двадцать, а сквозь оконные проемы было видно небо и остатки гнутой
арматуры. Дальше когда-то был район вилл и домов, которые прятались в
садах. От садов остались редкие одичавшие деревья. Аллея высохших пальм
вела к изысканным, вырезанным из розового камня воротам, от которых
сохранилась лишь одна створка. Стены некоторых вилл стояли, перекрытые
сверху жердями и кусками железа. Другие рухнули, и на их руинах выросли
хижины и кривули-домики нынешних жителей Города.
А дорога вела все выше и выше, она обогнула стройное, ничуть не
тронутое временем здание с высокой красной башней. Здание было обвешано
разноцветными флагами. У входа стояли два вкушеца в синих тогах, расшитых
серебряными звездами.
Братья-близнецы поклонились этому зданию, приложив руки к сердцам,
воины гладили себя ладонями по щекам. Наверное, решила Алиса, это местный
собор.
За собором с площади открылся вид на море.
Вернее, на море и на небо сразу - они были голубыми и сливались на
горизонте так незаметно, что не догадаешься, где кончается вода, а где
начинается воздух.
С этой площадки открывался другой мир, он был шире, душистей и даже
теплее. И теплота в нем была наполнена упругим ветром, который мог
разгуляться, набрать силу и впитать в себя просторы моря, пышность облаков
и запах соли...
Море было пустым. Только у берега, куда сбегали кривые, узкие улочки,
чернели полоски рыбачьих лодок, а далеко, у самого горизонта, виднелся
одинокий белый парус.
Занудные, скучные и пыльные запахи города сразу исчезли...
Единороги замерли, глядя вперед, - возможно, они никогда еще не
видели моря и не знали, какие бывают в мире просторы.
Один из единорогов легонько ударил золотым копытом по камню, и из
камня вырвался столб искр. Братья тоже не двигались и тоже молча глядели
вперед; они были лесными жителями, а в лесу горизонт всегда закрыт
деревьями, мир огражден зелеными стенами.
Сзади слышалось дыхание воинов. Но никто не сказал ни слова.
И неизвестно, сколько бы длилась эта сцена, если бы не пронзительный
голос Вери-Мери:
- Поклоны, поклоны, мы не можем задерживаться!
- Проклятие! - Левый Крот ударил единственным сапогом в бок
единорога, тот недовольно дернул головой, но подчинился и медленно начал
спускаться вниз.
Они долго ехали по улицам, кривым и вблизи совсем не таким приятным и
веселым, какими казались с верхней площади. Они были пыльными и грязными,
там стояла вонь от жаровень, бродили облезлые псы, из-за покосившихся
заборов вылезали цепкие колючки кустов, в пыли возились грязные детишки.
Море часто пропадало из виду, но присутствие его все равно ощущалось -
сейчас откроется за поворотом, сейчас блеснет между кустов.
Минут через десять они выехали на большой плац, окруженный некогда
роскошными, а теперь запущенными и полуразрушенными строениями. На
фронтоне одного из них, над колоннами - пять на месте, шестая рухнула и
валяется, рассыпавшись на каменные бочонки, - выбиты слова: "Музей
искусств". Перед музеем - деревянные ящики, затянутые с одной стороны
решетками. В ящиках скорчились голые люди. К столбу, врытому в землю перед
входом в музей, был привязан человек, два других полосовали его бичами и
после каждого удара на спине несчастного вздувалась красная полоса.
- Что там? - спросила Алиса.
- Тюрьма, - ответил Левый Крот равнодушно.
- Тюрьма? А раньше что было?
- Здесь всегда была тюрьма, - откликнулся Вери-Мери, что семенил
рядом с единорогом, стараясь не отстать. - Там даже написано: "Тюрьма". -
И он показал потной ручкой на надпись: "Музей искусств".
- Кто вам сказал? - спросила Алиса.
- Все знают, - ответил Вери-Мери.
Рыцари свернули к другому, самому большому на той площади дому. И не
надо было быть мудрецом, чтобы догадаться, что там когда-то был театр: над
широким входом, к которому вела пологая лестница, виднелись полустертые
изображения поющих и танцующих фигур.
