Но остальные корабли продолжали приближаться.
- Их слишком много, Эльма! - вскричал он. - Они меня убьют!
Он выбросил якорь. Без толку. Парус порхнул вниз, ложась в складки, вздыхая. Корабль, ветер, движение - все остановилось. Казалось, весь Марс замер, когда величественные суда марсиан, окружив Сэма, вздыбились над ним.
- Землянин, - воззвал голос откуда-то с высоты. Одна из серебристых масок шевелилась, рубиновые губы поблескивали в такт словам.
- Я ничего не сделал! - Сэм смотрел на окружавшие его лица - их было не меньше ста.
На Марсе осталось очень мало марсиан - всего не больше ста - ста пятидесяти. И почти все они были здесь, на дне мертвого моря, на своих воскрешенных кораблях, возле вымерших шахматных городов, один из которых только что рассыпался осколками, как хрупкая ваза, пораженная камнем. Сверкали серебряные маски.
- Все это недоразумение, - взмолился он, привстав над бортом; жена его по-прежнему лежала замертво, свернувшись комочком, на дне корабля. - Я прилетел на Марс как честный предприимчивый бизнесмен, таких здесь много. Выстроил себе ларек из обломков разбившейся ракеты, ларек, сами видели, загляденье, на самом перекрестке, вы это местечко знаете. Сработано чисто, правда ведь? - Сэм захихикал, переводя взгляд с одного лица на другое. - А тут, значит, появляется этот марсианин, я знаю - он ваш приятель. Я его нечаянно убил, уверяю вас, это несчастный случай. Мне ничего не надо, я только хотел завести сосисочную, первую, единственную на Марсе, центральную, можно сказать. Понимаете? Подавать лучшие на всей планете горячие сосиски, черт возьми, с перцем и луком, и апельсиновый сок.
Серебряные маски неподвижно блестели в лунном свете. Светились устремленные на Сэма желтые глаза Желудок его сжался в комок, в камень. Он швырнул пистолет на песок.
- Сдаюсь.
- Поднимите свой пистолет, - хором сказали марсиане.
- Что?
- Ваш пистолет. - Над носом голубого корабля взлетела ажурная рука. - Возьмите его. Уберите. Он, все еще не веря, подобрал пистолет.
- А теперь, - продолжал голос, - разверните корабль и возвращайтесь к своему ларьку.
- Сейчас же?
- Сейчас же, - сказал голос. - Мы вам ничего дурного не сделаем. Вы обратились в бегство, прежде чем мы успели вам объяснить. Следуйте за нами.
***
Огромные корабли развернулись легко, как лунные пушинки. Крылья-паруса тихо заплескались в воздухе, будто кто-то бил в ладони. Маски сверкали, поворачиваясь, холодным пламенем выжигали тени.
- Эльма! - Сэм неуклюже взобрался на корабль. - Поднимайся, Эльма. Мы возвращаемся. - Он был так потрясен нежданным избавлением, что лепета его почти нельзя было понять. - Они мне ничего не сделают, не убьют меня, Эльма. Поднимайся, голубушка, вставай.
- Что... Что? - Эльма растерянно озиралась, и, пока их корабль разворачивался под ветер, она медленно, будто во сне, поднялась и тяжело, словно мешок с камнями, опустилась на сиденье, не сказав больше ни слова.
Песок под кораблем убегал назад. Через полчаса они снова были у перекрестка, корабли ошвартовались, и все сошли с кораблей.
Перед Сэмом и Эльмой остановился Глава марсиан: маска вычеканена из полированной бронзы, глаза - бездонные черно-синие провалы, рот - прорезь, из которой плыли по ветру слова - Снаряжайте вашу лавку, - сказал голос. В воздухе мелькнула рука в алмазной перчатке. - Готовьте яства, готовьте угощение, готовьте чужеземные вина, ибо нынешняя ночь - поистине великая ночь!
- Стало быть, - заговорил Сэм, - вы разрешите мне остаться здесь?
- Да.
- Вы на меня не сердитесь?
Маска была сурова и жестка, бесстрастна и слепа.
- Готовьте свое кормилище, - тихо сказал голос. - И возьмите вот это.
- Что это?
Сэм уставился на врученный ему свиток из тонкого серебряного листа, по поверхности которого извивались змейки иероглифов. - Это дарственная на все земли от серебряных гор до голубых холмов, от мертвого моря до далеких долин, где лунный камень и изумруды, - сказал Глава.
