запой, и...
- Гнать этого Шопена! - обозлился Фухе. - Из-за него, заразы, мы
срываем выполнение постановления!
- Выгоним, выгоним! - поспешил успокоить разгневанного комиссара
Лардок. - Вот на ближайшем же профкоме рассмотрим. Но сейчас, господин
Фухе... не всю ночь, а только до трех. А премию к концу месяца вам в
первую очередь...
- Ладно, Лардок, - вздохнув, согласился Фухе. - Зря я тебя не
прикончил, когда ты меня Кальдеру продал! А теперь, что уж делать!
Комиссар принял дежурство, поудобнее расположился в кресле, положив
ноги в своих любимых желтых ботинках на стол и углубился в чтение вечерней
"Ставрополь беобахтер". Он бегло просмотрел последние спортивные новости,
отдел внешней политики, культурную жизнь - все это его не интересовало. Но
вдруг его внимание привлекла большая фотография и заголовок под ней. Фухе
достал свои очки в роговой оправе и вчитался. Заголовок гласил:
"ЛЕОНАРД ГОВОРИТ: Я НИКОГДА НЕ БОЯЛСЯ КОМИССАРА ФУХЕ!"
Фухе стал читать дальше, все более проникаясь возмущением. Леонард
сообщал: "Как ни мечтал этот безмозглый убийца Фухе поймать меня, короля
преступного мира, но за сорок лет у него это ни разу не получилось. И не
получится! Это говорю я - великий Леонард!"
Фухе с наслаждением прожег сигаретой нахальную морду Леонарда на
фотографии, бросил газету в урну и решительно направился к молодым
инспекторам, дежурившим вместе с ним. Те вскочили.
- Лист, Кароян! - обратился к ним Фухе. - Мне нужно два часа
поработать с важными оперативными материалами у себя в кабинете. Не
беспокойте меня. Если что - действуйте сами по обстановке!
- Есть, господин комиссар! - ответили дисциплинированные Лист и
Кароян, благоговевшие перед легендарным комиссаром.
Фухе выбрался из управления через запасной выход и, поймав такси,
велел шоферу ехать на улицу Гобеленов. Адрес мерзавца Леонарда был ему
хорошо известен.
На двери красовалась бриллиантовая кнопка звонка, но Фухе не пожелал
ею воспользоваться, а просто наподдал как следует ногой. Против желтого
ботинка комиссара не могли устоять не то что двери, но даже банковские
сейфы.
Мерзавец Леонард был не один, рядом с ним на диване уютно устроилась
милая блондинка с чудными карими глазами.
"Она чем-то похожа на мою бедную Флю", - подумал Фухе, отшвыривая
красотку в угол. Та завизжала, повиснув на спинке кресла, но Фухе, не
обращая на нее внимания, уже приступил к делу.
- Не получится, говоришь? - спрашивал он у Леонарда, слегка сдавливая
тому адамово яблоко. - Дразнить меня вздумал?!
- Вы не смеете, комиссар! - возмущенно хрипел Леонард. - Улики...
суд... закон...
- Я для тебя суд и закон! - рявкнул комиссар, доставая магнум.
- Вы не посмеете! - визжал Леонард, заслоняясь от комиссара подушкой.
- Здесь свидетель!
- Ха-ха-ха! - отчеканил Фухе и выстрелил. Луч магнума вошел в
Леонарда, словно тот был из масла. В комнате запахло паленым.
- То-то! - заявил Фухе и обернулся к девице. Та стала на колени:
- Господин Фухе! Помилуйте! Я никому ничего не скажу!
- Да, дочка, - согласился Фухе. - Ты уже ничего никому не скажешь...
- Но, господин Фухе, я ведь молода и хороша собой...
- Да, - вздохнул Фухе. - Ты очень похожа... Очень похожа на мою Флю.
И знаешь, мне кажется, что я убиваю свою жену во второй раз...
Кашляя от запаха паленого мяса, Фухе переставил все часы в квартире
Леонарда на двадцать минут шестого, разбил циферблаты рукояткой магнума и
покинул гостеприимный дом. Алиби было обеспечено, и комиссар поспешил в
управление.
В три ноль пять комиссар сдавал дежурство молодому комиссару
Жуанвилю.
- Ну как, господин Фухе? Как дежурство? Надеюсь, все прошло спокойно?
