вы только начали...
- Ну, спасибо, что не упрекаешь,- крайне серьезно сказал Кацуба.-
Положеньице у нас деликатное, хоть газетки помоев на нас льют вдесятеро
меньше, чем в незабвенные времена угара перестройки, но все равно внутри
страны приходится работать деликатненько, так, словно нас вовсе и нету...
Вот, кстати. Тебя на завтра в РУОП вызывают. Повесточку привезли в штаб. Сам
понимаешь, пришлось им передать чуток препарированные материалы по...- он
помолчал,- по убийству в поезде. Вопросы у них, конечно, имеются, проще
ответить, чем давить нашим авторитетам на ихних авторитетов...
- Понимаю,- тусклым голосом сказал Мазур.
- Съездишь, поговоришь, вряд ли они тебе что пришьют, ты же в любом
случае - сторона пострадавшая...
- У тебя все? - спросил Мазур. Никакого желания продолжать разговор в
этом направлении не было.
- Да вроде бы.- Кацуба задумчиво уставился в потолок.- Значит, к каким
выводам мы пришли? Про иностранных шпионов не стоит думать даже в шутку. То,
что у них оказался твой паспорт прикрытия, ясности не вносит - с равным
успехом они могут оказаться и мафией, и государственной структурой... либо
причудливой помесью того и другого: мафия плюс государственная структура в
лице ее худших представителей, весьма нечестным образом подрабатывающих на
стороне. Прецедентов хватает...- Он вновь принялся созерцать потолок.- Вот
только при любом раскладе возникает сакраментальный вопрос: мотивы... Какие
мотивы у них возникли, подвигнувшие столь бесцеремонно, столь нагло
перехватывать вас всех прямо по дороге в аэропорт?
- А тесть с тещей что говорят? - спросил Мазур.
- Тесть уже ничего не говорит, с ним что-то вроде легкого микроинфаркта
приключилось от всех переживаний, в нашу больничку увезли, в город... Теща
покрепче, волевая женщина, Лобанов ее в пятом коттедже устроил, подождем,
пока тесть оклемается, отправим в Питер военным бортом для надежности...-
Кацуба играл авторучкой.- Так вот, выясняли у них одно: кто ты есть такой.
Где трудишься, чем трудишься. Судя по записи, тесть твой в непритворном
страхе за здоровье супруги успел выложить все, что знал: военный инженер, в
данный момент находишься в рядах славного флота, поехал в отпуск с женой.
Когда спросили про пресловутый паспорт на фамилию Минаева, он им сказал, что
ты, насколько ему известно, инженер шибко секретный, с новой техникой дело
имеешь постоянно, вот оттого-то, должно быть, фамилий у тебя больше, чем
нормальному инженеру, даже военному, положено. Ну, за то, что пел соловьем,
винить его трудно - попади-ка посторонний человек в такие игры... Ладно,
вернемся к мотивам.
- А что - мотивы? - сказал Мазур.- Хотят меня нейтрализовать, как крайне
неуместного свидетеля. Возможно, сели на хвост тогда, на перроне. Вели до
базы... Не удивлюсь, если и на похоронах кто-то наблюдал.
- И узнав, что ты - военный, все равно решили подержать за адамово
яблочко... В общем-то, и это меня не удивляет - нынче никто никого не
уважает, нет прежнего трепета. Вот только...- Он замолчал и какое-то время
таращился на Мазура с простецким видом.- Ты им, случайно, на хвост не
наступал уже здесь, по возвращении?
- Каким образом? - пожал плечами Мазур.
- Любишь ты плечами пожимать, я уж заметил. Ладно, я сам не без вредных
привычек - авторучку вон грызу, что твой хомяк... Степаныч, Прохора
Петровича, то бишь Сергея Суховцева, не ты мочканул?
Мазур, сжав зубы, смотрел в пол. Плюха была неожиданной.
- Ну, что молчишь?
- А какие доказательства? - спросил Мазур, все еще не поднимая глаз.
Кацуба хохотнул:
- Доказательства в том, что нет никаких доказательств... Так чистенько и
культурно положить кучу народу, не привлекая ни малейшего внимания и
благополучно растворившись в ночной тиши, мог исключительно толковый
специалист...
