Убийства, потом поджог. В глазах сборища озверелых бандитов это вполне
естественный ход событий. К тому же англичане чувствовали себя в такой
безопасности, что не выставили даже дозорных. Весь эскадрон собрался во
дворе, желая принять участие в празднике.
- Ура! Да здравствует майор!.. - заорал сержант.
- Действуйте, мальчики, действуйте!..
Дружный залп прервал его речь. Колвилл подпрыгнул в седле, закачался и
тяжко рухнул с коня, ударившись головой о землю.
Мстители?.. Да, то были мстители и защитники, но, увы, слишком
запоздавшие.
За первым залпом прокатился второй, длинный, прерывистый, а вслед за ним
- и третий.
Опытное ухо солдат тотчас же распознало в этом убийственном огне
мастерство отборных стрелков. Уланы похолодели от ужаса.
Их строй, поредевший от града пуль, мгновенно распался. Взбесившиеся кони
опрокидывали всадников. Охваченные ужасом, уланы попытались обратиться в
бегство, но было поздно: над стеной фермы показался длинный ряд маузеров. И
молодой негодующий, пылкий голос крикнул:
- Ни один из этих бандитов не должен уйти! Огонь!..
Снова раздалась частая, беспощадная пальба. Стреляли более сотни буров,
этих чудесных стрелков, о которых можно смело сказать, что ни одна их пуля
не пропадала даром и каждая несла смерть врагу. Несколько каким-то чудом
уцелевших улан в беспорядке помчались к воротам и наткнулись там на тройной
ряд маузеров.
- Огонь! - прозвучал тот же звенящий негодованием голос.
Снова загремели маузеры, и последние уланы английского эскадрона упали,
сраженные наповал. Разбойники Колвилла были уничтожены. Во двор фермы
ворвались десятка два молодых людей, вернее-подростков, авангард отряда.
Остальные буры, составлявшие ядро маленького войска, из осторожности
остались в поле.
Ворвавшиеся во двор бойцы направились к тому месту, где был застигнут
огнем первого залпа уланский эскадрон. Подле мертвых тел сержанта и двух
трубачей еще бился в агонии майор. Раненный в грудь, он задыхал-ся, харкал
кровью и, разумеется, нещадно ругался.
Узнав командира бурского авангарда, Колвилл про-хрипел голосом,
прерываемым предсмертной икотой:
- Сорви-голова... будь ты проклят, мошенник!
- Да, майор Колвилл, это я! И, как видите, я сдержал слово и заставил вас
искупить своей кровью смерть Давида Поттера...
- ...моего отца, которого ты убил, подлая собака! -- не своим голосом
прервал командира побледневший от гнева Поль, подойдя к Колвиллу, который
ответил ему вызывающим взглядом.
- Остальные неправедные судьи, приговорившие к смерти Давида Поттера, -
продолжал Сорви-голова, - уже погибли от нашей руки: полковник герцог
Ричмондский, капитаны Русселл, Харден и Адамс - все они давно умерли. Да и
вам осталось жить всего лишь несколько минут.
- Как знать, иногда возвращаются... очень издале-ка, - проворчал Колвилл,
бравируя даже перед смертью.
Злодей, очевидно, рассчитывал на великодушие своего благородного и всегда
сострадательного к раненым противника.
- Увидим! - глухо ответил Поль. И хладнокровно, без малейшего колебания,
мальчик приставил дуло ружья к виску майора и спустил курок.
- "Есть мертвецы, которых надо убивать!" - продекламировал в заключение
Фанфан, весьма кстати вспомнив этот трагический стих.
Но тут послышались крики:
- Тревога! Тревога! Англичане!..
Молокососы вынуждены были стремительно покинуть ферму, не имея никакой
возможности предать земле тела невинных жертв.
Они присоединились к отряду, вскочили на коней и отступили перед огромной
массой неприятельских войск, темными линиями застилавших горизонт.
ГЛАВА 9
Предчувствие. - Переход через Вааль. - Отступление. - Во имя спасения
армии генерала Бота. - Фермопилы. - Поль и Патрик. - Стоять насмерть! -
Гибель Молокососов. - Последние пули и последние Молокососы. - Капитан Жюно.