- спросил Жуанвиль.
- Все спокойно, сынок, - согласился комиссар Фухе, зевая и
расписываясь в книге учета дежурств. - А как же! Все в порядке. Ты же
знаешь, у нас всегда все в полном порядке, - сделал он заключение и,
закурив безникотиновую "Синюю птицу", направился домой.
Андрей ВАЛЕНТИНОВ
ПОДАРОЧЕК
С.К. с Новым годом!
Габриэль Алекс с некоторой опаской поднимался по грязной заплеванной
лестнице на пятый этаж, где вот уже второй год жил его давний друг Фред
Фухе, уволенный из поголовной полиции за участие в необоснованных
репрессиях и теперь коротающий скучные дни за бутылкой скверного пива.
Габриэль, уже давно не видевший бывшего комиссара, слыхал о том, что
характер у Фухе стал совсем невыносимый, что делало визит к заслуженному
борцу с преступностью крайне небезопасным. Алекс и рад был бы отказаться
от этого визита, но сегодня было 31 декабря, а традиция - это традиция,
даже для Габриэля Алекса.
Отыскав нужную квартиру, Алекс собрался позвонить в дверь, но к
своему изумлению обнаружил, что звонить не имело смысла: звонка не было,
как не было и двери. Лишь одинокая скоба болталась на дверном косяке с
совершенно обреченным видом.
- Фред! - неуверенно воззвал Алекс, стоя на пороге. Из квартиры мощно
пахло перегаром и дурными папиросами.
- Кому там жить надоело? - вежливо осведомились изнутри. Затем что-то
зашлепало, и перед Алексом объявился бывший бравый комиссар. Габриэль
взглянул на друга и горестно вздохнул - право, даже в тот день, когда Фухе
случайно выпал из рейсового лайнера Париж-Шанхай, он выглядел несколько
приличнее и оптимистичнее.
- Фред, - пробормотал Алекс. - Д-дверь, Фред. У вас дверь сняли!
- Нет, - хмыкнул Фухе. - Я ее сам соседу продал за две поллитры. А на
что она мне? Вчера последнюю раму загнал, а обои еще на прошлой недели
пропил. Пусть грабят, обормоты, если найдут чего. Ну, а ты как? Все
ездишь? Свечи сбываешь?
- Да... - кивнул Алекс, постепенно приходя в себя. - Я проездом из
Монтекарловки. Ненадолго... Ведь сегодня тридцать первое декабря... Мы же
каждый год...
Каждый год в этот предпраздничный день друзья навещали одного из
крестных отцов фухеистики, директора издательства "Уорлд Фухе пресс" Сержа
Каплина, и даже в этот тяжелый год традицию нарушать не следовало.
- А может - ну его? - спросил Фухе, привычным жестом обшаривая
карманы Алекса и слегка облегчая их от излишнего содержимого. - У меня
тоска... Еще прибью... Ну ладно, если уж традиция...
- Только вот подарок бы... - пробормотал Алекс. - Я не успел...
Самолет задержали... Посадка...
- Еще и подарок, - совсем помрачнел Фухе, но тут же его лицо
прояснилось: - А чего! Можно и подарок! Я сейчас...
Фухе скрылся в мрачных глубинах квартиры, затем что-то долго
переворачивал, чертыхаясь. Наконец, он накинул все, что осталось от его
клетчатого пиджака, и, отфутболив попавшуюся под ноги пустую бутылку
из-под дихлофоса, уверенным шагом вышел из квартиры. Алекс засеменил
рядом.
Пока Габриэль произносил прочувственную речь, стоял перед как всегда
важным и напыщенным директором издательства, Фухе угрюмо смотрел в пол и
ковырял ботинком паркетину.
- ...мы приготовили вам, отец наш и благодетель, скромный подарок, -
закончил свой спич Алекс и с надеждой посмотрел на Фухе. Серж Каплин из
уважения к когда-то знаменитым своим гостям брезгливо взглянул на бывшего
комиссара.
- А, - сообразил Фухе. - Подарок тебе? Ну, получай, буржуй, от
безработного!..
Рука комиссара привычным движением скользнула в карман, и через
секунду над липкими волосенками Сержа взлетело известное всему
прогрессивному человечеству... да-да, то самое! Пресс, которое папье!
