашка Суваев, невольный спец по
чужим, Зислис вдруг стряхнул с себя мрачное оцепенение с подЦемом подумал:
"И чего это я помирать заранее собрался? Жизнь-то налаживается..."
И, вероятно, не только Зислис увидел знакомые лица. Фломастер вдруг
ощерился, метнулся к столу и выдернул из ряда сидящих тучного мужчину лет
пятидесяти - за шиворот, как тряпичную куклу.
- Вот ты где! - процедил Фломастер с угрозой. - Ну что? Спас свою жопу?
Мужчина был в полковничьем мундире.
Но Фломастер не успел даже как следует сЦездить полковнику-дезертиру по
физиономии - какая-то женщина с криком повисла у лейтенанта на руке.
- Да ну его, - сказал вдруг Ханька и равнодушно сплюнул. - Сейчас мы
все равны.
- Я тоже мог удрать на лайнере, - сердито сказал Фломастер и несильно
отпихнул женщину. - Но я остался.
И уже громче - женщине, продолжающей голосить:
- Да заткнись ты! Забирай своего муженька...
Он отпустил полковника и тот бессильно осел на лавку. Без единого
звука.
- Директорат тоже здесь? - мрачно осведомился Фломастер.
- Не весь, - ответил кто-то из-за соседнего стола. - Но чужие все время
приводят кого-нибудь нового.
Свободных коек в камере оставалось еще предостаточно. Зислис вдруг
подумал, что не видит детей. Ни одного. Женщины есть, правда мало. А детей -
нет.
Зислис подошел к Суваеву, Хаецкому и Мустяце; Лелик Веригин, как
привязанный, следовал за ним.
- Привет...
- Привет, наблюдатели, - отозвался Хаецкий уныло.
- Экс-наблюдатели, Валек, - вздохнул Зислис. - Экс. Теперь мы все
просто пленники. Где твой брат-то?
- Не знаю. Мы с Артуром очнулись в какой-то комнатушке тут, неподалеку.
Потом нас сюда привели - с час назад, примерно.
- Понятно, - кивнул Зислис. - Та же песня. И что?
Он вопросительно глядел на Хаецкого, который обыкновенно знал все и обо
всех на Волге. Но сегодня ситуация складывалась совсем иначе, чем обычно.
- Откуда я знаю? - Хаецкому, похоже, и самому было неуютно. Отвык от
неопределенности. - Покормить обещали. А вы устраивайтесь, устраивайтесь...
Вон те две койки свободные.
Зислис в который раз за сегодня глубоко и шумно вздохнул.
- Паша, - обратился он к Суваеву. - Ты у нас все знаешь. Где мы? На
крейсере свайгов?
Суваев отрицательно покачал головой:
- Нет. По крайней мере, о таком корабле я ничего не знаю. Думаю, мы
находимся на той громадине, из-за которой вся каша и заварена.
- Которая над океаном висела? - уточнил Зислис.
- Именно.
- Хотел бы я знать, что это означает...
Зислис резко обернулся, и вдруг заметил десятки глаз, обращенных к ним.
Почти все, кто был в камере, собрались в проходах у коек. И все слушали их,
затаив дыхание. В первых рядах - Фломастер, Ханька, служака-патрульный,
какие-то мрачные и небритые ребята с упрямыми подбородками и мозолистыми
руками...
И в этот момент снова отворилась дверь. Ввели еще четверых - первым из
людей в камеру ступил Валера Яковец. Вторым - Женька Хаецкий. Третьим -
Прокудин, а четвертого Зислис не знал.
За следующий час свайги набили камеру людьми до отказа. Не осталось ни
одной свободной койки.
Над Новосаратовым в это время как раз должно было рассветать.
"Веселенькое получилось утро!" - подумал Зислис мрачно и решительно
взглянул на Суваева.
- Ну-ка, Паша! - сказал он твердо. - Пойдем-ка потолкуем в уголке...
27. Роман Савельев, старатель, Homo, планета Волга.
До рассвета мы даже умудрились кое-как подремать. Успокоившаяся Юлька
показала мне как включить внешнее наблюдение, и я так и отрубился в кресле у
пульта. Снаружи было темно и тихо, только ветер заунывно свистел над
карстовыми разломами.