- Выживут ли они?
Незачем приписывать чуду неожиданное, хотя и запоздалое появление
Молокососов на ферме Блесбукфонтейн.
Отважные юнцы производили в этих местах точно такую же разведку для
маленькой армии генерала Бота, какую совершали уланы на пути движения
старого маршала.
Встреча обоих отрядов была вполне закономерна.
С военной точки зрения, разведка буров удалась на славу: они уничтожили
эскадрон улан и обнаружили приближение английской армии.
Теперь, вовремя предупрежденный об опасности, генерал Бота сумеет найти
выход из положения и принять срочные и необходимые меры.
Удалась разведка и с личной точки зрения ее участников. Майор Колвилл,
ненавистный командир улан, убит, а Давид Поттер отомщен. Казалось бы, сын
казненного бура должен был испытывать жгучую радость от сознания
удовлетворенной наконец мести. А между тем его терзала какая-то неизъяснимая
печаль.
Молокососы мчались карьером к Ваалю. Поль, опустив голову на грудь, молча
скакал между Фанфаном и Сорви-головой.
Фанфан, находивший, что все идет отлично, с беспечностью парижанина
насвистывал марш Молокососов.
Сорви-голова, часто оборачиваясь, обозревал весь горизонт. На его глазах
отряды английской армии все более растекались по степи.
- Честное слово! Дело, кажется, предстоит горячее, - пробормотал он.
Поль, по-прежнему погруженный в молчание, казался ко всему равнодушным.
- Что с тобой, Поль? - обратился к юному буру
Жан, удивленный его состоянием. - Проснись, старина! Скоро бой.
Мальчик вздрогнул и окинул друга необычным для него взглядом, полным
грусти и нежности.
- Да, скоро бой, - ответил он. - Последний бой.
- Да ты что, в своем уме? - возмутился Сорви-голова.
- Да, последний,-мрачно повторил Поль. - По крайней мере, для меня.
- Это еще что за бред?! - воскликнул Сорвиголова.
- Скажи лучше - предчувствие, - возразил Поль. - Где-то глубоко-глубоко в
душе я чувствую: близок мой конец. Не дышать уж мне воздухом вельдта дорогой
моей родины, каждую пядь которой мы защищаем, не скакать на коне рядом с
тобой, мой дорогой француз, любимый мой побратим... Никогда не увижу я
больше родных, и не придется мне радоваться победе нашего народа...
- Полно, Поль, милый, дорогой мой мальчик! Не говори так, умоляю тебя, ты
надрываешь мне сердце! - прервал его Сорви-голова. - В конце концов, все это
вздор. Разве можно верить в предчувствия!
- И все же я знаю: меня убьют, - уныло ответил мальчик. - Пока был жив
хоть один из убийц моего отца, я никогда и не думал об этом. А теперь все
кончено, повторяю тебе.
- Нет, нет и нет! Говорю тебе - нет! - воскликнул Сорви-голова.
- Да я и не боюсь смерти, я уж давно привык глядеть ей в глаза. И жизнь
мне жаль только потому, что после моей смерти священное дело независимости
недосчитается одного ружья, - сказал Поль и с наивной гордостью добавил: - И
неплохого ружья...
- ...которое к тому же разнесет вдребезги еще не один английский череп, -
попытался Фанфан внести веселую нотку в этот разговор, принявший столь
мрачное направление. - А потом, право, не такая уж ты, брат, развалина,
чтобы помышлять о вечном покое.
Однако шутка парижанина не имела никакого успеха и прозвучала вхолостую,
как подмоченная петарда.
Ничего не ответив, Поль посмотрел на него с таким грустным и мягким
выражением своих больших, красивых глаз, что у Фанфана ёкнуло сердце.
А эскадрон тем временем все скакал на север. Молокососы спешили
предупредить генерала. Вдали там и сям виднелись одинокие всадники. Это были
конные патрули генерала Бота.
Приметив эскадрон Молокососов, они сомкнулись и помчались известить
сгоравшего от нетерпения генерала о возвращении его разведчиков.