- Все м-мое? - пробормотал Сэм, не веря своим ушам.
- Ваше.
- Сто тысяч квадратных миль?
- Ваши.
- Ты слышала, Эльма?
Эльма сидела на земле, прислонившись спиной к алюминиевой стене сосисочной; глаза ее были закрыты.
- Но почему, с какой стати вы мне дарите все это? - спросил Сэм, пытаясь заглянуть в металлические прорези глаз.
- Это не все. Вот.
Еще шесть свитков. Вслух перечисляются названия, обозначения других земель.
- Но это же половина Марса! Я хозяин половины Марса! - Сэм стиснул гремучие свитки, тряс ими перед Эльмой, захлебываясь безумным смехом. - Эльма, ты слышала?
- Слышала, - ответила Эльма, глядя на небо. Казалось, она что-то разыскивает. Апатия мало-помалу оставляла ее.
- Спасибо, большое спасибо, - сказал Сэм бронзовой маске.
- Это произойдет сегодня ночью, - ответила маска. - Приготовьтесь.
- Ладно. А что это будет - неожиданность какая-нибудь? Ракеты с Земли прилетят раньше объявленного, за месяц до срока? Все десять тысяч ракет с поселенцами, с рудокопами, с рабочими и их женами, сто тысяч человек, как говорили? Вот здорово было бы, правда, Эльма? Видишь, я тебе говорил, говорил, что в этом поселке одной тысячей жителей дело не ограничится. Сюда прилетят еще пятьдесят тысяч, через месяц - еще сто тысяч, а всего к концу года - пять миллионов с Земли! И на самой оживленной магистрали, на пути к рудникам - единственная сосисочная, моя сосисочная! Маска парила на ветру.
- Мы покидаем вас. Приготовьтесь. Весь этот край остается вам.
В летучем лунном свете древние корабли - металлические лепестки ископаемого цветка, голубые султаны, огромные и бесшумные кобальтовые бабочки - повернули и заскользили по зыбким пескам, и маски все лучились и сияли, пока последний отсвет, последний голубой блик не затерялся среди холмов. - Эльма, почему они так поступили? Почему не убили меня? Неужто они ничего не знают? Что с ними стряслось? Эльма, ты что-нибудь понимаешь? - Он потряс ее за плечо. - Половина Марса - моя!
Она глядела на небо и ожидала чего-то.
- Пошли, - сказал он. - Надо все приготовить. Кипятить сосиски, подогревать булочки, перечный соус варить, чистить и резать лук, приправы расставить, салфетки разложить в кольцах, и чтобы чистота была - ни единого пятнышка! Эге-гей! - Он отбил коленце какого-то необузданного танца, высоко вскидывая пятки. - Я счастлив, парень, счастлив, сэр, - запел он фальшивя. - Сегодня мой счастливый день!
Он работал, как одержимый: бросил в кипяток сосиски, разрезал булки вдоль, накрошил лук.
- Ты слышала, что сказал тот марсианин - неожиданность, говорит! Тут только одно может быть, Эльма. Эти сто тысяч человек прилетают раньше срока, сегодня ночью прилетают! Представляешь, какой у нас будет наплыв! До поздней ночи будем работать, каждый день, а там ведь еще туристы нахлынут, Эльма! Деньги-то, деньги какие!
Он вышел наружу и посмотрел на небо. Ничего не увидел.
- С минуты на минуту, - произнес он, радостно вдохнув прохладный воздух, потянулся, ударил себя в грудь. - А-ах!
Эльма молчала. Она чистила картофель для жарки и не сводила глаз с неба.
Прошло полчаса.
- Сэм, - сказала она. - Вон она. Гляди. Он поглядел и увидел. Земля.
Яркая, зеленая, будто камень лучшей огранки, над холмами взошла Земля.
- Старушка Земля, - с нежностью прошептал он. - Дорогая старушка Земля. Шли сюда, ко мне, своих голодных и изнуренных. Э-э.., как там в стихе говорится? Шли ко мне своих голодных. Земля-старушка. Сэм Паркхилл тут как тут, горячие сосиски готовы, соус варится, все блестит. Давай, Земля, присылай ракеты!
Он отошел в сторонку полюбоваться своим детищем. Вот она, сосисочная, как свеженькое яичко на дне мертвого моря, единственный на сотни миль бесплодной пустыни очаг света и тепла. Точно сердце, одиноко бьющееся в исполинском черном теле.