- Мало их нынче от мафиозников кормится?
- Многовато,- согласился Кацуба.- Только у тебя, в отличие от многих, еще
и мотив есть... Был, вернее. А? И кре-епкий мотив-то. Я в свое время был
малость южнее Панамского канала... ну, турпоездка такая выпала. Насмотрелся
на тамошние нравы - народ горячий, такая вендетта из-за любого пустяка
закрутиться может, а если не из-за пустяка, так вообще святых вон выноси,
туши свет и лезь в бомбоубежище... Ты не ерзай, Степаныч,- сказал он резко.-
Я, во-первых, не военный прокурор, а во-вторых, прекрасно понимаю, что улик
против тебя нет никаких. Не те вы мальчики. А если уж предельно откровенно,
то я на твоем месте сделал бы то же самое, точно тебе говорю. Еще и дом бы с
землей сровнял... после всего пережитого. Не мое это дело - тебе мораль
читать. Пусть читает тот, кто уличит,- а уличить тебя не смогут до двадцать
второго столетия... Но если уж вокруг тебя - и вокруг серьезного объекта,
кстати - начались такие странности, знать я просто обязан. Посмотри на меня
и кивни буйной головушкой- самую малость. Ну? Тебя это ни к чему не
обязывает, а мне нужна полная определенность... Да ты не стесняйся, я на
суше видел не меньше, чем ты на воде. В обморок не упаду и стучать не
побегу. Альзо?
Мазур поднял глаза - Кацуба таращился на него зорко, с благожелательной
подначкой - и чуть заметно кивнул, криво усмехнулся:
- Мой грех...
- Ну вот, а ты кобенился,- крайне буднично сказал Кацуба.- Неуемный вы
все-таки народ, водоплавающие: мало вам, что за рубежами многострадального
отечества жмуриков штабелями кладете, вам еще непременно надо и в отпуске
кого-нибудь зарезать. Как дети малые, честное слово. Работнички ножа и
топора... Ну, я тебе обещал мораль не читать, значит, не буду. Я только себе
позволю обратить внимание на крохотный нюанс... Ваша будущая операция, о
которой мне и знать не полагается, все, конечно, спишет. Но не дай бог
окажется, что вся эта катавасия связана как раз с вашим ночным рейдом в
район крайне престижных коттеджиков... Вот тогда для тебя есть определенный
риск нахватать неприятностей - в сугубо неофициальном порядке. Не пугает?
- А меня сейчас ничего уже не пугает,- вяло сказал Мазур.
- Ну ладно, шагай уж. Появится что новое - скажу.
Мазур спустился с невысокого крыльца. Уже смеркалось, и повсюду
зажигались окна - в серых панельных двухэтажках, протянувшихся в несколько
рядов, в коттеджах вспыхнули желтые фонари, и вдалеке, на вертолетной
площадке, вертикальной гроздью ярко-малиновых огней светилась решетчатая
вышка. Этакий маленький городок - база была довольно приличных размеров, бог
ее знает, что здесь крутили за десять прежних лет ее существования. Мазур,
естественно, не лез с расспросами, знал лишь, что из здешних обитателей
форма и содержание полностью соответствуют друг другу только у охраны и
обмундированной части поселка. А все остальные могут оказаться кем угодно.
Из-за ближайшего угла почти бесшумно показалась здоровенная овчарка -
согласно регламенту выпустили сторожевых псов. Мазур под ее внимательным
взглядом невольно опустил глаза к поясу, где должна была висеть короткая
полоска материи. На месте. То же самое констатировала и овчарка - не
приближаясь, потянула ноздрями воздух, лениво шевельнула хвостом и исчезла
за углом. Неизвестно, чем была материя пропитана, Мазур специально нюхал и
совершенно никаких ароматов, ни плохих, ни приятных, не уловил, но его
настрого предупредили, что собаки, в отличие от человека, запах чуют
прекрасно и любому, рискнувшему щеголять на территории базы без магического
ключика, в горло вцепятся без всякого предупреждения.
На сопке прилежно крутились локаторы. Цепочка огней, по параболе
опоясывающих лодочный причал, отражалась в воде длинными зыбкими языками.