На душе было как-то не так. Не то чтобы гадко, а как-то неспокойно, что
ли. Я глушил чувство вины, но оно продолжало помаленьку грызть. Особенно
грызла досада за пацана-Борьку - если уж сделал его сиротой, надо было хоть
защитить. Волчье время, так его через это самое...
Так я и досидел до конца ночи. То проваливаясь в чуткое забытье, то
просыпаясь и приникая к экранам. Но до утра нас не трогали. К счастью.
Очередной раз проснулся я от вызова видеофона - он прозвучал в тишине с
эффектом разорвавшейся бомбы. Меня подбросило в кресле, а рука мгновенно
нашарила на поясе бласт.
Экраны стали не черными, а светло-серыми: снаружи рассветало и
инфрадатчики сами собой отключились. Скользнув по экранам взглядом, я
дотянулся до видеофона. И почему-то ответил без изображения, только голосом.
- Ну?
- Рома?
Я облегченно вздохнул: говорил Риггельд. Его немецкое придыхание ни с
чем не спутаешь.
- Фу, - расслабился я. - Это ты.
И включил изображение - рядом с пультом сгустилась голограмма и
одновременно зашевелились три передающие камеры, отсылая Риггельду мою
картинку. Савельев, полусонный, в кресле.
Рядом незаметно и вкрадчиво оказался Чистяков, а спустя секунду из-за
ширмочки выпорхнула радостная Юлька.
- Курт! Ты жив?
- Скорее да, чем нет, - философски ответил Риггельд.
Юлька вымученно улыбнулась - не знаю уж, на чем она держалась все это
время. Я встал и усадил ее в кресло перед пультом.
- Ты где, Курт?
- В Новосаратове. Смагин прилетел?
- Да, - ответил я. - С Янкой. Вот он.
Смагин, несколько утративший ночную бледность и приятно порозовевший,
шагнул в передающую зону и сделал Риггельду ручкой.
- На нас нападали, Курт. Ночью.
Риггельд помрачнел. Я продолжил:
- С нами американер один был... и пацан малолетний. Их захватили. А мы
все уцелели, слава богу. Хотя, какая к черту слава...
Набожные американеры, наверное, отчитали бы меня потом за эти слова.
- Сколько вас? - спросил Риггельд, стараясь отсечь эмоции.
- Я, Юлька, Чистяков, Смагин и Яна. Пятеро.
- Хаецкие, значит, не обЦявились...
- Не обЦявились. А что в Новосаратове? Как оборона? Я слышал, вчера там
стрельба стояла до неба...
- Новосаратов, Рома, пуст. Кажется, я тут единственный живой. Впрочем,
мертвых тут тоже нет. Пусто.
- Как пусто? - не понял я.
- Вообще. Никого, только собаки бегают. И на космодроме та же история,
и в фактории, и в директорате. Я впервые в жизни увидел пустой "Меркурий".
Я переваривал услышанное. Значит, чужие действительно собирались
наловить пленных. Я только не ожидал, что пленить они вознамерились всю
Волгу.
- Как же ты уцелел? - спросил Чистяков.
- Я только что приехал, - Риггельд кашлянул в кулак. - По правде
говоря, я заглянул по дороге в Сызрань - поселок тоже пуст. Но там я решил,
что жители попрятались, в горы ушли, или еще куда. Однако тут, в
Новосаратове...
Риггельд с сомнением покачал головой.
Ну дела! Я совершенно растерялся. События во-первых просто не
укладывались у меня в черепушке, а во-вторых, даже если получилось бы их
туда упаковать, представлялись совершенно недоступными разумению. Моему
скромному разумению рядового старателя-волжанина.
- Дуй-ка ты к нам, - сказал я Курту. - Я пока не в состоянии сообразить
что к чему...
- А, может, лучше мы в город дунем? - предположила Юлька. - Раз уж все
равно кораблей лишились. Да и отнимать их у нас теперь, кажется, некому.
Смагин ревниво шмыгнул носом, а я ненадолго задумался, старательно
вызывая свое упрямое чутье. Не знаю, получилось это или нет, но что-то мне
подсказывало: если и оставили чужие на Волге патрульные группы, то шастать
они скорее всего станут в окрестностях Новосаратова. Если уж им понадобилось
так много людей, они и нас, пожалуй, с удовольствием отловят. А я к ним в
лапы сам отправляться отказываюсь. Дудки!