Положение буров становилось день ото дня серьезнее. Они еще не были
побеждены в буквальном смысле этого слова - бурское оружие еще не знало
поражения в открытом бою, но храбрые защитники независимости вынуждены были
все время отступать под натиском превосходящих сил противника. А результат
получался тот же, что и при поражении в бою: буры теряли свою территорию.
Жестокая печаль терзала сердце генерала при одной лишь мысли, что он
вынужден будет оставить врагу Оранжевую республику и позволить англичанам
вторгнуться в братскую республику Трансвааль. Как хотелось бы ему избежать
отступления, которого требовали от него обстоятельства!
Он отдавал себе отчет в том, что отступление это будет воспринято всем
миром как блестящая победа английского оружия. Он предвидел, какое тяжелое
впечатление произведет на бурских патриотов уход его армии из Оранжевой
республики и как подбодрит это войска королевы.
И Бота все еще надеялся, что ему удастся избежать этого фатального
исхода. Однако сообщенные командиром Молокососов известия разрушили
последние его иллюзии.
Английская армия надвигалась неудержимо, как морской прилив. Надо было
уходить за реку, отступать в Трансвааль. И немедленно!
- Отступать! - мрачно скомандовал бурский генерал.
С болью в сердце он послал свой обоз к броду.
По несчастному стечению обстоятельств как раз в это время Вааль вышел из
берегов. За каких-нибудь несколько часов уровень воды в нем поднялся
настолько, что брод стал почти непроходимым. Не слишком ли долго тянули с
решением?
Медленно двинулись первые вереницы повозок. Огромные быки все глубже и
глубже уходили в воду - сначала до живота, потом до боков и, наконец,
погрузились по самую шею. Их ноздри раздувались от напряжения, а из
пенящихся волн цвета охры виднелись теперь только их мощные рога да
лоснящиеся морды.
Посредине реки сильные животные попали в водоворот и потеряли почву под
ногами. Все пришло в замешательство. Прямая вереница повозок перекосилась.
Еще мгновение - и она распадется.
У остолбеневших от ужаса буров вырвался крик отчаяния. Бота считал свой
обоз уже погибшим.
Но нет, тревога оказалась напрасной. Головные быки скоро снова нащупали
твердую опору. Они выровняли шаг, приналегли и потянули с еще большей силой
и усердием, чем прежде.
Катастрофа, угрожавшая делу независимости, на сей раз была отвращена.
Переправа через Вааль оказалась возможной. Но эта операция, достаточно
трудная даже в обычных условиях, теперь, благодаря проклятому наводнению,
грозила отнять уйму времени.
А враг приближался с невероятной быстротой. Да, слишком долго медлили с
решением.
Чтобы обеспечить переправу, надо как-то задержать движение английской
армии, а это будет стоить бурам драгоценных жизней сотен отважных бойцов.
Взгляд генерала упал на Молокососов, пони которых еще дымились от бешеной
скачки
- Капитан Сорви-голова, - повелительно, пытаясь этим скрыть свое
волнение, сказал Бота, - мне нужны люди, готовые на все... Да, - продолжал
он, - люди, готовые биться до последней капли крови, до последнего вздоха
- И вы рассчитываете на меня, генерал, хотите отдать их под мое
командование? Так я вас понял?-не моргнув глазом, ответил Жан.
- Да, мой друг. Вы и так уже много сделали для защиты нашей родины. Вы не
раз жертвовали собой, проливали за нас свою кровь, и все же я вынужден снова
просить...
- Вам нужна моя жизнь? - прервал его Сорви-голова. - Она принадлежит вам.
Возьмите ее, генерал! Приказывайте! Я готов на все.
- Вы храбрец! Я не встречал еще человека столь бескорыстного и
отважного... Видите позицию, что повыше брода?
- Да, генерал. Превосходная позиция. Вполне годная для обороны.
- Даю вам пятьсот человек. Продержитесь с ними часа два?
- Достаточно будет и двухсот человек с пятьюстами патронами на каждое
ружье.
- Отлично! Благодарю вас, капитан, от имени моей родины! А теперь
обнимите меня.