Поразмыслив. Мазур свернул к пятому коттеджу. Постучал в дверь. Изнутри
довольно настороженно откликнулись:
- Да?
Он вошел, метко бросил на крючок фуражку, одернул дурацкий пехотный
кителек с капитанскими полевыми погонами. Ирина сидела в крохотной гостиной,
откинувшись на спинку кресла, все в тех же летних брюках и белой блузке
(Мазур запоздало вспомнил, что в том клятом магазинчике чемодан с тещиными
вещами вытащили из машины, для скрупулезного изучения, должно быть, а они,
прорываясь, ни о каком чемодане, конечно, не думали).
- Совсем забыл насчет одежды,- сказал он виновато.- Надо придумать
что-то... Ирина бледно улыбнулась:
- Мне тут уже предлагали военную форму. Других нарядов, сказали, не
имеется. Ну, я отказалась - совсем отчего-то не тянет облачаться в форму,
даже не всерьез... Хотя, уверяли, мне пойдет.
Мазур глянул на стол. Там гордо красовалась во всем своем неподдельном
импортном великолепие бутылка "Гордона". И хмыкнул:
- Лымарь заходил?
- Ага. Проводил сеанс психотерапии с мягкими намеками на готовность
раздвинуть понятие "психотерапия" до любых мыслимых пределов. Что,
догадался?
- Дедуктивный метод,- сказал Мазур.- Нехитрая ассоциативная цепочка:
очаровательная испереживавшаяся женщина, "Гордон" и ограниченное замкнутое
пространство. Как правило, на конце цепочки оказывается доктор Лымарь.
- Он вообще-то миляга. Только у меня и без него голова идет кругом,
пришлось деликатно выставить...
- Милейший человек,- кивнул Мазур. Давно бы уже быть милейшему доктору
капитаном первого ранга, не вмешайся судьба в виде беспутной доченьки
некоего адмирала. Все бы ничего, но адмиралу пару лет назад президент одной
крохотной африканской страны вручил высший орден своей державы, с тарелку
размером, снабженный лентой, размалеванной в попугайские колера тамошнего
штандарта. Адмирал оказался перед непростой философской дилеммой: орден хоть
и высший, но африканский, а с другой стороны - хоть африканский, но все же
высший. Тарелку эту он носил редко во избежание насмешек, но дома вместе с
лентой держал в шкафу со всем возможным почетом. И как-то вернулся домой на
два дня раньше, чем ждала дочушка.
В общем, все бы сошло - адмирал давно уже не строил иллюзий относительно
морального облика единственного чада и как-то помаленьку стал свыкаться с
завалявшимися в ее постели хахалями. Однако на сей раз, войдя в квартиру,
бравый морской волк нос к носу столкнулся с выходящим из ванной субъектом,
на котором всей одежды только и было, что набедренная повязка. Смастеренная
как раз из вышепомянутой ленты. Лымарь потом клялся друзьям, что он, изрядно
приняв на грудь, совершенно искренне считал эту тряпку разновидностью
импортного полотенца, то же он попытался сгоряча объяснить адмиралу - но тот
еще сильнее обиделся. Понимающий человек согласится, что адмиралы способны
изрядно испортить жизнь чинам нижестоящим, а этот оказался особенно вредным
и в лучшем стиле парусных фрегатов принес страшную клятву с богохульствами,
заверив, что пока он пребывает на флоте, доктор очередной звезды ни за что
не получит. Нужно добавить, что адмирал был крепок, как бык, и Лымарю
грозила нешуточная опасность остаться вечным капитаном второго ранга...
- Может, и я некстати? - поинтересовался Мазур, не садясь.
- Да садись уж... зятек чертов.- Судя по уровню золотистой жидкости в
бутылке, психотерапия шла успешно.- Выпьешь?
- Конечно,- сказал Мазур и налил себе немного, присел на краешек кресла,
словно на раскаленную сковородку. Он никак не годился в утешители и оттого
маялся - еще и оттого, что был причиной всех ее неприятностей. Впрочем,
называть пережитое неприятностями было бы чересчур мягко...
Остается надеяться лишь на ее характер - довольно спокойно держится,
отвопила и отплакала, загнав все далеко в подсознание. Мазуру эта черта в
людях весьма нравилась - помогала жить...