- Дождемся хозяина, - вздохнул я. - Подумаем... Куда нам спешить?
- Ладно, - Риггельд кивнул. - Еду. На всякий случай, я заберу отсюда
видеомодуль и подключу в вездеходе. Номер... - он протянул руку куда-то
вправо, повозился с новеньким автомобильным модулем связи, распечатал его, и
спустя несколько секунд сообщил номер дозвонки.
- А где это ты? - спросил Смагин подозрительно. - Откуда звонишь?
- Из "Техсервиса". А что?
Смагин оживился:
- Слушай, захвати там фронтальную батарею для "Киева", а? Моя ни к
черту, а денег ква... Раз уж все равно нет никого...
Риггельд усмехнулся в усы:
- Ладно. Тебе "два-эс" или "два-ха"?
- Все равно. Но лучше "два-ха", у нее стабилизатор двухмегаваттный...
- Понял. Ждите.
И Риггельд отключился.
Я покосился на продолжающие светлеть экраны-обзорники, и легонько
крутанул Юльку вместе с креслом.
- Не кисни, отчаянная! Как спалось?
- Одиноко! - огрызнулась Юлька. Но я видел, что на самом деле она в
настроении. Наверное, это из-за Риггельда.
М-да. Остается только вздохнуть - тоскливо и печально. С подвыванием.
- Слушайте... - протянул я, озадачиваясь. - Риггельд уже в
Новосаратове. А вчера был где-то аж за Землей Четырех Ветров. Это ж сколько
он за ночь отмахал! Или он на звездолете? Да нет, вроде, на вездеходе он...
- Подумаешь! - отмахнулся Чистяков. - Автопилот включил, и спал всю
дорогу. Над океаном-то... Сразу видно, что ты звездолетчик, и на вездеходе
по Волге шастаешь редко.
Меня хватило только на вздох. Теперь придется шастать чаще, никуда не
денешься. А вот на "Саргассе" своем - уже не придется. Увы.
- Пошли, Костя, наружу нос высунем... - предложил я. - Надо бы трупы
чужих оттащить куда-нибудь. Как бы их дружки мстить нам не навострились...
По-моему, это называется "накаркать".
Впрочем, выйти наружу мы с Костей еще успели. Успели даже рассмотреть
мертвых инопланетян - тех, что похожи на страусов, и мелкого, которого
привезли в багажнике вездехода. Успели даже спровадить по парочке трупов в
отвесные карстовые колодцы с водой - лучшей могилы для чужаков в самом
центре Ворчливых Ключей и придумать трудно.
А потом волной накатила пронзительное необЦяснимое беспокойство и мое
пресловутое чутье воткнуло мне в задницу очередную иголку. Я вдруг отчетливо
осознал, что в бункере Риггельда нельзя более оставаться ни секунды. И рядом
с смагинским "Экватором" тоже нельзя. И что в запасе у нас остается от силы
минута.
Чистяков сразу все понял, и покорился не рассуждая. Я вломился в шлюз и
чужим голосом заорал:
- Наружу! Живо! Бросайте все на хрен!
Хвала небесам, друзья меня прекрасно знали. И прекрасно знали, что если
я так ору, значит нужно действительно все бросать и мчаться за мной, плюнув
на риск переломать ноги и свернуть шею. И прекрасно знали, что это в
конечном итоге окажется безопаснее.
Мы как раз ныряли в спасительную черноту какой-то пещерки, когда до
слуха донесся еще далекий басовитый гул.
Я обернулся на известняковом порожке - над далеким горизонтом знакомо
клубилась потревоженная атмосфера. Как быстро мы научились издалека
распознавать космические корабли чужих... Боевые корабли. Гул нарастал,
набирал мощь.
Мы забились в дальний угол пещеры, молясь, чтобы у чужих не оказалось
каких-нибудь хитроумных биодатчиков, способных обнаружить нас даже под
толщей породы. Неужели нам суждено теперь жить как крысам - прячась от
бесконечных налетов? Впрочем, разве так уж важна чужим горстка
аборигенов-дикарей? Ну, вернуться на место, где намедни поубивали чуть не