Он даже растрогался, и глаза увлажнились от гордости.
- Тут поневоле смирением проникнешься. - произнес он, вдыхая запах кипящих сосисок, горячих булочек, сливочного масла. - Подходите, - обратился он к звездам, - покупайте. Кто первый?
- Сэм, - сказала Эльма.
Земля в черном небе вдруг преобразилась.
Она воспламенилась.
Часть ее диска вдруг распалась на миллионы частиц - будто рассыпалась огромная мозаика. С минуту Земля пылала жутким рваным пламенем, увеличившись в размерах раза в три, потом съежилась.
- Что это было? - Сэм глядел на зеленый огонь в небесах.
- Земля, - ответила Эльма, прижав руки к груди.
- Какая же это Земля, это не может быть Земля! Нет-нет, не Земля! Не может быть.
- Ты хочешь сказать: не могла быть? - сказала Эльма, смотря на него. - Теперь это уже не Земля, да, это больше не Земля - ты это хотел сказать?
- Не Земля, нет-нет, это была не она, - выл он.
Он стоял неподвижно, руки повисли как плети, рот открыт, тупо вытаращены глаза.
- Сэм, - позвала она. Впервые за много дней ее глаза оживились. - Сэм!
Он смотрел вверх, на небо.
- Что ж, - сказала она. С минуту молча переводила взгляд с одного предмета на другой, потом решительно перекинула через руку влажное полотенце. - Включай свет, больше света, заводи радиолу, раскрывай двери настежь! Жди новую партию посетителей - примерно через миллион лет. Да-да, сэр, чтобы все было готово.
Сэм не двигался.
- Ах, какое бесподобное место для сосисочной! - Она достала из стакана зубочистку и воткнула себе между передними зубами. - Скажу тебе по секрету, Сэм, - прошептала она, наклоняясь к нему:
- Похоже, начинается мертвый сезон...
Ноябрь 2005
IАБЛЮДАТЕЛИ
В тот вечер все вышли из своих домов и уставились на небо. Бросили ужин, посуду, сборы в кино, вышли на свои, теперь уже не такие новешенькие веранды и стали смотреть в упор на зеленую звезду Земли. Это было совсем непроизвольно; они поступили так, пытаясь осмыслить новость, которую только что принесло радио. Вон она - Земля, где назревает война, и там сотни тысяч матерей, бабушек, отцов, братьев, тетушек, дядюшек, двоюродных сестер. Они стояли на верандах и заставляли себя поверить в существование Земли; это было почти так же трудно, как некогда поверить в существование Марса: прямо противоположная задача. В общем-то Земля была для них все равно что мертвой. Они расстались с ней три или четыре года назад. Расстояние обезболивало душу, семьдесят миллионов миль глушили чувства, усыпляли память, делали Землю безлюдной, стирали прошлое и позволяли этим людям трудиться здесь, ни о чем не думая. Но сегодня вечером умершие восстали, Земля вновь стала обитаемой, память пробудилась и они называли множество имен. Что делает сейчас такой-то, такая-то? Как там имярек? Люди стояли на своих верандах и поглядывали друг на друга.
В девять часов Земля как будто взорвалась и вспыхнула.
Люди на верандах вскинули вверх руки, точно хотели загасить пламя.
Они ждали.
К полуночи пожар потух. Земля осталась на своем месте. И по верандам осенним ветерком пронесся вздох - Давненько мы ничего не слышали от Гарри.
- А что ему делается.
- Надо бы послать весточку маме.
- Она жива-здорова.
- Ты уверен?
- Ладно, ты только не тревожься.
- Думаешь, с ней ничего не приключилось?
- Конечно же, пошли-ка спать.
Но никто не уходил. На ночные газоны вынесли остывший ужин, накрыли складные столы, и люди вяло ковыряли пищу вилками до двух часов ночи, когда с Земли долетело послание светового радио. Словно далекие светлячки, мерцали мощные вспышки морзянки, и они читали:
АВСТРАЛИЙСКИЙ МАТЕРИК ОБРАЩЕН В ПЫЛЬ
НЕПРЕДВИДЕННЫМ ВЗРЫВОМ АТОМНОГО СКЛАДА.
ЛОС-АНДЖЕЛЕС, ЛОНДОН