Сейчас сбоку от лестницы к невысоким столбикам был прибит длинный
брус - коновязь, стояли привязанные к нему лошади, одни под попонами,
другие с разукрашенными седлами, рядом лежали носилки. Вокруг толпились
слуги и воины.
Кроты спрыгнули с единорогов, появление которых вызвало оживление
среди челяди и охраны.
Воины Кротов отвязали и положили на землю статую "Читательницы".
Вери-Мери осмотрел Алису и остался недоволен.
- Она одета не так, - сказал он.
- Так раздень ее, - отмахнулся Левый Крот.
Кроты волновались, они боялись того, что ждет их, но скрывали страх
за грубостью. Кричали на воинов, топали, говорили громко.
Вери-Мери рванул Алису за рукав серенького платьица, что дала ей
Речка, которое она надела поверх комбинезона.
- Это сними! - приказал он.
Алиса не выносила, когда ее хватают даже за рукав. Разумеется,
старших бить нельзя... Но тут она не выдержала, схватила пигмея за руку,
вывернула ее назад и сделала ему подсечку. Пигмей взлетел в воздух и
шлепнулся задом о каменную мостовую.
Как он взвыл! Рыцари схватились за мечи, слуги и воины, окружившие
их, захохотали. Никто не любил Вери-Мери.
- Убью! - завопил пигмей, поднимаясь и потирая ушибленный копчик.
- Только попробуй! - ответила Алиса.
- Хватит шуметь, - сказал Левый Крот. - Пускай остается как есть. Еще
не хватало нам устраивать драки перед дворцом Повелителя.
По лестнице к ним уже спешил какой-то поклон, на лице которого были
нарисованы желтые и зеленые круги, в ушах висели тяжелые медные серьги,
длинная розовая тога развевалась, как облако.
- Что за шум?! - закричал поклон. - Вы забыли, где находитесь?
- Мой слуга нечаянно упал, - сказал Левый Крот. - Это больше не
повторится.
Правый Крот промолчал, но Алиса увидела, как побелели его пальцы,
которыми он схватился за рукоять меча.
- Так чего же вы здесь прохлаждаетесь? - сердился вельможа. - Все уже
собрались. Как докладывать?
За его спиной стояли два стражника с обнаженными мечами.
- Доложи: Великие и Кровожадные Кроты, бароны леса, - сказал Правый
Крот, - прибыли просить защиты, милости Повелителя и принесли с собой
дары.
- Кроты? Вам запрещено входить во дворец, - сказал вельможа. - Вы
нарушили мир в столице и, предательски напав из-за угла, убили знаменитого
и величественного поклона Червяка Самоготолстого.
- Клевета! - воскликнул Левый Крот. - Чье слово против нашего?
- Слово его воинов.
- Слово воинов - грязь и ничтожество перед словом поклонов, - сказал
Правый Крот и решительно пошел к лестнице.
- Стойте, ждите! - Вельможа отступал перед рыцарями, которые
решительно шагали вверх по ступеням.
- А вы за нами! - обернулся Левый Крот к воинам и Алисе. - Девчонка,
статуя - все здесь?
Вельможа повернулся и кинулся внутрь театра.
Стражники, хоть и держали мечи перед собой, медленно отступали, не
смея напасть на знаменитых разбойников.
Так они и прошли через холл театра, где сохранились окошки, над
которыми было написано "касса", мимо холла с остатками гардероба.
Тут их ждал следующий заслон.
Это были воины громадного роста в кольчугах и стальных шлемах. На
плече каждого, вцепившись когтями в кожаную подушечку и уставившись
желтыми злыми глазами на пришельцев, сидел орел. В руках они держали
раздвоенные на концах короткие мечи.
Между воинами стоял длинноносый старик с острой седой бородой, на
голове которого возвышалось чучело попугая.
- Остановитесь! - произнес старик. - Вы нарушаете тишину дворца. Нам
не нужны разбойники в нашем великом и культурном государстве.
- Мы требуем, - сказал Левый Крот, - чтобы нас провели пред
сверкающие очи Радикулита Грозного, нашего господина и покровителя.