- Ваньсуй! - вякнул Каплин по-китайски и приготовился умереть. Но
грозное оружие лишь слегка погладило лысеющую голову директора. Живой, но
потерявший от ужаса дар речи, Серж сполз на пол и застыл. Собрать все
ценные вещи и деньги, имевшиеся в квартире, было для Фреда и Габриэля,
прошедших прекрасную школу, делом пяти минут...
- Хорош был твой подарочек! - хмыкнул Алекс, допивая из горлышка
бутылку "Арманьяка". - Но, может, все же не стоило? Все-таки праздник,
традиция... Можно было и на неделе заехать...
- Бестолочь ты, Алекс! - сообщил Фухе, прыская в пиво дихлофос. - Да
если бы не праздник... Ну, подумай, Габриэль, куриная башка, жить бы ему,
ежели б не традиция? Лишний год жизни - это разве не подарок?
- Подарок, подарок! - успокоил его Алекс. - С Новым годом!
- С новым счастьем! - прочувственно ответил Фухе и, отхлебнув пива с
дихлофосом, занюхал этот нектар клеем "Момент".
Андрей ВАЛЕНТИНОВ
СОБРАНИЕ
Комиссар Фухе с годами приобрел несколько прочных привычек, одной из
них было стремление как можно быстрее убежать домой, как только кончится
рабочий день. Поэтому, если не было ничего чрезвычайного - пожара, потопа,
комиссии или срочного дела - то уже без пяти пять Фухе начинал томиться,
вскакивал и готовился убегать. Но в этот день путь комиссару преградила
уборщица Мадлен.
- Ты куда это собрался, Фред? - грозно спросила она, зазвенев ведром.
- Куда-куда, раскудахталась! - проворчал Фухе. - Домой, ясное дело!
- Как так домой! - возмутилась Мадлен. - А профсоюзное собрание?
- Иди, старая! - угрюмо заявил Фухе. - Устал я сегодня!
- Ах, он устал! - взмахнула шваброй Мадлен. - А я, понимаешь, не
устала с ними! Нет уж, если избрали меня профоргом, то будьте добры
слушаться. Так что марш на собрание! - И Мадлен еще раз взмахнула шваброй.
Комиссар Фухе затосковал и поплелся в зал. Он забрался в самый задний
ряд и решил вздремнуть.
- Разбудите, когда кончится, - велел он своим коллегам - инспекторам
Листу и Карояну, сидевшим рядом, и немедленно уснул.
Не прошло и десяти минут, как Фухе был разбужен вежливым, но сильным
толчком.
- Уже кончилось? - обрадовался Фред.
- Вас в президиум выбрали, господин комиссар, - пояснил Кароян.
- У, дьявол! - простонал Фухе, поняв, что поспать не удастся, и
направился в президиум.
Стул комиссара оказался рядом со стулом начальника поголовной полиции
Ларри Лардока.
- Мы вас записали в список выступающих, - сообщил Фреду Лардок.
- Это еще зачем? - возмутился Фухе.
- От имени ветеранов, - пояснил шеф. - Пару слов, не больше.
- Ладно, - неохотно согласился комиссар и замолчал.
Собрание между тем шло своим ходом. Докладчик, председатель профкома
комиссар Жуанвиль, сообщил, что профсоюзная организация поголовной полиции
готовится достойно встретить приближающийся исторический тринадцатый слет
поголовной полиции. Коллектив успешно изживает негативные тенденции,
проявившиеся в деятельности бывшего шефа поголовной полиции де Била (его
фамилию докладчик постарался произнести слитно). Это стало возможным,
присовокупил далее Жуанвиль, благодаря мудрому и чуткому руководству
дорогого и любимого начальника поголовной полиции Ларри Лардока.
При этих словах зал загремел аплодисментами, все встали и трижды
прокричали "ура" своему шефу.
Докладчик остановился и на отдельных недостатках. Он гневно заклеймил
пьяницу и дебошира комиссара Шопена, срывающего своим недостойным
поведением выполнение постановления по борьбе с пьянством в рядах
поголовной полиции. Не обошел докладчик стороной и славный юбилей -
сорокалетие окончания второй мировой войны - и отметил личный вклад в
победу их коллеги, ветерана поголовной полиции комиссара Фердинанда Фухе.
Все это время Фред рисовал чертиков, стараясь, чтобы они имели как