- Вы нарушили закон!
- Закон? - сказал Левый Крот. - Закон устанавливают благородные
поклоны. Пусть судит нас сам Повелитель.
- Тогда отдайте оружие, - сказал старик, - и вас выслушают.
Братья переглянулись. Они колебались. Но спереди стояли стражи в
кольчугах, с орлами на плечах.
- Разрешите нам взять с собой подарки Повелителю? - спросил Левый
Крот.
- Подарки всегда разрешается брать, - согласился старик.
Мечи братьев звякнули о пол. Их воины, что несли Белую Даму, тоже
положили на пол оружие.
Старик подошел к дверям, над которыми была надпись: "Партер",
распахнул их и воскликнул:
- Рыцари лесного замка, кровожадные зубастые Кроты приползли на брюхе
просить милости и прощения Повелителя Радикулита Грозного.
Голос его гулко разносился по зрительному залу.
В ответ послышался гул многочисленных голосов. Затем голоса стихли и
послышался низкий хриплый голос:
- Пусть войдут.
Они вошли в зрительный зал.
Давно в нем не играли спектаклей. Давно уже упали, сгнили портьеры,
слезла бархатная обивка с кресел, да и кресел почти не осталось. Лишь
десятка два, кое-как сбитых и починенных, обтянутых мешковиной, стояли
полукругом в пустом и гулком зале. В креслах сидели поклоны.
На сцене стоял великолепный трон, освещенный множеством факелов и
свечей. Трон был белый, с высокой спинкой, белыми подлокотниками, с
двигающейся полочкой под рукой, чтобы можно было положить на нее что
захочешь... И тут только Алиса сообразила: это же старинное зубоврачебное
кресло!
В кресле сидел пожилой мужчина с перебитым носом. Его редкие пегие
волосы были собраны в пучок на макушке. Пучок был охвачен узкой золотой
полоской с зубцами - короной. Одет мужчина был просто - в кольчугу на
голое тело. Лишь на пальцах сверкали перстни. На переносице Повелителя
были очки с одним стеклом. Он снял очки, протер стекло, глядя на вошедших,
которые растворились в полутьме громадного зрительного зала, снова надел
их.
Алиса обратила внимание на то, что на сцене стоит еще и большой шкаф.
Где же она его видела? Конечно же, он стоял на плоту, который плыл по
реке! И в шкафу ехал знаменитый и великий Столп невежества, Покровитель
беспамятства, Главный вкушец Клоп Небесный.
Пока Повелитель манипулировал с очками, дверцы шкафа раскрылись и
оттуда выглянул Клоп в синей хламиде, расшитой серебряными звездами.
- Позор! - воскликнул он. Сделал шаг назад, и двери шкафа закрылись
вновь.
- Позор! - закричали поклоны, что собрались в зале. Они подпрыгивали
в креслах, размахивали кулаками, строили рожи, но, правда, ни один не
поднялся с места и не посмел подойти к Кротам, что стояли у дверей зала
плечом к плечу, набычившись, нахохлившись, готовые сражаться до конца.
- Не надо, - сказал тихо Радикулит Грозный, - зачем же так! Мы все
здесь друзья, мы все настоящие поклоны. Если мы будем ссориться, кто же
будет нас бояться, дети мои?
- Они убили Червяка Самоготолстого!
- Знаю и скорблю, - сказал Повелитель, почесывая пучок волос, что
торчал над короной. - Тем более что Червяк Самыйтолстый был моим
возлюбленным родственником. И потому я строго накажу наших неразумных
детей - баронов леса, кровожадных Кротов. Мы решим этот вопрос сейчас же.
Подойдите ближе к моему трону, гадкие дети!
Кроты одновременно поклонились и поспешили к сцене.
- Стойте! - приказал им старик с попугаем на голове, когда они
подошли близко. И как бы в ответ на его слова из оркестровой ямы поднялся
лес копий и верхушки шлемов, - оказывается, там затаились воины охраны.
Братья замерли.
Алиса, которая осталась стоять у входа, рядом с двумя воинами,
разглядывала зал.
Вместо задника на сцене висели флаги, на каждом был нарисован белый
